Договор опасней денег

ХОЛМОГОРОВ Егор
Декларированный через «осведомленные источники» в СМИ отказ Кремля от перезаключения договора с Татарстаном не на шутку обеспокоил элиты республики. Теперь они решают, и приватно, в московских кабинетах, и публично, две взаимоисключающие задачи: с одной стороны, — убедить центр в том, что в договоре нет ничего страшного и опасного для единства России, а потому от перезаключения России не убудет, а с другой, — убедить ту же инстанцию в том, что народ Татарстана настолько дорожит и гордится этим договором, что его непродление немедленно вызовет волнения и протесты, которых лучше избежать, особенно незадолго до выборов.
Нетрудно заметить, что одно утверждение заметно противоречит другому. Если договор настолько неважен, то почему к нему, так прикипело народное сердце, что готово, якобы, бунтовать? Но на самом деле, конечно, и то и другое утверждение являются ложью.
Договор, даже в том виде, в котором он существует сейчас, достаточно опасен для единства России, при этом никакой особой сердечной привязанности в реальных массах граждан Татарстана к нему не наблюдается. 40% населения республики составляют русские, для которых этот договор оказался своеобразной стеной, отделяющей их от остальной России Если в стране в целом русские составляют настолько внушительное большинство, что некоторые политологи даже задают риторические вопросы: «зачем столь преобладающему народу какие-то гарантии национальных и культурных прав, он и так сильнее всех?», то в Татарстане, благодаря имитации республиканского гражданства при помощи системы вкладышей (а по сути — квазипаспортов), русские постоянно ощущают себя в положении нацменьшинства, которому указывают на свое место.
Вкладыши, узаконенные тем самым договором, являются формой дискриминации — за пределами республики они вызывают в государственных органах РФ удивление, а получить безвкладышевый паспорт — отдельная процедура полная унижений.
И это не говоря уж о специфичной языковой политике республики. Договор признает существование «государственного языка» Республики Татарстан и узаконивает требование знания этого языка для занятия высшей госдолжности в республике На этом госязыке составляется тот самый вкладыш-квазипаспорт. И, поскольку каждый квази-гражданин Татарстана должен иметь возможность этот вкладыш прочесть, он обязан в принудительном порядке изучать татарский язык в школе.
Для оказавшихся в положении нацменьшинства русских — это двойная проблема. Во-первых, не владея этим языком в естественном бытовом использовании, они не могут рассчитывать на высокие оценки по нему. Во-вторых, школьники Татарстана недополучают уроков русского языка на 40%. 700 часов в год против 1200 часов в соседних областях.
Это уже фактическая дискриминация, которая существенно скажется на поступлении школьников в вузы и на их будущую профпригодность. Однако главную опасность для России составляет даже не содержание, а сам факт договора. Даже если за словом «Договор» будут следовать рисунки котиков, то это мина под Россию сильнее чем любые налоговые и бюджетные преференции «бездоговорным» республикам на Кавказе. Россия по своему административно государственному устройству является федерацией.
Федерации делятся на договорные и недоговорные Договорными федерациями, рассматриваемые как объединение изначально самостоятельных субъектов с потенциальной возможностью их отделения, были, к примеру, СССР, СФРЮ, ЧССР — для всех трех федераций договорной их характер оказался причиной гибели. Из современных федераций договорными являются США и Швейцария — и в той и в другой стране возникали гражданские войны между группами субъектов — швейцарская 1847 и американская 1861–1865.
К недоговорным федерациям, где федерация является формой административной организации единого суверенного государства, лишь разделяющегося на субъекты, относятся Германия, Бразилия и должна была бы относиться Россия, если бы… Правильно, — если бы не злосчастный договор центра с Татарстаном. В свое время, в эпоху «парада суверенитетов», таких договоров было множество, теперь остался один.
Но именно с этого договора, с «особой позиции Татарстана», тот, едва не ставший для нас последним, парад и начался. И пока этот договор сохраняется — Россия не единая страна, поделенная ради управленческого удобства на самоуправляемые субъекты, а договорная федерация. И то, что Татарстан воспользовался своим правом заключить договор с центром, а остальные субъекты — не воспользовались, это трудности этих субъектов.
По сути же, пока договор длится, именно он выступает «идеальным типом» отношений центра и республик, а может быть даже центра и областей. При этом не забудем, что договор еще и делает Татарстан «суверенным государством» Прямо в нем в версии 2007 года это не прописано, но в нем упоминается постыдный для центра договор 1994 года, так возмущавший некогда Александра Солженицына. И прибавляется, что тот договор был заключен «на основе референдума Республики Татарстан, проведенного 21 марта 1992 г.».
Утвержденная голосованием (кто знает — честно ли подсчитанным) тех смутных времен формула звучала так: «Согласны ли Вы, что Республика Татарстан — суверенное государство, субъект международного права, строящее свои отношения с Российской Федерацией и другими республиками, государствами на основе равноправных договоров?».
Иными словами, пока тот референдум упоминается где-либо как правовой факт, Татарстан де-факто признается суверенным государством, субъектом международного права, строящим отношения с Российской Федерацией и загадочными «другими республиками» (Украина? Казахстан? Литва? — явно упоминаются республики бывшего СССР) на основах равноправия. Значит ли это, что и прочие субъекты РФ в скрытом виде, имплицитно, обладают тем же статусом?
Я не буду сейчас говорить об общих проблемах нашего федерализма, о странной конструкции асимметричной федерации, которая заведомо дискриминирует регионы с русским большинством, о формировании в некоторых республиках более-менее явных этнократий, заточенных на дискриминацию русского населения, даже когда оно является большинством. Не буду и рассуждать о том, что лучше для России унитаризм или лишенный этнократических элементов равноправный федерализм.
Все это важно, но меркнет по сравнению с феноменом криптосуверенного государства, базирующегося на референдуме 1992 года в качестве «субъекта международного права» В свое время Расул Гамзатов шутил, что «Дагестан добровольно не входил в состав России и добровольно из него не выйдет».
В Татарстане активно формируется мифология о том, что эта земля вошла в состав России едва ли не по договору, а значит и может выйти по договору. Воспаленные националисты уже рассуждают о «России-соседе» и даже если их меньшинство, то это зародыш тех смут, которые разгораются и взрывают конструкцию России в годину невзгод, как в 1917 или 1991. И, просто по законам истории, однажды невзгоды ждут нас вновь.
Будет очень обидно, если они ознаменуются очередным «выпуском» из состава России нового поколения враждебных «соседей». Если мы не хотим думать о таком даже в теории, если для нас абсурдна мысль, что однажды Николая Лобачевского объявят «иностранцем», как сейчас объявляют иностранцами Игоря Сикорского или Сергея Королева на том основании, что они успели пожить и на Украине, то баобабы «двойного суверенитета» надо выкорчевывать. Тем более, что они не такие уж и маленькие.