Две революции 2017 года — «февральская» и «октябрьская»

ЛЕПЕХИН Владимир
Смешно, когда новый правящий класс, не способный обеспечить развитие украденной у народа страны, считает себя элитой и отговаривает неимущее большинство от «революций», призывая его к «согласию» с теми, кто в 1991 году пришел к власти в результате заказанной Западом «цветной революции» в СССР. Грустно, когда эта квазиэлита запускает Россию на «штрафной круг», не желая извлекать уроки из истории собственной страны, ровно сто лет назад прошедшей через почти полное разрушение по причине доведения властью населения империи до отчаяния, то бишь революционного состояния.
Но не будем сосредотачиваться на трагикомическом. Поговорим о главном — о том, как на самом деле следует оценивать значение 2017 года для судьбы России и мира, уж поскольку у текущего года имеется громадное количество аналогий с роковым 1917-ым. (Об этих аналогиях я уже писал, например, в статье «Глобальная революция через 100 лет после Великой русской революции» на портале rusnext.ru.
В минувший четверг, выступая в программе «Сегодня утром» телеканала «Звезда» в сюжете о секс-скандалах с Вайнштейном и некоторыми другими персонажами западного бомонда, автор этих строк коротко (в отведенные мне 3 минуты) пояснил телеведущим, что секс-скандалы в США, равно как и секс-скандалы по-русски, выражающиеся в том, что наши дамы «с низкой социальной ответственностью» не только не жалуются прессе на harassments, но атакуют общество и власть (вплоть до стремления взять штурмом пост главы государства), есть не что иное, как следствие происходящей сегодня в мире Великой гендерной революции, ставящей своей целью уничтожить «как класс» мужчин, женщин, семью, любовь и другие традиционные (классические) феномены и ценности, на которых вот уже несколько тысячелетий зиждется человечество.
Для реализации названной цели нужно объявить традиционные отношения в гендерной сфере вне закона, а затем и вовсе приравнять их к преступлению. И тут, разумеется, любые поводы и средства хороши, но самые лучшие из них — те, что сверхрадикальны. В результате продюсера с мировым именем Харви Вайнштейна — вон из киноиндустрии, а порноактрису Беркову — в президенты.
Впрочем, статья эта не о роли полового вопроса в современном мире: она о переживаемом нами революционном моменте.
Суть этого момента в том, что в 2017 году, как и 1917-ом, мы стали свидетелями кульминации двух великих революций.
«Февральская» революция первой половины 2017 года, очевидно, предшествует «октябрьской» конца текущего года. А главное содержание названного революционного процесса, как и сто лет назад, состоит в том, что в схватку между собой вступили две модели мироустройства, за которыми стоят две принципиально разные геополитические силы.
Одна такая сила выступает за сохранение существующего миропорядка и любой ценой — в том числе ценой развязывания многочисленных военных конфликтов и очередной мировой (цивилизационной) войны — стремится продлить жизнь устаревшей западоцентричной и финансовоцентричной системе, основанной на цивилизационном расизме, социальной несправедливости, идеологической нетерпимости, олигархическом устройстве власти, монополии доллара США, безудержном потребительстве, псевдогуманизме, эксплуатации большинства населения планеты в угоду интересам отдельных «исключительных» меньшинств, etc.
Вторая глобальная сила выступает за изменение существующей прозападной миросистемы в пользу некоего нового планетарного содружества суверенных государств и, как следствие, защиты национальных, религиозных, социокультурных и иных интересов и идентичностей традиционных большинств и таких ценностей и принципов, как, например, международный правопорядок, геополитический плюрализм и геоэкономическая справедливость.
Первая сила стремится отстоять и навязать всем и каждому глобализм по-американски, вторая сила (содружество незападных государств во главе с Россией и Китаем) продвигает словом и делом многополярный мир.
Первая сила, обозначаемая самыми разными понятиями — «Запад», «свободный мир», «американские демократы», «неолибералы», «сторонники Вашингтонского консенсуса», «трансгуманисты», «монетаристы», «глобальщики», «прогрессисты», «реформаторы», «гегемонисты» и проч. — ради достижения своих целей еще в 90-е годы приступила к осуществлению Великой гендерной (трансгуманистической) революции, поскольку именно она видится основным средством формирования «нового человека» (бездумного и эгоистичного сверхпотребителя), как своего рода молекулы нового, дивного мира. Соответственно, еще одним важным средством формирования мирового сообщества добровольных «служебных» человекоподобных существ, управляемых глобальными олигархическими структурами, видятся так называемые «цветные» квазиреволюции (госперевороты), целью которых является не становление политических демократий, но разрушение традиционных государств как альтернативы гегемонии ведущих ТНК.
Вторая сила, обозначаемая такими понятиями, как «союз не западных цивилизаций», «традиционалисты», «неоконсерваторы», «сторонники Ялтинского мира», «государственники», «интернационалисты», «альтерглобалисты» и т. п., в нулевые годы 21 века приступила к осуществлению Великой геоэкономической (антизападной) революции, важнейшим направлением стало устранение монополии доллара США и преодоление западоцентричной модели мироустройства в пользу формирования суверенных цивилизаций (ряда относительно равновеликих зон свободной торговли и валютных зон) как формулы нового, многополюсного мира.
Первая (гендерная) революция — почти полный аналог февральской (1917 года) революции в России. Вторая (геоэкономическая) революция — подобие российской Великой октябрьской социалистической революции (ВОСР).
Разумеется, нынешние революции аналогичны революциям вековой давности не по лозунгам и социальной базе, но по алгоритму их осуществления и последующего переформатирования мирового порядка. Наглость не желающего меняться монополистического капитализма, опирающаяся на политическую реакцию (в 1917-ом — на российское самодержавие, в 2017 — на глобальную олигархию) неизбежно порождают разновекторные контрреакции, в том числе — революции со стороны «прогрессивных» элитариев (в России в 1917-ом это были гучковы и прочие либералы, в 2017-ом — гудковы и иже с ними). В свою очередь, контреакциями на амбиции, разноголосицу и разрушительные идеалистические эксперименты «ярких» и активных меньшинств, как правило, становятся революции усталого и обозленного большинства, в конечном счете, сметающего все существующие элиты.
Основная разница между русскими революциями 1917 года и современными «неолиберальной» и «антилиберальной» мировыми революциями состоит в том, что если пространством ВОСР была Россия, как «слабое звено в цепи империализма», то пространством двух нынешних революций — преимущественно такие две супердержавы, как США и Китай.
Сегодня США и отчасти зависимая от них Западная Европа — основное пространство перманентных «общедемократических» квазиреформ, целью сторонников которых на данный момент является, как мы видим, захват власти партиями гендерных и иных либерал-радикалов — аналогов российских оголтелых западников и анархистов начала 20 века.
Команда Трампа выступает здесь в роли «коллективного Керенского» (группировки, возглавившей в свое время Временное правительство российской империи), но, разумеется, не только в американском, но в мировом масштабе.
То есть, Дональд Трамп во главе американской империи — фигура временная, и его объективная миссия (вряд ли осознаваемая кем-либо в окружении 45-го президента США) состоит в том, чтобы подорвать устои американской мировой гегемонии, посеять в стране и на Западе в целом еще больший хаос и породить безвременье и двоевластие в качестве предпосылок очередного государственного (планетарного) переворота в пользу необольшевиков.
Избрание Трампа президентом США — всего лишь пролог к глобальной антилиберальной революции, которую совершат, увы, не американские элиты и которая завершится, как я полагаю, упразднением американского гегемонизма.
Мировую «большевистскую» революцию осуществит (практически уже осуществил) Китай.
«Есть такая партия!» Эта партия сегодня — китайская элита. И пусть «экспертов» не смущает, что в программных документах состоявшегося в октябре с.г. ХIX в. действительности эпохального съезда КПК нет ничего о таких целях, как установление на планете Земля «диктатуры пролетариата» в результате осуществления «мировой революции». Новое время порождает новый политический язык и новые методы борьбы. Но смысл и алгоритм действий ключевых геополитических субъектов в каждом из циклов мировой истории, повторяю, остаются прежними.
Нынешнее китайское руководство мыслит категориями века 21-го и, продолжая видеть своей целью построение «социализма с национальной спецификой» в одном отдельно взятом Китае, очевидно уже выходит со своим рецептом мирового развития за пределы государственных границ КНР, предлагая миру антизападный глобальный проект «Один пояс — один путь» (не два пояса, заметим, и не три). В этом смысле КНР, по факту, — новая большевистская сила, хотя и продвигаемая в привлекательной для мира упаковке.
Эта сила расстреливает отечественных коррупционеров и вполне авторитарно осуществляет модернизацию страны, становясь в результате мировым экономическим и политическим лидером.
Россия, увы, в силу вырождения и предательства партийных элит, утратила свою имманентность, в результате чего вновь, как и в начале 20 века, оказалась в мировоззренческом и ценностном тупике. Восстановление и ужесточение административной системы в РФ в начале нулевых годов нынешнего века ликвидировало внешние проявления нарастающих расколов и непримиримых конфликтов, но достаточно оказаться в социальных сетях, чтобы понять — в российском социуме и, особенно, в элитах воспроизводится хаос и тотальная ненависть 1917 года.
Либералы-западники во власти (сторонники «Матильды», Ельцина, Чубайса и Кудрина) не расстреливают коррупционеров. Они продвигают их на высшие посты в государстве, ставят памятники противникам (жертвам) сталинской модернизации и всячески способствуют десоветизации России, её денационализации и детрадиционализации, фактически призывая присягнуть уходящей натуре в лице американизма («ястребы» это, «демократы» или же коллективный Керенский — российским либералам все равно, ведь деньги не пахнут) и его новой инкарнации — трансгуманизму.
Вторая линия, оформившаяся в течение последних лет, а в текущем году усилившаяся, — аналог «белого движения» в России (представлена симпатизантами Поклонской, Маннергейма, а также сторонниками не столько нового российского самодержавия, сколько бытового антикоммунизма, маскирующегося под традиционализм), апеллируя к консервативным идеям и ценностям, по факту наполняется охранительно-черносотенным содержанием. И как Запад использовал «белое движение» в России против большевиков и, в конечном счете, всего собственно русского и российского, мы хорошо знаем. Во всяком случае, вот эта, вторая линия так же разрушительна для современной России, как и первая.
Обе эти линии — при всей своей непримиримости — едины в главном: они глубоко враждебны многонациональному российскому народу. Обе они призывают забыть все советское, «выбросить» Ленина из Мавзолея, а большевиков и Сталина из русской истории. Обе они проолигархичны по сути и ставят своими задачами закрепить в России новую сословность и, следовательно, не допустить в России революции масс, понимая право народа на самозащиту от воровской и компрадорской элиты как покушение на свои привилегии. Обе они отбрасывают российскую цивилизацию на периферию современной геополитики, оформляя своими действиями коллаборационизм и откровенное «кидалово» страны и её народа как новую «национальную идею» России.
В нынешнем общемировом революционном процессе российские либералы-западники явно на той стороне, где формируется «новый» человек — трансгендер, транссексуал, трансгуманист, транснационал, словом — транс. В свою очередь, традиционалисты-охранители вообще как бы против революций, но вот именно как бы. Охраняя сложившееся сегодня в России статус-кво, они способствуют адаптации родины к западной транснациональной модели развития.
В альтернативу названным выше двум антинародным политико-идеологическим линиям в современной России формируется и третья линия — прокитайская, которая, увы, представлена сегодня в российской элите больше разговорами, чем конкретными действиями. Но даже если бы эта линия была бы сегодня представлена в российском правящем классе конкретной силой, следовало бы задать вопрос: а нужно ли России присоединяться к необольшевикам КНР в качестве бедного родственника? Нужно ли нам сегодня присягать Китаю, даже если эта страна сегодня — объективный и органичный союзник России? Сомневаюсь.
Полагаю, что наиболее адекватной для современной России политикой в период двух великих мировых революций была бы политика сохранения и развития РФ в качестве суверенной цивилизации, важнейшими историческими основаниями которой являются народность, культурная самобытность, социальная солидарность и реальная экономическая демократия, оформленные в принципиально новой (антиолигархической и пронациональной) конструкции российской политической системы.
К сожалению, подобный курс (на реальную суверенность) в российской политике в 2017 году не оформился даже несмотря на ведение Западом гибридной войны против России. А это значит, что смещение революционных активностей из Северной Евразии в пространства США и Китая с выталкиванием РФ на обочину ведущих мировых процессов, минимизируют шансы России на её возвращение в глобальную политику в качестве одного из реальных и полноценных полюсов многополярного мира.
Да, нефть, газ, ядерные технологии и современные вооружения — сильные козыри в большой глобальной игре, но это сегодня козыри российских элит, а не российской цивилизации.
Сегодня российское руководство в своей внешней политике берет курс на утверждение России в мире как «сильного миротворца». Но чтобы претендовать на такую роль, важно чтобы мир, причем, мир реальный, а не имитационный, сложился в собственном доме.