Беляков в тени Мазепы
2 мая 2016
02.05.2016 - 5:00
О том, что объединяет и что разделяет русских и украинцев, — Захар Прилепин, Свободная Пресса.
Только что вышедшая «Тень Мазепы» Сергея Белякова — мощный и важный труд, чтение местами просто упоительное.
Автор выдержал целый огромный том в отличном ритме, и буквально до последних страниц сомневаться в его неангажированности не приходилось.
Разве что чуть смущала убежденность Белякова в том, что Тарас Шевченко — гений. Он так и пишет: «гениальный поэт». Шевченко, по моему скромному разумению, очень хорош исключительно на украинском языке, в числе прочего потому, что как никто другой уловил музыку мовы.
Но, право слово, при переводе на любой другой язык, в том числе и на русский, от Шевченко остаётся куда меньше — это, конечно же, не Данте, не Байрон, не Мицкевич, не Рильке.
В сравнении с Лермонтовым или Некрасовым — безусловный дар Шевченко, ну… не столь впечатляюще выглядит. Или сравните влияние Шевченко на зарубежную поэзию с влиянием Маяковского, Есенина или Пастернака: ничего подобного и рядом нет. Шевченко — исключительно «украинский случай», увы.
Пусть и очень крутой украинский случай. Но «гениальный» он только на фоне украинской поэтической традиции и в контексте становления украинской словесности.
Однако всё это, в сущности, не столь важно.
Беляков безусловно обстоятельный историк. В первой своей ипостаси он, пожалуй, ошибся дверью и несколько лет выступал как литературный критик; но уже в следующий заход (исследование «Гумилёв, сын Гумилёва») вдруг продемонстрировал высочайшего уровня профессионализм в описании истории через литературные и мемуарные источники (во многом, подход роднит Белякова с Вадимом Кожиновым, который умел воспринимать литературный текст как часть исторического процесса; ведь история — это не только черепки и документы. Литература (в том числе, к примеру, частная писательская переписка) — тоже история, да ещё какая.
Книга Белякова прежде всего наносит удар по вульгарной позиции, сводящейся к тому, что «никакой Украины нет, там живут русские, которые забыли про это». Украина, конечно же, есть, и Беляков подробно показывает, в каком количестве источников зафиксированы более чем заметные отличия русских от малороссов.
Другой удар, попутно, наносится по местным вульгарным националистам, уверенным, что Украину придумали большевики, и заодно надарили им земель, никогда не имевших отношения к Украине.
И здесь ситуация, увы, сложнее.
Беляков, естественно, не спорит ни с либералами, ни с националистами, ни с украинствующими публицистами — это вообще не по его части, и, кажется, ниже его достоинства, — он просто описывает как оно было, а не как кому-либо хочется. Хочется — перехочется, идите и учите матчасть. Вот вам книжка в подарок. За тысячу рублей можно стать умнее.
Знаем ли мы, что крепость на месте старого Харькова, который и станет Харьковым новым, построили запорожские казаки в 1654 году?
Знаем ли мы, что в середине XVII века на Украине было около двадцати типографий, а в Москве только одна?
Новороссию — территорию нынешнего Донбасса — во времена Екатерины заселяли по большей части украинскими крестьянами. Следом, по численности, шли сербские переселенцы. И только потом великороссы. Позже ситуация изменилась, но начиналось всё именно так.
«Первая украинская грамматика… была составлена русским человеком, филологом и поэтом Алексеем Павловичем Павловским, который учился в Киеве и долго жил среди малороссиян на Слободской Украине. Книга была подготовлена в 1805 году… издана в 1818-м», — пишет Беляков.
Уже 1816 году в России издавался журнал «Украинский вестник» (да, на русском языке, но это был украинский литературный журнал). Затем «Украинский альманах», «Украинский журнал», с начала 40-х альманах «Молодняк», где публиковался Тарас Шевченко.
С 30-х выходит сборник «Запорожская старина».
В 1850–60-х, пишет Беляков, «в Петербурге одновременно можно было приобрести шесть украинских букварей (один из них был составлен самим Шевченко), работала малороссийская типография Кулиша, в 1861–62-м выходил украинский журнал «Основа».
В этом перечне, конечно же, содержится ответ и украинским националистам, языки сточившим на том, как Россия давила украинство.
Великая российская живопись начиналась с украинцев: Боровиковского и Левицкого, а украинская литература расцвела именно в контексте России и в прямой связи с русской литературой.
Воинствующие украинцы кое-каким фактам, изложенным в книге Белякова, очень обрадуются. Но знают ли они, что «Энеида» Котляревского, положившая начало украинской литературе, появилась после русской «Энеиды» Осипова — и написана явно под её влиянием?
Проблема России в том, что мы изучаем украинскую историю и филологию лишь по собственным источникам. Система контрдоводов нам не известна, и мало нас интересует.
Я не говорю, что эта система безусловно убедительна: конечно же, далеко не всегда. Но там есть вещи, которые стоит знать, чтоб не попадать лишний раз впросак.
Михаил Погодин, русский историк, издатель, ещё в 1845 году писал: «Великороссияне живут рядом с малороссиянами, исповедуют одну веру, имеют одну судьбу, долго одну историю.
Но сколько есть различия между великороссиянами и малороссиянами! Нет ли у нас большего сходства в некоторых качествах даже с французами, чем с ними? В чём же состоит сходство? Этот вопрос гораздо затруднительнее».
К тем же выводам приходили Иван Аксаков, Николай Полевой, публицисты и мемуаристы XIX века.
Полевой, посещая Слободскую Украину («От Харькова до Сум») писал: «…доныне малороссияне исповедуют греческую веру, говорят особенным диалектом русского языка и принадлежат к политическому составу России, но по народности они вовсе не русские…»
Полевой пишет, что даже «язык и вера» были «изменены временем». «Всё остальное не наше: физиономия, нравы, жилища, быт, поэзия, одежда».
Главное, что и хохлы не считали москалей и себя единым народом: сотни песен, поговорок, пословиц — тому порукой.
Когда заселяли Сибирь — украинцы селились отдельно от русских, на своих улицах.
Парадоксальный момент: но Украина очень сильно русифицировалась именно в Советские времена. Вместе с общим образованием украинцы получали русскую (более близкую к истине) историографию, русскую культуру, прививку русской ментальности. Именно тогда великороссы и малороссы смешались так, как во времена Гоголя смешаны ещё не были. И уж тем более в времена до Гоголя.
В 1659 году Юрий Крижанич писал о черкасах (так называли украинцев):
«Хотя Черкасы исповедуют веру православную, но нравы и обычаи звериные имеют. Главная причина этому вот в чём: ересь не духовная, а политическая создатели этой ереси — Ляхи, а от них научились и крепко держатся её Черкасы. В голову они себе взяли и считают за истину, будто жить под преславным царством Русским хуже тягчайшей неволи…»
В 1659 году, повторяю, это уже было!
Но спустя лет под четыреста явился современный русский вульгарный националист и сказал, что малоросы были до Сталина обычными русскими. Может, ты мало знаешь, парень?
У нас любят повторять, что Киев при Советской власти стал русскоязычным городом и, более того, оставался таковым даже спустя двадцать с лишним лет после получения Украиной независимости. Так когда он стал русскоязычным, спросите себя. Как это случилось? Что это была за «украинизация», которая даже в столице Украины не приучила людей говорить по-украински?
Беляков, впрочем, до Гражданской войны и советских времён даже не добирается, у него другая цель: показать ряд ярких различий между русской народностью и украинской, которые, придётся признать, к «региональным» свести крайне сложно.
Он подробно и всесторонне рассматривает ключевые моменты русско-украинской истории, верно подмечая, что в национальном сознании украинцев болевые точки несколько иные, чем у нас. Например, отношение к Богдану Хмельницкому и к Мазепе у большинства украинцев куда более сложное и не столь однозначное, как у нас; и это ещё мягко сказано.
Причём Беляков более чем убедительно доказывает, что Мазепа мало того, что действительно был предателем — его ещё не поддержали сами украинцы: от сорокатысячного корпуса Мазепы осталось две тысячи человек, все разбежались! Русские были безусловно предпочтительней шведов для брата-украинца.
Впрочем, к финалу книги становится заметно, что у Белякова всё-таки имеется некоторая, что ли, заданность. Он старательно коллекционирует и регистрирует в украинстве всё розное, отталкивающее Россию, но куда меньше говорит о колоссальном количестве украинских литераторов, филологов и мыслителей, которые были безусловно согласны с тем, что Украина, как этническая и культурная данность, развилась именно в российском контексте, что украинцы и русские — безусловно дети одного корня.
«Нести» Белякова начинает буквально, не поверите, на последних страницах его книги. Если не сказать: в последних строках.
Избегавший навязывания личного мнения весь свой том, в финальном абзаце Беляков вдруг выпаливает: «Тень Мазепы… навеки разделяет две нации».
Но, друзья-товарищи, погодите. А тень Батыя не разделяет ли татар, бурят, да и якутов тоже — с Россией? Не разделяет ли тень Салавата Юлаева нас с башкирами? Тень Разина и Пугачёва — с донским, да и уральским тоже казачеством? Тень Шамиля — с Дагестаном и Чечнёй? Наконец, тень генерала Власова не разделяет русских с русскими?
Мы можем столько теней насчитать — ровно на все те двести народов, что живут на территории России, включая русский народ тоже.
Это слишком смелые выводы, ну, ей-Богу. С какой-то частью Украины, породившей Петлюру и Бандеру, тень Мазепы нас разделяет навсегда. А с какой-то частью, породивший писателя Франко, маршала Рыбалко, да и Олеся Бузину тоже — нас не разлучить вовек.
…Более того: это ангажированные выводы.
Я только не очень понимаю, чем именно ангажированные. Сергей, у вас нет родственников, скажем, в Польше? А то не знаю даже, что подумать.
Вывод прост: книга отличная, но последнюю страницу стоит вырвать и выбросить. Даже пол последней страницы.
Самое забавное, и даже анекдотичное место в книжке, когда Беляков приводит очень важную цитату из Гоголя — там, где Николай Васильевич говорит о том, что великоросское и малоросское в нём разлито поровну… и потом вдруг начинает оспаривать Гоголя, достаточно въедливо, и даже назойливо доказывая, что Гоголь был хохлом, и только хохлом, и сам себя обманывал.
Нет, Сергей. Гоголь отвечает за себя сам, не стоит работать его психологом.
Приведём цитату из русского классика полностью:
«Скажу вам одно слово насчёт того, какая у меня душа, хохлацкая или русская, потому что это, как я вижу из письма вашего, служило одно время предметом ваших рассуждений и споров с другими.
На это вам скажу, что сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином.
Обе природы слишком одарены Богом, и, как нарочно, каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой — явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохоже одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характеров, чтобы потом, слившись воедино, составить собою нечто совершенное в человечестве».
Золотые слова. На том и порешим.
Книжку Белякова читаем в обязательном порядке. Последнюю страницу книги оставляем на совести автора.
Если он подумает и поправит свой вывод, миллионы украинцев, живущих на Украине и считающих себя украинцами, только обрадуются: потому что они не считают наши народы разделёнными тенью Мазепы. Я от них сотни писем получил за последние два года, я знаю о чём говорю.
О том, что объединяет и что разделяет русских и украинцев, — Захар Прилепин, Свободная Пресса.
Только что вышедшая «Тень Мазепы» Сергея Белякова — мощный и важный труд, чтение местами просто упоительное.
Автор выдержал целый огромный том в отличном ритме, и буквально до последних страниц сомневаться в его неангажированности не приходилось.
Разве что чуть смущала убежденность Белякова в том, что Тарас Шевченко — гений. Он так и пишет: «гениальный поэт». Шевченко, по моему скромному разумению, очень хорош исключительно на украинском языке, в числе прочего потому, что как никто другой уловил музыку мовы.
Но, право слово, при переводе на любой другой язык, в том числе и на русский, от Шевченко остаётся куда меньше — это, конечно же, не Данте, не Байрон, не Мицкевич, не Рильке.
В сравнении с Лермонтовым или Некрасовым — безусловный дар Шевченко, ну… не столь впечатляюще выглядит. Или сравните влияние Шевченко на зарубежную поэзию с влиянием Маяковского, Есенина или Пастернака: ничего подобного и рядом нет. Шевченко — исключительно «украинский случай», увы.
Пусть и очень крутой украинский случай. Но «гениальный» он только на фоне украинской поэтической традиции и в контексте становления украинской словесности.
Однако всё это, в сущности, не столь важно.
Беляков безусловно обстоятельный историк. В первой своей ипостаси он, пожалуй, ошибся дверью и несколько лет выступал как литературный критик; но уже в следующий заход (исследование «Гумилёв, сын Гумилёва») вдруг продемонстрировал высочайшего уровня профессионализм в описании истории через литературные и мемуарные источники (во многом, подход роднит Белякова с Вадимом Кожиновым, который умел воспринимать литературный текст как часть исторического процесса; ведь история — это не только черепки и документы. Литература (в том числе, к примеру, частная писательская переписка) — тоже история, да ещё какая.
Книга Белякова прежде всего наносит удар по вульгарной позиции, сводящейся к тому, что «никакой Украины нет, там живут русские, которые забыли про это». Украина, конечно же, есть, и Беляков подробно показывает, в каком количестве источников зафиксированы более чем заметные отличия русских от малороссов.
Другой удар, попутно, наносится по местным вульгарным националистам, уверенным, что Украину придумали большевики, и заодно надарили им земель, никогда не имевших отношения к Украине.
И здесь ситуация, увы, сложнее.
Беляков, естественно, не спорит ни с либералами, ни с националистами, ни с украинствующими публицистами — это вообще не по его части, и, кажется, ниже его достоинства, — он просто описывает как оно было, а не как кому-либо хочется. Хочется — перехочется, идите и учите матчасть. Вот вам книжка в подарок. За тысячу рублей можно стать умнее.
Знаем ли мы, что крепость на месте старого Харькова, который и станет Харьковым новым, построили запорожские казаки в 1654 году?
Знаем ли мы, что в середине XVII века на Украине было около двадцати типографий, а в Москве только одна?
Новороссию — территорию нынешнего Донбасса — во времена Екатерины заселяли по большей части украинскими крестьянами. Следом, по численности, шли сербские переселенцы. И только потом великороссы. Позже ситуация изменилась, но начиналось всё именно так.
«Первая украинская грамматика… была составлена русским человеком, филологом и поэтом Алексеем Павловичем Павловским, который учился в Киеве и долго жил среди малороссиян на Слободской Украине. Книга была подготовлена в 1805 году… издана в 1818-м», — пишет Беляков.
Уже 1816 году в России издавался журнал «Украинский вестник» (да, на русском языке, но это был украинский литературный журнал). Затем «Украинский альманах», «Украинский журнал», с начала 40-х альманах «Молодняк», где публиковался Тарас Шевченко.
С 30-х выходит сборник «Запорожская старина».
В 1850–60-х, пишет Беляков, «в Петербурге одновременно можно было приобрести шесть украинских букварей (один из них был составлен самим Шевченко), работала малороссийская типография Кулиша, в 1861–62-м выходил украинский журнал «Основа».
В этом перечне, конечно же, содержится ответ и украинским националистам, языки сточившим на том, как Россия давила украинство.
Великая российская живопись начиналась с украинцев: Боровиковского и Левицкого, а украинская литература расцвела именно в контексте России и в прямой связи с русской литературой.
Воинствующие украинцы кое-каким фактам, изложенным в книге Белякова, очень обрадуются. Но знают ли они, что «Энеида» Котляревского, положившая начало украинской литературе, появилась после русской «Энеиды» Осипова — и написана явно под её влиянием?
Проблема России в том, что мы изучаем украинскую историю и филологию лишь по собственным источникам. Система контрдоводов нам не известна, и мало нас интересует.
Я не говорю, что эта система безусловно убедительна: конечно же, далеко не всегда. Но там есть вещи, которые стоит знать, чтоб не попадать лишний раз впросак.
Михаил Погодин, русский историк, издатель, ещё в 1845 году писал: «Великороссияне живут рядом с малороссиянами, исповедуют одну веру, имеют одну судьбу, долго одну историю.
Но сколько есть различия между великороссиянами и малороссиянами! Нет ли у нас большего сходства в некоторых качествах даже с французами, чем с ними? В чём же состоит сходство? Этот вопрос гораздо затруднительнее».
К тем же выводам приходили Иван Аксаков, Николай Полевой, публицисты и мемуаристы XIX века.
Полевой, посещая Слободскую Украину («От Харькова до Сум») писал: «…доныне малороссияне исповедуют греческую веру, говорят особенным диалектом русского языка и принадлежат к политическому составу России, но по народности они вовсе не русские…»
Полевой пишет, что даже «язык и вера» были «изменены временем». «Всё остальное не наше: физиономия, нравы, жилища, быт, поэзия, одежда».
Главное, что и хохлы не считали москалей и себя единым народом: сотни песен, поговорок, пословиц — тому порукой.
Когда заселяли Сибирь — украинцы селились отдельно от русских, на своих улицах.
Парадоксальный момент: но Украина очень сильно русифицировалась именно в Советские времена. Вместе с общим образованием украинцы получали русскую (более близкую к истине) историографию, русскую культуру, прививку русской ментальности. Именно тогда великороссы и малороссы смешались так, как во времена Гоголя смешаны ещё не были. И уж тем более в времена до Гоголя.
В 1659 году Юрий Крижанич писал о черкасах (так называли украинцев):
«Хотя Черкасы исповедуют веру православную, но нравы и обычаи звериные имеют. Главная причина этому вот в чём: ересь не духовная, а политическая создатели этой ереси — Ляхи, а от них научились и крепко держатся её Черкасы. В голову они себе взяли и считают за истину, будто жить под преславным царством Русским хуже тягчайшей неволи…»
В 1659 году, повторяю, это уже было!
Но спустя лет под четыреста явился современный русский вульгарный националист и сказал, что малоросы были до Сталина обычными русскими. Может, ты мало знаешь, парень?
У нас любят повторять, что Киев при Советской власти стал русскоязычным городом и, более того, оставался таковым даже спустя двадцать с лишним лет после получения Украиной независимости. Так когда он стал русскоязычным, спросите себя. Как это случилось? Что это была за «украинизация», которая даже в столице Украины не приучила людей говорить по-украински?
Беляков, впрочем, до Гражданской войны и советских времён даже не добирается, у него другая цель: показать ряд ярких различий между русской народностью и украинской, которые, придётся признать, к «региональным» свести крайне сложно.
Он подробно и всесторонне рассматривает ключевые моменты русско-украинской истории, верно подмечая, что в национальном сознании украинцев болевые точки несколько иные, чем у нас. Например, отношение к Богдану Хмельницкому и к Мазепе у большинства украинцев куда более сложное и не столь однозначное, как у нас; и это ещё мягко сказано.
Причём Беляков более чем убедительно доказывает, что Мазепа мало того, что действительно был предателем — его ещё не поддержали сами украинцы: от сорокатысячного корпуса Мазепы осталось две тысячи человек, все разбежались! Русские были безусловно предпочтительней шведов для брата-украинца.
Впрочем, к финалу книги становится заметно, что у Белякова всё-таки имеется некоторая, что ли, заданность. Он старательно коллекционирует и регистрирует в украинстве всё розное, отталкивающее Россию, но куда меньше говорит о колоссальном количестве украинских литераторов, филологов и мыслителей, которые были безусловно согласны с тем, что Украина, как этническая и культурная данность, развилась именно в российском контексте, что украинцы и русские — безусловно дети одного корня.
«Нести» Белякова начинает буквально, не поверите, на последних страницах его книги. Если не сказать: в последних строках.
Избегавший навязывания личного мнения весь свой том, в финальном абзаце Беляков вдруг выпаливает: «Тень Мазепы… навеки разделяет две нации».
Но, друзья-товарищи, погодите. А тень Батыя не разделяет ли татар, бурят, да и якутов тоже — с Россией? Не разделяет ли тень Салавата Юлаева нас с башкирами? Тень Разина и Пугачёва — с донским, да и уральским тоже казачеством? Тень Шамиля — с Дагестаном и Чечнёй? Наконец, тень генерала Власова не разделяет русских с русскими?
Мы можем столько теней насчитать — ровно на все те двести народов, что живут на территории России, включая русский народ тоже.
Это слишком смелые выводы, ну, ей-Богу. С какой-то частью Украины, породившей Петлюру и Бандеру, тень Мазепы нас разделяет навсегда. А с какой-то частью, породивший писателя Франко, маршала Рыбалко, да и Олеся Бузину тоже — нас не разлучить вовек.
…Более того: это ангажированные выводы.
Я только не очень понимаю, чем именно ангажированные. Сергей, у вас нет родственников, скажем, в Польше? А то не знаю даже, что подумать.
Вывод прост: книга отличная, но последнюю страницу стоит вырвать и выбросить. Даже пол последней страницы.
Самое забавное, и даже анекдотичное место в книжке, когда Беляков приводит очень важную цитату из Гоголя — там, где Николай Васильевич говорит о том, что великоросское и малоросское в нём разлито поровну… и потом вдруг начинает оспаривать Гоголя, достаточно въедливо, и даже назойливо доказывая, что Гоголь был хохлом, и только хохлом, и сам себя обманывал.
Нет, Сергей. Гоголь отвечает за себя сам, не стоит работать его психологом.
Приведём цитату из русского классика полностью:
«Скажу вам одно слово насчёт того, какая у меня душа, хохлацкая или русская, потому что это, как я вижу из письма вашего, служило одно время предметом ваших рассуждений и споров с другими.
На это вам скажу, что сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином.
Обе природы слишком одарены Богом, и, как нарочно, каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой — явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохоже одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характеров, чтобы потом, слившись воедино, составить собою нечто совершенное в человечестве».
Золотые слова. На том и порешим.
Книжку Белякова читаем в обязательном порядке. Последнюю страницу книги оставляем на совести автора.
Если он подумает и поправит свой вывод, миллионы украинцев, живущих на Украине и считающих себя украинцами, только обрадуются: потому что они не считают наши народы разделёнными тенью Мазепы. Я от них сотни писем получил за последние два года, я знаю о чём говорю.
Источник - Русская весна
