Украинских солдат предает командование, а десятки тысяч офицеров запаса прячутся от войны
18 января 2015
18.01.2015 - 14:44
Все больше украинцев, даже из числа патриотически настроенных и искренне верящих в высокие идеалы «антитеррористической операции», начинают замечать катастрофические проблемы и ошибки командования, связанные с мобилизацией и карательной операцией Киева на Донбассе в целом.
Об этом — статья журналистки украинского издания.
«На перроне вокзала девочка делает фото на память. В кадре мобильного телефона — молодой, высокий, красивый юноша в военной форме, его обнимают мать и отец.
Десятки людей, которые наблюдали за этой сценой, словно онемели. Больно смотреть на эту картину, хочется что-то предпринять, чтобы защитить парня от гибели. В глазах наблюдателей можно прочитать лишь один вопрос: увидят ли солдата его родители еще раз?
Общаясь с бойцами, которые вернулись с фронта, часто слышу страшные истории о том, почему результаты АТО хуже, чем могли бы быть.
— Так случилось, что один из сепаратистов — мой одноклассник. Когда я приехал в зону АТО, он по старой дружбе дал мне понять, что террористы знают наши действия наперед. Но это было ясно, потому что не успела наша колонна выехать или поменять позицию, а нас уже встречают — лупили четко по нам с точностью до нескольких метров. Чувство, что тебя предали, унизили, обманули, манипулировали тобой в корыстных целях, и продали твою жизнь врагу, как шкуру зайца — что может быть больнее? — задает риторический вопрос 20-летний Андрей из 93-й бригады.
И это, кстати, не лето и не осень. Это зима 2014–2015. АТО идет уже девятый месяц, а среди украинского командования до сих пор, видимо, находятся те, кто не против „слить“ месторасположения бойцов антитеррористической операции.
Парень сейчас находится на лечении в военном госпитале. Он все еще находится под впечатлением от пережитого и увиденного. На фоне утраченного доверия к своему начальнику Андрей не может найти ответа на вопрос: может ли он доверять военному руководству?
А ведь от того, насколько совестными и патриотически настроенными являются эти начальники, зависят сотни, тысячи, десятки тысяч жизней молодых парней, которые пошли на фронт, чтобы защищать своих матерей. И чем больше рядовые солдаты будут доверять своему начальству, тем реже они будут ставать дезертирами и тем выше будет их боевой дух, благодаря которому и совершаются военные подвиги.
В плацкартном вагоне поезда из Киева в Ивано-Франковск пожилой мужчина после рюмки выпитой водки захотел познакомиться с 40-летним пассажиром в идеально чистой военной форме. — Из зоны АТО едешь? — спрашивает, уже, видимо, предвкушая долгий разговор о военных буднях. — Нет. Я туда и не собираюсь. В армии уже свое отслужил при СССР. Повестка пришла — в военкомат не пошел. Я — против всего этого, — агрессивно ответил мужчина в форме.
Любопытный пассажир ретировался. О чем ему говорить с человеком, который сознательно отказался воевать за свою страну? В этот момент я почему-то вспомнила парня, стоящего на перроне с родителями.
Этот молодой неопытный боец идет на фронт вместо „умного“ и „знающего“ офицера в отставке. С одной стороны, действительно, коррупцию и предательство в Минобороны никто не отменял. Но если все опытные военные объявят бойкот антитеррористической операции, сможет ли молодежь выиграть эту войну?
В Украине есть больше 100 000 офицеров запаса. Неплохо бы их отправить на фронт. Ведь часто (или всегда) молодежь с горячим сердцем едет на фронт, не зная жестоких „правил игры“. А затем возвращается с фронта с глубоко травмированной психикой.
— Мы с моим напарником охраняли блокпост. Получили приказ от генерала: если будет ехать камуфлированный ЗИЛ, то открывать огонь сразу на поражение из гранатометов. Тут смотрю, едет ЗИЛ на мост камуфлированный, с гражданскими номерами. Я думаю, если б это были сепаратисты, они бы уже начали стрелять по нам.
Я сделал выстрел в воздух. Машина остановилась. Мы с Русланом выводим водителя и пассажиров. Мы их разоружили. Тут открывается будка ЗИЛа, и там человек двадцать з гранатометами, автоматами, з ПК, з РПК. Когда я держал их на прицеле, у меня палец на спусковом крючке начал дрожать.
Потом вышел мужчина и представился, что он подполковник ВСУ. Сказал, что это ошибка — они потерялись, — эмоционально рассказывает эпизод из своей пятимесячной службы в зоне АТО 19-летний Максим.
В этой истории позитивный момент только один — руководство Минобороны по крайней мере не боится официально признавать, что на фронте все еще есть проблемы с координацией. А признать свою ошибку — значит, сделать первый шаг к ее исправлению».
Любовь Величко
Читайте также
Центральная Украина: мобилизация «эконом-класса», желательный патриотизм призывника и сталинские репрессии под Волновахой Срочно требуется пушечное мясо: безработных украинцев — в армию, там они нужнее всего Для проведения мобилизации ВСУ пресекают выезд лиц призывного возраста с оккупированных территорий Донбасса
Источник
Об этом — статья журналистки украинского издания.
«На перроне вокзала девочка делает фото на память. В кадре мобильного телефона — молодой, высокий, красивый юноша в военной форме, его обнимают мать и отец.
Десятки людей, которые наблюдали за этой сценой, словно онемели. Больно смотреть на эту картину, хочется что-то предпринять, чтобы защитить парня от гибели. В глазах наблюдателей можно прочитать лишь один вопрос: увидят ли солдата его родители еще раз?
Общаясь с бойцами, которые вернулись с фронта, часто слышу страшные истории о том, почему результаты АТО хуже, чем могли бы быть.
— Так случилось, что один из сепаратистов — мой одноклассник. Когда я приехал в зону АТО, он по старой дружбе дал мне понять, что террористы знают наши действия наперед. Но это было ясно, потому что не успела наша колонна выехать или поменять позицию, а нас уже встречают — лупили четко по нам с точностью до нескольких метров. Чувство, что тебя предали, унизили, обманули, манипулировали тобой в корыстных целях, и продали твою жизнь врагу, как шкуру зайца — что может быть больнее? — задает риторический вопрос 20-летний Андрей из 93-й бригады.
И это, кстати, не лето и не осень. Это зима 2014–2015. АТО идет уже девятый месяц, а среди украинского командования до сих пор, видимо, находятся те, кто не против „слить“ месторасположения бойцов антитеррористической операции.
Парень сейчас находится на лечении в военном госпитале. Он все еще находится под впечатлением от пережитого и увиденного. На фоне утраченного доверия к своему начальнику Андрей не может найти ответа на вопрос: может ли он доверять военному руководству?
А ведь от того, насколько совестными и патриотически настроенными являются эти начальники, зависят сотни, тысячи, десятки тысяч жизней молодых парней, которые пошли на фронт, чтобы защищать своих матерей. И чем больше рядовые солдаты будут доверять своему начальству, тем реже они будут ставать дезертирами и тем выше будет их боевой дух, благодаря которому и совершаются военные подвиги.
В плацкартном вагоне поезда из Киева в Ивано-Франковск пожилой мужчина после рюмки выпитой водки захотел познакомиться с 40-летним пассажиром в идеально чистой военной форме. — Из зоны АТО едешь? — спрашивает, уже, видимо, предвкушая долгий разговор о военных буднях. — Нет. Я туда и не собираюсь. В армии уже свое отслужил при СССР. Повестка пришла — в военкомат не пошел. Я — против всего этого, — агрессивно ответил мужчина в форме.
Любопытный пассажир ретировался. О чем ему говорить с человеком, который сознательно отказался воевать за свою страну? В этот момент я почему-то вспомнила парня, стоящего на перроне с родителями.
Этот молодой неопытный боец идет на фронт вместо „умного“ и „знающего“ офицера в отставке. С одной стороны, действительно, коррупцию и предательство в Минобороны никто не отменял. Но если все опытные военные объявят бойкот антитеррористической операции, сможет ли молодежь выиграть эту войну?
В Украине есть больше 100 000 офицеров запаса. Неплохо бы их отправить на фронт. Ведь часто (или всегда) молодежь с горячим сердцем едет на фронт, не зная жестоких „правил игры“. А затем возвращается с фронта с глубоко травмированной психикой.
— Мы с моим напарником охраняли блокпост. Получили приказ от генерала: если будет ехать камуфлированный ЗИЛ, то открывать огонь сразу на поражение из гранатометов. Тут смотрю, едет ЗИЛ на мост камуфлированный, с гражданскими номерами. Я думаю, если б это были сепаратисты, они бы уже начали стрелять по нам.
Я сделал выстрел в воздух. Машина остановилась. Мы с Русланом выводим водителя и пассажиров. Мы их разоружили. Тут открывается будка ЗИЛа, и там человек двадцать з гранатометами, автоматами, з ПК, з РПК. Когда я держал их на прицеле, у меня палец на спусковом крючке начал дрожать.
Потом вышел мужчина и представился, что он подполковник ВСУ. Сказал, что это ошибка — они потерялись, — эмоционально рассказывает эпизод из своей пятимесячной службы в зоне АТО 19-летний Максим.
В этой истории позитивный момент только один — руководство Минобороны по крайней мере не боится официально признавать, что на фронте все еще есть проблемы с координацией. А признать свою ошибку — значит, сделать первый шаг к ее исправлению».
Любовь Величко
Читайте также
Центральная Украина: мобилизация «эконом-класса», желательный патриотизм призывника и сталинские репрессии под Волновахой Срочно требуется пушечное мясо: безработных украинцев — в армию, там они нужнее всего Для проведения мобилизации ВСУ пресекают выезд лиц призывного возраста с оккупированных территорий Донбасса
Источник
Источник - Русская весна
