60 лет «Туманности Андромеды», — Александр Роджерс
9 января 2017
09.01.2017 - 3:00
Примерно в эти дни мы отмечаем шестидесятилетие первой публикации эпохального романа Ивана Ефремова «Туманность Андромеды».
Роман без преувеличения оказал огромное влияние на всё дальнейшее развитие мировой научной фантастики, начиная с братьев Стругацких с их «мирами Вечного Полдня» и заканчивая Джорджем Лукасом, который назвал Дарта Вейдера в честь ефремовского Дара Ветра.
«Туманность Андромеды» — это смелая попытка описать коммунистическое общество далёкого будущего.
Попытка тем более смелая именно в те годы (1955–56), когда ренегат Хрущёв «развенчивал культ личности» и устраивал торжество антикоммунистической реакции, разрушая всё (начиная от народно-хозяйственного комплекса и заканчивая идеологическими основами СССР), что было построено в Советском Союзе до него.
Причём Ефремов постарался в своём описании коммунистического общества будущего затронуть не только административное устройство, не только экономику, но и описал всесторонне развитого человека будущего — его стремления, его ценности, его принципы и мотивации.
Ефремов справедливо предположил, что в развитом высокотехнологичном обществе, где искоренёны голод, нищета и дефицит, мотивация к стяжательству, накопительству и эксплуатации исчезает за ненадобностью, вытесняясь другими потребностями. Строго в соответствии с разработанной через несколько лет пирамидой Маслова: когда человек сыт, одет, находится в безопасности и сексуально удовлетворён, то у здорового индивидуума начинают доминировать когнитивные потребности — в познании, творчестве и сопричастности.
И тогда, и только тогда, человек действительно становится концептуально (а не по количеству ручек и ножек) подобен Богу, как это пишут в священных книгах различных религий — он становится Творцом.
Потому что пока человеком движут только желания пожрать, заняться сексом и накопить побольше чего попало про запас на случай голода (капитализм, а вы что думали?), то он ничем не отличается от животного. В общем, тварь дрожащая, даже если он король и/или миллиардер.
Ибо у стремления к стяжательству есть только одна мотивация — страх. Страх перед смертью, голодом, отсутствием признания, отсутствием любви: «если не буду копить, то умру от голода и/или меня уважать и любить не будут». И, кстати, талантливые и по-настоящему уверенные в себе люди накопительству всегда подвержены гораздо меньше, потому что чувствуют, что всегда смогут добыть себе пропитание, а любить их можно и без денег. В общем, Ефремов об этом (и многом другом) гораздо более красиво и подробно писал.
Так что если вы до сих пор не читали «Туманность Андромеды», то бегом навёрстывать это досадное упущение, а если читали — то можно повторить и переосмыслить.
Журналистская правда
Примерно в эти дни мы отмечаем шестидесятилетие первой публикации эпохального романа Ивана Ефремова «Туманность Андромеды».
Роман без преувеличения оказал огромное влияние на всё дальнейшее развитие мировой научной фантастики, начиная с братьев Стругацких с их «мирами Вечного Полдня» и заканчивая Джорджем Лукасом, который назвал Дарта Вейдера в честь ефремовского Дара Ветра.
«Туманность Андромеды» — это смелая попытка описать коммунистическое общество далёкого будущего.
Попытка тем более смелая именно в те годы (1955–56), когда ренегат Хрущёв «развенчивал культ личности» и устраивал торжество антикоммунистической реакции, разрушая всё (начиная от народно-хозяйственного комплекса и заканчивая идеологическими основами СССР), что было построено в Советском Союзе до него.
Причём Ефремов постарался в своём описании коммунистического общества будущего затронуть не только административное устройство, не только экономику, но и описал всесторонне развитого человека будущего — его стремления, его ценности, его принципы и мотивации.
Ефремов справедливо предположил, что в развитом высокотехнологичном обществе, где искоренёны голод, нищета и дефицит, мотивация к стяжательству, накопительству и эксплуатации исчезает за ненадобностью, вытесняясь другими потребностями. Строго в соответствии с разработанной через несколько лет пирамидой Маслова: когда человек сыт, одет, находится в безопасности и сексуально удовлетворён, то у здорового индивидуума начинают доминировать когнитивные потребности — в познании, творчестве и сопричастности.
И тогда, и только тогда, человек действительно становится концептуально (а не по количеству ручек и ножек) подобен Богу, как это пишут в священных книгах различных религий — он становится Творцом.
Потому что пока человеком движут только желания пожрать, заняться сексом и накопить побольше чего попало про запас на случай голода (капитализм, а вы что думали?), то он ничем не отличается от животного. В общем, тварь дрожащая, даже если он король и/или миллиардер.
Ибо у стремления к стяжательству есть только одна мотивация — страх. Страх перед смертью, голодом, отсутствием признания, отсутствием любви: «если не буду копить, то умру от голода и/или меня уважать и любить не будут». И, кстати, талантливые и по-настоящему уверенные в себе люди накопительству всегда подвержены гораздо меньше, потому что чувствуют, что всегда смогут добыть себе пропитание, а любить их можно и без денег. В общем, Ефремов об этом (и многом другом) гораздо более красиво и подробно писал.
Так что если вы до сих пор не читали «Туманность Андромеды», то бегом навёрстывать это досадное упущение, а если читали — то можно повторить и переосмыслить.
Журналистская правда
Источник - Русская весна
