Бионические глаза помогут раскрыть тайну работы зрения
1 января 1970
01.07.2017 - 23:38
Христо Тахчиди, директор НИИ офтальмологии ФГБОУ ВО РНИМУ имени Пирогова, созданного в 2015 году на базе Научно-клинического центра оториноларингологии ФМБА России, рассказал, как проводилась первая в России операция по имплантации бионической сетчатки, и поделился своими мыслями о том, почему подобные эксперименты важны для науки.
Вчера в Научно-клиническом центре оториноларингологии ФМБА России прошла уникальная операция по установке одной из самых «продвинутых» систем бионического зрения, комплекса Argus II от американской компании Second Sight, в глаз 59-летнего слепоглухого добровольца из Челябинска, согласившегося на подобный эксперимент.
Операция завершилась удачно, и через 3–4 недели он впервые за долгие годы сможет повторно увидеть мир.
Сложнейшая операция, которая длилась около шести часов, была проведена в России благодаря совместным усилиям благотворительного фонда » Искусство, наука и спорт», фонда поддержки слепоглухих «Со-единение», АНО «Лаборатория «Сенсор-Тех», ООО «Торговая компания «Медицинская техника» и американской компании Second Sight.
— Что вы чувствовали и думали, когда вам предложили руководить проведением подобной операции?
— Сначала, конечно, я сомневался. Безусловно, я слышал об этой технологии и знал некоторые вещи о принципах ее работы, но изначально я и не думал, что буду когда-то работать с ней. При взгляде со стороны я видел очень много непонятных вещей, в том числе и в электронной части этого протеза — тут больше на самом деле инженерной работы, чем медицины.
Врачу с его менталитетом подобные вещи не очень близки, и все это вызывало некоторую настороженность. Но когда я углубился в проблему и стало понятно, какие возможности открывает эта технология, какие новые пространства становятся доступными нам, все сомнения исчезли.
Теперь мы можем приступить к расшифровке тайн того, как работает зрение, как устроена сетчатка и как с ними можно работать.
Сейчас мы мало что можем делать с сетчаткой, и теперь мы сделали первые шаги к пониманию того, как устроена эта уникальная ткань.
— Христо Периклович, операция длилась более шести часов, является ли она самой длинной и сложной в вашей карьере?
Все, что мы планировали, сделать удалось, все получилось очень хорошо, хотя операция и затянулась на заметно более долгое время, чем мы ожидали изначально. Эта задержка связана с тем, что нам нужно было вести очень тонкую и тщательную работу, связанную с электроникой, которой можно манипулировать только в сверхщадящем режиме.
Поэтому можно говорить о том, что главными особенностями этой операции были ее огромная трудоемкость и необычная для нас работа с имплантом, чипом и электроникой, требующими бережного отношения. Нам пришлось использовать специальные инструменты с латексными и силиконовыми наконечниками, чтобы не повредить их.
Безусловно, это очень сложная операция, однако ее специфика заключается не в сложности, а в двух других вещах — в ее разноплановости и в том, что она требует не только обладания хирургическими навыками, но и инженерными знаниями.
Читайте также: Британские СМИ сравнили российского солдата будущего с штурмовиком из «Звездных войн» (ФОТО, ВИДЕО)
Разноплановость заключается в том, что мы не просто оперировали на сетчатке, а проводили, по сути, серию очень разнородных процедур, в том числе адаптацию протеза к глазу и его имплантацию, которые нам приходилось делать последовательно, переключаясь с одной процедуры и на другую без перерывов и остановок.
Сравнить это не с чем, и ничего подобного в других операциях просто нет.
Во-вторых, электроника требует очень осторожного обращения со всеми элементами бионического глаза — не только кабели, но и сам набор электродов, и антенну можно легко повредить. Микрокабель импланта содержит в себе несколько десятков волокон, которые могут легко повредиться, если его перегнуть несколько раз, и тогда человек не сможет нормально видеть.
— Учитывая подобную сложность операции, можно ли как-то проверить то, работает ли имплант до того, как его включат через несколько недель?
— Долгое время проведения операции как раз отчасти связано с тем, что имплант проверяется по 4–5 раз во время его установки в глаз пациента. Мы проверяли, работает ли он при его изъятии из упаковки и первичной обработке, а также после каждого этапа операции, который может в теории привести к его поломке: после его прикрепления к глазному яблоку, после введения в полость глаза, после фиксации и прочих процедур.
По завершении операции его еще раз проверяют, на этот раз группа инженеров из фирмы, разработавшей эту бионическую систему. Они смотрят, работает ли протез, всесторонне проверяя его при помощи специализированного оборудования.
Сейчас, в свою очередь, пациент будет выходить из постоперационного состояния, и примерно через две недели мы сможем приступить к первым тестам. То, когда начнутся эти тесты, будет зависеть от инженеров фирмы.
— Ожидаете ли вы, что подобные операции будут проводиться часто в ближайшем будущем?
— Скорее всего, нет, так как и сама система Argus II достаточно дорогая — стоит около 10 миллионов рублей. Сейчас такие операции нам помогают провести наши партнеры из благотворительных фондов «Наука, искусство и спорт» и «Со-единение».
Кроме того, по статистике, каждый человек на 4–5 тысяч жителей России страдает от болезней, приводящих к разрушению сетчатки, и их общее число составляет около 50 тысяч. Соответственно, можно сказать, что в подобной операции в ближайшие годы будут нуждаться несколько тысяч человек.
— Помимо кибернетических имплантов, сегодня ученые работают и над созданием других технологий восстановления зрения, в том числе при помощи стволовых клеток или генной терапии. Какие из них более перспективны?
— Есть три основных направления — клеточные технологии, бионические электронные системы и оптогенетика. В первом направлении мы уже научились производить отдельные клетки сетчатки в клеточных культурах, а в третьем — научились вставлять светочувствительные белки в те клетки сетчатки, которые смогли выжить. Эти клетки в обычной ситуации не могут реагировать на свет, и добавление белка родопсина позволяет нам заставить их воспринимать окружающий мир и передавать сигналы по нейронам дальше в мозг.
Сложно сказать, какое из этих направлений самое перспективное, так как мы находимся в самом начале этого пути. Нужно действовать по всем фронтам, так как все подобные исследования дополняют друг друга и расширяют представления о том, как работает наше зрение, и как можно помочь людям, его потерявшим.
Читайте также: СРОЧНО: Экстренное заявление сирийского командования в связи с обвинениями в новом применении химоружия
Христо Тахчиди, директор НИИ офтальмологии ФГБОУ ВО РНИМУ имени Пирогова, созданного в 2015 году на базе Научно-клинического центра оториноларингологии ФМБА России, рассказал, как проводилась первая в России операция по имплантации бионической сетчатки, и поделился своими мыслями о том, почему подобные эксперименты важны для науки.
Вчера в Научно-клиническом центре оториноларингологии ФМБА России прошла уникальная операция по установке одной из самых «продвинутых» систем бионического зрения, комплекса Argus II от американской компании Second Sight, в глаз 59-летнего слепоглухого добровольца из Челябинска, согласившегося на подобный эксперимент.
Операция завершилась удачно, и через 3–4 недели он впервые за долгие годы сможет повторно увидеть мир.
Сложнейшая операция, которая длилась около шести часов, была проведена в России благодаря совместным усилиям благотворительного фонда » Искусство, наука и спорт», фонда поддержки слепоглухих «Со-единение», АНО «Лаборатория «Сенсор-Тех», ООО «Торговая компания «Медицинская техника» и американской компании Second Sight.
— Что вы чувствовали и думали, когда вам предложили руководить проведением подобной операции?
— Сначала, конечно, я сомневался. Безусловно, я слышал об этой технологии и знал некоторые вещи о принципах ее работы, но изначально я и не думал, что буду когда-то работать с ней. При взгляде со стороны я видел очень много непонятных вещей, в том числе и в электронной части этого протеза — тут больше на самом деле инженерной работы, чем медицины.
Врачу с его менталитетом подобные вещи не очень близки, и все это вызывало некоторую настороженность. Но когда я углубился в проблему и стало понятно, какие возможности открывает эта технология, какие новые пространства становятся доступными нам, все сомнения исчезли.
Теперь мы можем приступить к расшифровке тайн того, как работает зрение, как устроена сетчатка и как с ними можно работать.
Сейчас мы мало что можем делать с сетчаткой, и теперь мы сделали первые шаги к пониманию того, как устроена эта уникальная ткань.
— Христо Периклович, операция длилась более шести часов, является ли она самой длинной и сложной в вашей карьере?
Все, что мы планировали, сделать удалось, все получилось очень хорошо, хотя операция и затянулась на заметно более долгое время, чем мы ожидали изначально. Эта задержка связана с тем, что нам нужно было вести очень тонкую и тщательную работу, связанную с электроникой, которой можно манипулировать только в сверхщадящем режиме.
Поэтому можно говорить о том, что главными особенностями этой операции были ее огромная трудоемкость и необычная для нас работа с имплантом, чипом и электроникой, требующими бережного отношения. Нам пришлось использовать специальные инструменты с латексными и силиконовыми наконечниками, чтобы не повредить их.
Безусловно, это очень сложная операция, однако ее специфика заключается не в сложности, а в двух других вещах — в ее разноплановости и в том, что она требует не только обладания хирургическими навыками, но и инженерными знаниями.
Читайте также: Британские СМИ сравнили российского солдата будущего с штурмовиком из «Звездных войн» (ФОТО, ВИДЕО)
Разноплановость заключается в том, что мы не просто оперировали на сетчатке, а проводили, по сути, серию очень разнородных процедур, в том числе адаптацию протеза к глазу и его имплантацию, которые нам приходилось делать последовательно, переключаясь с одной процедуры и на другую без перерывов и остановок.
Сравнить это не с чем, и ничего подобного в других операциях просто нет.
Во-вторых, электроника требует очень осторожного обращения со всеми элементами бионического глаза — не только кабели, но и сам набор электродов, и антенну можно легко повредить. Микрокабель импланта содержит в себе несколько десятков волокон, которые могут легко повредиться, если его перегнуть несколько раз, и тогда человек не сможет нормально видеть.
— Учитывая подобную сложность операции, можно ли как-то проверить то, работает ли имплант до того, как его включат через несколько недель?
— Долгое время проведения операции как раз отчасти связано с тем, что имплант проверяется по 4–5 раз во время его установки в глаз пациента. Мы проверяли, работает ли он при его изъятии из упаковки и первичной обработке, а также после каждого этапа операции, который может в теории привести к его поломке: после его прикрепления к глазному яблоку, после введения в полость глаза, после фиксации и прочих процедур.
По завершении операции его еще раз проверяют, на этот раз группа инженеров из фирмы, разработавшей эту бионическую систему. Они смотрят, работает ли протез, всесторонне проверяя его при помощи специализированного оборудования.
Сейчас, в свою очередь, пациент будет выходить из постоперационного состояния, и примерно через две недели мы сможем приступить к первым тестам. То, когда начнутся эти тесты, будет зависеть от инженеров фирмы.
— Ожидаете ли вы, что подобные операции будут проводиться часто в ближайшем будущем?
— Скорее всего, нет, так как и сама система Argus II достаточно дорогая — стоит около 10 миллионов рублей. Сейчас такие операции нам помогают провести наши партнеры из благотворительных фондов «Наука, искусство и спорт» и «Со-единение».
Кроме того, по статистике, каждый человек на 4–5 тысяч жителей России страдает от болезней, приводящих к разрушению сетчатки, и их общее число составляет около 50 тысяч. Соответственно, можно сказать, что в подобной операции в ближайшие годы будут нуждаться несколько тысяч человек.
— Помимо кибернетических имплантов, сегодня ученые работают и над созданием других технологий восстановления зрения, в том числе при помощи стволовых клеток или генной терапии. Какие из них более перспективны?
— Есть три основных направления — клеточные технологии, бионические электронные системы и оптогенетика. В первом направлении мы уже научились производить отдельные клетки сетчатки в клеточных культурах, а в третьем — научились вставлять светочувствительные белки в те клетки сетчатки, которые смогли выжить. Эти клетки в обычной ситуации не могут реагировать на свет, и добавление белка родопсина позволяет нам заставить их воспринимать окружающий мир и передавать сигналы по нейронам дальше в мозг.
Сложно сказать, какое из этих направлений самое перспективное, так как мы находимся в самом начале этого пути. Нужно действовать по всем фронтам, так как все подобные исследования дополняют друг друга и расширяют представления о том, как работает наше зрение, и как можно помочь людям, его потерявшим.
Читайте также: СРОЧНО: Экстренное заявление сирийского командования в связи с обвинениями в новом применении химоружия
Источник - Русская весна
