Размен по-украински или осознание реальности

Во Львове только что закончилось празднование 110-й годовщины рождения палача, командира УПА (структура запрещена в РФ ) Романа Шухевича — «Шухевичфест». Мы в очередной раз удивляемся: до чего еще они там могут дойти? Когда же они, наконец, опомнятся, придут в себя? Можем ли мы рассчитывать на отрезвление Украины или надеяться на это уже не стоит.
Какую Украину мы можем хотеть?
На недавней «прямой линии» с президентом, отвечая на вопрос ведущей о друзьях России на Украине, Путин назвал Виктора Медведчука. Президент охарактеризовал его как украинского националиста, сына активиста ОУН, осужденного в СССР. Путин подчеркнул, что Медведчук сформировал свои представления на фундаментальных трудах украинских националистов ХIХ века. Последние допускали федерализацию страны, некоторые из них не видели Крым в составе Украины. Медведчук, по словам президента, выступает за добрососедские отношения с Россией, считает целесообразной кооперацию с нами в экономической сфере.
Дело здесь, конечно же, не в Медведчуке. В такой максимально корректной форме Путин обозначил то состояние Украины, которое, с одной стороны, было бы приемлемым для нас (хотя, может быть, и далеким от желаемого нами), а с другой — реально достижимым для самой Украины (при этом, наверное, мало совпадающим с умонастроениями нынешних украинцев). Такой себе национализм с человеческим лицом. Национализм лайт. С акцентом на независимость, а не на русофобию. С такой Украиной, наверное, можно было бы иметь какие-то дела.
Попробуем оценить, насколько далека современная Украина от данного ориентира.
Прежде всего надо избавиться от той ничем не обоснованной иллюзии, что во всем виноваты захватившая власть хунта и активное галичанское меньшинство, в то время как народ — вполне себе здоровый и с головой у него все в порядке. Просто он запуган и пока молчит. Нацистский режим долго не продержится, галичане отчалят на Запад, и мы вновь увидим нормальную и лояльную к нам страну.
Мне представляется, что это все наивные надежды. Именно с большинством населения как раз все и не в порядке. И нам следует разобраться, в каком коридоре живет сегодня украинское большинство.
Потерявшие себя
Можно выделить четыре условных стадии, через которые прошел украинский национализм.
Первая стадия — «Незалежная Украина». Основной мотив на этом этапе таков: отделившись от СССР и России, богатая во всех отношениях Украина без Москвы заживет значительно лучше.
Вторая — «Украина — не Россия». Это уже не просто установление жестких границ с Россией. Начинается смена идентификации: мы не русские. Это сигнал Западу: с нами можно дружить.
Третья — «Украина — это Европа». Смена семьи и рода. Мы вообще не отсюда. Еще до последнего Майдана в 2012 году украинские студенты, с которыми мне довелось работать, объясняли, что зря мы в 1941 Гитлеру не сдались: пили бы сейчас немецкое пиво.
Четвертая — «Украина превыше всего» в паре с «москаляку на гиляку», что по смыслу означает «русских будем вешать».
Важно, что это все массовые настроения. Так думает существенная часть населения. Что двигало этот процесс? Полагаю, что сквозным мотивом на всех перечисленных стадиях было стремление к благополучию. Само по себе желание лучшей жизни понятно и нормально. Только имеет значение, каким способом реализуется это стремление. Одно дело, когда я свое недовольство претворяю в то, что изменяю себя, свою организацию, свою деятельность, среду вокруг и тому подобное. Другое — когда я решаю просто поменять свое окружение в расчете на то, что в другой семье мне будет лучше. Сначала я решаю пожить отдельно и перестать делиться. Потом начинаю убеждать себя, что я вообще не русский. Далее уже легко представить себя европейцем. При этом на каждом шаге положение становится хуже и хуже. В какой-то момент оказывается, что поддерживать интерес к себе со стороны новых цивилизованных родственников можно только откровенной русофобией и готовностью воевать с русскими.
Обычно, говоря о предательстве, мы имеем в виду, что некто в трудный и ответственный момент нарушил верность кому-то, вероломно изменил, не исполнил долг перед кем-то и тому подобное. Но здесь я хочу поставить другой акцент: предатель отказывается от своей биографии, от собственной истории.
Предатель отказывается от того, кем он является. Он якобы может выбирать свободно, кем ему быть, не понимая, что предавшего всегда используют, а потом за ненадобностью ликвидируют. В лучшем случае отправляют мыть туалет хозяина. Предателя никогда не делают своим. Никогда путь отказа от самого себя в пользу чужой судьбы и истории не был путем успеха.
Украинский национализм и русофобия не потому столь сильны, что сильна западная пропаганда, а потому, что они жестко привязаны к жизненной стратегии. Прямо из нее вытекают, являются либо идеологическим прикрытием предательства, либо ее непосредственным ресурсом: «именно за ненависть ко всему русскому я и буду принят в чужой семье». Русофобия не навязывается, она вырастает на ниве предательства, органично приживается на этой поведенческой почве.
Вся русофобия по отношению к выбранной жизненной стратегии — вторична. Сначала она была нужна для обмена на благосклонность Запада. Потом она стала фактически единственным ресурсом в отношениях с США: помогайте нам в обмен на то, что мы будем кусать Россию. Сегодня же образ агрессивной России, напавшей на Украину, является главным объяснением, почему счастье так и не наступает.
Отказ от русофобии равноценен признанию, что сама выбранная стратегия достижения благополучия была изначально ошибочной, иллюзорной. Некомфортно знать про себя, что ты предатель. Еще мучительнее признать, что всё — майданы, скачки, убийства несогласных — было зря, европейского благополучия не будет. Это невыносимо. Поэтому упорствовать в ненависти к нам украинцы будут до конца, может, даже до смерти. Умереть порой легче, чем протрезветь. Поэтому мы и наблюдаем героизацию садистов и убийц. Это попытка доказать себе собственную нормальность.
А вот вся националистическая мифология — действительно пропаганда и выдумки. И про оригинальное происхождение древних укров. И про какую-то особую культуру. И про вечное давление России. И про геноцид украинского народа. И даже про существование украинского языка как самостоятельного языка, а не одного из диалектов русского.
Что их остановит?
Что должно произойти, чтобы украинский народ стал на путь отрезвления? Что может заставить их остановиться, задуматься и засомневаться в избранном пути?
Голод? Нет, голода, бог даст, не будет. Богатая земля, мягкий климат. Территория пока кормит.
Жесткая нацистская диктатура? Не думаю. Будут ее строить с тем же энтузиазмом, с которым майданили. Будут, кончено, пострадавшие, и их будет немало, но погоды они не сделают.
Падение уровня жизни? Так это дело привычное, уровень жизни и так все время падает.
Отсутствие фактов агрессии России? Если я верю в чертей, то на каждом шагу я буду видеть подтверждение их существования.
Разочарование в Европе, которая все свое благодеяние свела к бессмысленному «безвизу»? То есть украинцы вдруг поймут, что ими была выбрана ложная цель и иллюзорная стратегия? Нет, не поймут. Украинская интеллигенция все это время была в авангарде похода на Запад. Светочи украинской мысли поражены инфекцией прагматизма, предательства и русофобии еще больше, чем остальное население. Они, собственно, эту инфекцию и производят. Поэтому будут упорствовать до конца. Не признаваться же, что завели себя и страну в тупик.
То есть мы имеем дело с полностью герметичным сознанием. Чтобы вырваться из него, нужен большой труд, значительные личные усилия. На индивидуальном уровне кому-то это, может быть, и удается. На коллективном — нет.
Коллективное сознание может вдруг измениться только в результате божественного вмешательства, когда народ вдруг что-то резко осознает. Но что-то есть у меня сомнения в этом…
Украинцам не помогла бы даже денацификация. Немцы в свое время никого, прежде всего себя, не предавали. Их нацизм — все тот же нормальный европейский расизм. Они хотели быть хозяевами мира. И у этой претензии были веские основания. Все было по-настоящему: настоящая сила, настоящий нацизм, настоящая денацификация. На руинах Берлина было достаточно легко понять, что ты все-таки оказался не круче всех.
Национализм украинцев — это клоунада. «Украина — превыше всего» — это просто смешно. Им придется деклоунизацию проводить, а не денацификацию. Им надо себя вспомнить. И это будет гораздо более жесткая и негуманная процедура. Пока неясно, кто и как мог бы ее осуществить.
Поэтому процессы гниения и деградации на Украине будут продолжаться. Похоже, что это еще надолго.
Просто ждать
Полагаю, что тема Украины вскоре сойдет в нашей повестке дня с первых мест. В это зеркало уже насмотрелись; все, что нужно было понять про себя, поняли. Они не только Западу больше не нужны, они и нам малоинтересны. Если у них все-таки вдруг произойдет переворот сознания, придут они проситься назад под наше крыло всей своей Верховной радой с причитаниями, что типа «бес попутал», — не верить. Это у них будет работать все та же программа — лечь под выгодного хозяина. Ничего в этом братского нет. Просто в очередной раз хотят продать нам свою дружбу — до следующего предательства. Не надо нам этого.
Путин прав. Он обозначил стратегически далекий, но при этом реалистичный ориентир. Нам достаточно добрососедских отношений. И критерий для их установления простой: пусть сначала восстановят государство, избавятся от внешнего управления, станут собой. А там посмотрим.
И не надо опасаться, что без нашего внимания из украинцев сделают врага. Это все уже и так сделано. Причем в основном ими самими. Нам только нельзя допускать того, чтобы кто-то их серьезно вооружил. Но об этом говорить надо не с ними. Ну, а в случае чего — ничего личного, только санитария и гигиена на наших границах.

По материалам