Как нам обустроить Новороссию
14 сентября 2014
ПУШИЛИН Денис
Об экономике
С трибун вы обещали людям повышение уровня жизни, а сейчас идет война. Как вы собираетесь выполнять обещания?
Конечно, никто не думал, что дойдет до такого кошмара. Сейчас мы выявляем наиболее острые социальные проблемы. Это и гуманитарная помощь, которую нужно распределять. Это и медикаменты, которыми не укомплектованы наши больницы. Это и подготовка к отопительному сезону. И подготовка школ и вузов к началу учебного года — нам и так пришлось его отодвинуть в связи с боевыми действиями.
Может ли Новороссия выжить самостоятельно? За счет каких отраслей? Какие у нее будут торговые связи? Какая экономика?
Промышленность у нас частично разрушена, но если мы ее модернизируем, если используем инновационные технологии, то сможем конкурировать. У нас есть уникальные производства, которых нет в Российской Федерации. В частности машиностроение. Например, Новокраматорский машиностроительный завод.
Простите, но Краматорск взят украинскими войсками
Мы как минимум рассчитываем и фактически уверены, что проведем зачистки и возврат. Это наша территория, как минимум в границах бывших Донецкой и Луганской областей. Это наша территория. Так вот, у продукции краматорского завода нет аналогов в России. Строить такой завод — это 10-15 лет. Это невыгодно. А при взаимовыгодном сотрудничестве мы можем быть взаимно полезны.
Я общался с жителем Краматорска и спрашивал, за счет чего живут ополченцы. Они же не ходят на работу. И он ответил, что предприятия, за которыми они закреплены, продолжают выплачивать им зарплату. Неужели это правда?
Да. Это и шахты, и заводы. Так было с самого начала. Людям, которые брали в руки оружие и шли на защиту своей земли, мы выписывали специальные документы. Мы старались это делать так, чтобы не ударить по производству. Например, кто-то готов взять оружие, а кто-то говорит: «Я не могу, но я буду работать больше». Из десяти человек в бригаде двое ушли воевать, а восемь взяли на себя работу этих двоих. Но многие предприятия были вынуждены закрыться. Поэтому в каждом индивидуальном случае этот вопрос решался по-разному. Например, гуманитарной помощью. Благо Российская Федерация и русские люди понимают, что сейчас идет сражение не внутриукраинское, а битва цивилизаций.
То есть экономическая опора Новороссии – это добывающая промышленность и машиностроение?
А еще у нас есть сельское хозяйство. Вы же понимаете, в чем уникальность ситуации. У нас многое разрушено. Но если правильно подойти и применить какие-то изобретения, которые сейчас лежат на поверхности, мы получим огромное преимущество. Например, один человек недоволен работой, но не хочет выходить из зоны комфорта — да, начальник плохой, да, зарплата маленькая, но лучше так и проведу всю жизнь, чем куда-то пойду и что-то буду искать. А другого выгнали с работы – и он уже вынужден искать. Так и мы.
А какое экономическое устройство вы считаете приемлемым для Новороссии? Рыночная или плановая экономика?
Наверное, смешанная.
Шведская модель?
Может быть. Должен пройти какой-то период становления.
В чем Новороссия не сможет себя обеспечить, потребуется ли импорт?
Когда все будет восстановлено – мы себя всем обеспечим. Все будет зависеть от людей. Что нельзя производить на территории Новороссии? Одежду? Да пожалуйста! Будут специалисты – откроется фабрика…
Зато у вас нет нефти и нет нефтеперерабатывающих предприятий. Многие водители из Луганской и Донецкой областей часто ездили заправляться в Россию. Потому что у нас дешевле.
Есть такой момент. От этого никуда не денешься. Ну, будем взаимодействовать.
Вы изучали текст договора о Евроинтеграции?
Для нас он был губительным. Восток Украины был настроен на экономическое взаимодействие со странами Таможенного Союза. Нас лишали ГОСТа, а без него мы фактически выкидывались за борт. Наш регион был на грани вымирания.
То есть Евроинтеграция была бы губительна для экономики территории, где вы живете?
Однозначно. Украину довели еще до Майдана. Они просто ускорили и усугубили этот процесс. А кроме них в этом виноваты и Янукович, и Ющенко, и Кучма, и Кравчук. Но мы – первые, кто попытался вырваться из экономической ямы, экономического кризиса, который однозначно наступал. На Украине сейчас денег нет, нет четкого плана, как строить экономику, а есть лишь марионетки у власти, которые в угоду кукловодам совершают эти действия. Один сланцевый газ чего стоит. Я еще задолго до этого был противником сланцевого газа. Его добыча вредна, территории, на которой его добывают, сродни Чернобылю. Вся питьевая вода уничтожается за 3-5 лет.
О войне
Вы полтора года служили в спецназе Национальной гвардии…
Это была, конечно, другая Национальная гвардия
А сейчас, уже во время войны, вы занимались военным командованием?
Нет. Мы изначально разделились на политический блок и силовой блок. Многие сейчас заявляют, что сейчас нужно всем уйти воевать. По-моему, это неправильно. Представьте, что перед референдумом мы бы взяли в руки оружие и не занимались политической составляющей, не занимались подготовкой к референдуму. А смысл? Война ради войны нам не нужна. Политикой должны заниматься политики. И наоборот – если бы были только политики, то ничего бы не получилось. Всем воевать – неправильно. Надо выстраивать государственность. Ради чего мы это делаем.
Когда говорят об «ополчении Донбасса», подразумевают очень широкий круг военных подразделений. Тем не менее, есть Александр Ходаковский с батальоном «Восток», который уже заявил, что выступает за целостность Украины и не относится к ДНР. Есть атаман Козицын, который придерживается своих взглядов, отличных от ваших. Считаете ли вы этих людей своими союзниками?
Тут нужно глубже смотреть. Если бы это была спланированная революция – было бы единоначалие. Кто-то заранее хотел и организовал. У нас получилась другая картина. Это было народное освобождение, и таких групп было гораздо больше. С разными взглядами на то, как это должно быть. Но мы объединились на волне митингов и референдума. Если мы заглянем в прошлое и вспомним захват областной администрации в Донецке, то там на каждом этаже было что-то свое. Разными были и взгляды на дисциплину. У кого-то военная, у кого-то гражданская, у кого-то вообще махновщина: просто собрались соседи, коллеги. И чем больше мы будем продвигаться к победе, тем больше будет разницы во взглядах. Поэтому сейчас и нужно строить государственность, общее понимание. Референдум был нужен всем, а какой должна быть Новороссия, мы будем решать сейчас. И должна ли она быть вообще – это будет независимое государство или все же федеративные или конфедеративные отношения.
А как вы считаете?
Я склоняюсь к некоторой независимости и тесным связям с Таможенным Союзом.
А с Украиной? Бетонная стена?
Этого нельзя допустить. Это очень страшный момент. Нам нужно не повторить ситуацию Израиля и Сектора Газа — вялотекущий конфликт.
А не считаете ли вы, что путинская риторика времен марта, когда он говорил о поддержке русских на Донбассе, и дальнейшее неучастие или скрытое участие в конфликте – предательство Кремлем Новороссии?
Я не считаю это предательством. Возможно, с нашей стороны есть непонимание полноты картины. На самом деле мы, возможно, чего-то не должны знать. Чтобы видеть глобальную картину, нужно иметь уровень полноты власти. Путинские действия на различных этапах вызывали непонимание, но приводили к результату. Я не люблю упаднические настроения, я оптимист по жизни. Были ли крики, что Путин слил Сирию? Были. Были ли крики, что Путин слил Крым? Были. Есть вещи, которые просто так не делаются. Нельзя было повторить крымский вариант. И географическое, и правовое положение. Сейчас должны сформироваться политические лидеры. Потому что мы – революционеры. Я ушел в отставку осознанно, потому что если посмотреть правде в глаза, где у меня опыт ведения парламента? На революционный период времени я мог что-то делать, но мне нужно многому научиться. Нужно убить личные амбиции ради республики.
Я читал минские соглашения, и там употреблялся термин «районы». То есть на самоуправлении будут находиться лишь районы Луганской и Донецкой областей.
Это очередной обман, на который здравомыслящие лидеры Новороссии не пойдут. На самом деле раньше пять областей Украины жили в условиях экономической федерализации. Этот период длился три года: с 1994 по 1997. Донецк, Луганск, Харьков, Днепропетровск, Запорожье. Кстати, тогда референдумы тоже были проведены. А потом Лазаренко сказал: «Это был эксперимент, попробовали – и хватит». Поэтому сейчас, когда нам стали рассказывать про децентрализацию, это не имеет никаких политических гарантий. После Яценюка и Порошенко придут другие и скажут, что так не пойдет. А это влечет последствия, которые мы видели на протяжении 23 лет, когда на Украине ничего не строилось, ничего не модернизировалось, а только распиливалось и разворовывалось.
Даже среди россиян были возмущения по поводу того, что среди беженцев есть мужчины. Мол, женщины и дети пусть приезжают, а мужчины должны воевать. Жители Донбасса тоже рассказывали, что на когда какая-то семья пыталась выехать из зоны боевых действий в Россию или Украину, на блокпостах предъявляли претензии к мужу.
Я не сторонник такого радикального взгляда. Каждый должен решать для себя, на что он готов пойти и готов ли он вообще умереть. Я не осуждаю мужчин, которые покинули Донбасс. Объясню почему. Взяв в руки оружие, человек фактически расписывается в том, что он готов умереть. И если человек говорит: «Нет, я не готов, потому что у меня еще большие планы на жизнь», да и вообще боится, в конце концов, – заставлять его нельзя. Как можно об этом говорить? Как потом с этим жить? Это его дело. Я взял на себя некоторую ответственность, осознавая, что я поставил на кон. Мы были на грани штурмов. Когда к нам приезжал нынешний генеральный прокурор Украины, а тогда вице-премьер-министр Виталий Ярема, он привез с собой 1200 курсантов – защищать здание администрации. Об оружии тогда речь не шла – люди были с ножками от табуреток. Когда он объявил, что нам дают два часа и начнется штурм, я не мог это скрыть от людей. И что вы думаете? Люди стали писать эсэмески, и их стало еще больше. Осознанно больше! Потому что эти люди действительно были готовы умереть. Я сам тогда написал прощальную эсэмеску. А потом начали бомбить города. Но даже в этом случае каждый должен сделать свой выбор.
А как вы сделали его для себя?
Я изучал геополитику и знаю, что у всех войн были заказчики. Я знаю, что такое ссудный процент. Для меня это были очевидные вещи. Был вопрос: участвую или не участвую. Если участвую – нужно брать на себя ответственность. Я не считал себя удачной кандидатурой для выхода на позиции лидера, но присутствовала такая необходимость. Кстати, во многих вопросах я разобрался благодаря «МММ». Есть пирамида долларовая – Федеральная резервная система, а есть пирамида «МММ». Просто чтобы показать вам, насколько абсурден доллар.
О себе
Что можете сказать о вашем участии в движении «МММ»? Как вы к этому пришли?
Все не так, как это предоставляется извне. Сергей Мавроди — человек, который считается самым известным мошенником — на самом деле один из самых ярких бессребреников. Наверняка смотрели фильм «ПираМММида» – он имеет очень много общего с историческими событиями.
А вы общались с Сергеем Мавроди?
Письменно.
Выходит, вы отрицаете мошенническую составляющую в «МММ»? Например, события 1994 года?
Если бы какие-то мошеннические схемы были противозаконны, по законам Российской Федерации, по законам Украины, – наверняка были бы уголовные преследования, были бы арестованные люди…
Но Сергей Мавроди отсидел.
За что?
Ну, у нас часто сажают «за другое».
А знаете ли вы, например, что после того, как «МММ» развалилась... была развалена государством, Сергей Мавроди еще был депутатом? Не знаете! А таких исторических моментов очень много. Я-то тоже тогда еще был ребенком и видел только лишь рекламу по телевидению. А потом просто изучил это все изнутри. И могу сказать, что управленческий опыт оттуда сейчас очень помогает. Где бы вы могли получить опыт по управлению структурами порядка 500 000 человек?
То есть ваш опыт работы в «МММ» помогает вам быть эффективным менеджером?
Можно так сказать.
И вы, и Павел Губарев – бизнесмены. Вы состояли в «МММ», а у Губарева было агентство по организации праздников. Как вы с ним познакомились? Как вы пришли в Народное движение освобождения Новороссии?
Абсолютно случайно. На самом деле, я даже не с первого дня в митингах участвовал. Просто махал флагом и хлопал в ладоши – выполнял свой гражданский долг. Против той вакханалии, которая была на Майдане. Во время тех событий я был в Киеве и видел весь абсурд происходящего. Да еще начали сносить памятники Ленину. Лично я к Ленину сам не очень хорошо отношусь, рассматриваю его как профессионального революционера, который финансировался из-за рубежа, не более того. Тем не менее, памятник Ленину стал для нас символом. Возле него назначали встречи, свидания. Но это первые шаги. За Лениным пошли бы памятники победителями Великой Отечественной войны, а это для меня свято!
В одном из городов губернатор сказал, что Гитлер пришел освобождать – вот к чему это шло. Геноцид русских в юго-восточных областях Украины был бы. Однозначно.
Вы родились в Макеевке, вам 33 года – застали СССР, но достаточно молоды. Кем вы себя считаете — русским, украинцем, «советским человеком»?
Советский Союз я застал в совсем еще детском возрасте. Тогда я чувствовал себя частью огромной могучей страны. За 23 года существования Украины это чувство было убито напрочь. Но за короткий срок существования Новороссии я вспомнил про истинный патриотизм. Я — русский. Потому что у меня родители русские. Я совершенно нормально отношусь к украинскому языку, к самим украинцам, при этом целенаправленная политика Киева привела к тому, что если задать ваш вопрос молодежи – они ответят «украинцы». А их бабушки и дедушки все равно скажут «русские». Парадокс: у русских бабушек и дедушек внуки – украинцы. Все русское планомерно уничтожалось, национализм перерос в нацизм, и всю жестокость и зверство этого мы ощутили на своей шкуре.
Как считаете, какие качества помогли вам стать тем, кем вы стали?
Ну смотрите, я пошел в армию, хотя была возможность не пойти. У меня есть врожденная болезнь, я стоял на учете, и потому совершенно законно, ничего не оплачивая, мог собрать определенное количество справок и не пойти. Но у меня будет сын. Пока что у меня две дочки, но я все равно хочу сына. В определенный момент он у меня спросит: «Пап, как там в армии?». И что я ему отвечу? Начну оправдываться? Сейчас у меня дедушек уже нет, бабушки остались. Они прошли войну. И не принимая участия в освободительном движении, я бы себя не уважал.
А где ваша семья?
Я вывез жену и детей перед референдумом, когда пошли личные угрозы.
В Россию?
За пределы бывшей Украины.
А в каких странах вы были? Какие впечатления?
Знаете, я самый обычный человек... Мне тут уже стали приписывать, что я мажор какой-то…
И я не мажор, но за границей был.
Не знаю, у меня, возможно, было меньше времени, но я кроме Таиланда и не посещал ничего из дальнего зарубежья. Но знакомых везде очень много. Но вы же понимаете насколько грамотно работает... вербовка. Я еще во время Майдана познакомился с журналисткой доблестного «5 канала». У нее на все вопросы уже есть приготовленные ответы. Всех, кто себя проявляет в политике – их замечают и начинают с ними работать. Приглашают на всякие семинары, тренинги. Вывозят либо в Америку, либо в Англию. И показывают хорошую сторону демократии. Сейчас эту девушку переубедить уже невозможно. И города мы свои разрушаем сами.
А чем планируете заниматься после установления победы, в мирное время?
Меня устраивает мое общественно-полезное начинание. Я продолжаю общаться с людьми, выполнять те обещания, которые давались на трибунах, в интервью. Когда будет выстроена заново экономика, я думаю, что вернусь в бизнес. Хотя не могу планировать так далеко. Сейчас могут планы меняться постоянно, произошла переоценка ценностей. У меня тоже произошла, очередная. В любой момент ты понимаешь, что можешь умереть. Вот прямо сейчас – ты умираешь. Что о тебе скажут? Хорошее или плохое? Европейские ценности нам чужды. Потому что это – потребительство. Вы же понимаете, насколько неправильно жить ради того, чтобы у тебя появился самолет или яхта. Жизнь надо воспринимать как школу. Денис Пушилин
С трибун вы обещали людям повышение уровня жизни, а сейчас идет война. Как вы собираетесь выполнять обещания?
Конечно, никто не думал, что дойдет до такого кошмара. Сейчас мы выявляем наиболее острые социальные проблемы. Это и гуманитарная помощь, которую нужно распределять. Это и медикаменты, которыми не укомплектованы наши больницы. Это и подготовка к отопительному сезону. И подготовка школ и вузов к началу учебного года — нам и так пришлось его отодвинуть в связи с боевыми действиями.
Может ли Новороссия выжить самостоятельно? За счет каких отраслей? Какие у нее будут торговые связи? Какая экономика?
Промышленность у нас частично разрушена, но если мы ее модернизируем, если используем инновационные технологии, то сможем конкурировать. У нас есть уникальные производства, которых нет в Российской Федерации. В частности машиностроение. Например, Новокраматорский машиностроительный завод.
Простите, но Краматорск взят украинскими войсками
Мы как минимум рассчитываем и фактически уверены, что проведем зачистки и возврат. Это наша территория, как минимум в границах бывших Донецкой и Луганской областей. Это наша территория. Так вот, у продукции краматорского завода нет аналогов в России. Строить такой завод — это 10-15 лет. Это невыгодно. А при взаимовыгодном сотрудничестве мы можем быть взаимно полезны.
Я общался с жителем Краматорска и спрашивал, за счет чего живут ополченцы. Они же не ходят на работу. И он ответил, что предприятия, за которыми они закреплены, продолжают выплачивать им зарплату. Неужели это правда?
Да. Это и шахты, и заводы. Так было с самого начала. Людям, которые брали в руки оружие и шли на защиту своей земли, мы выписывали специальные документы. Мы старались это делать так, чтобы не ударить по производству. Например, кто-то готов взять оружие, а кто-то говорит: «Я не могу, но я буду работать больше». Из десяти человек в бригаде двое ушли воевать, а восемь взяли на себя работу этих двоих. Но многие предприятия были вынуждены закрыться. Поэтому в каждом индивидуальном случае этот вопрос решался по-разному. Например, гуманитарной помощью. Благо Российская Федерация и русские люди понимают, что сейчас идет сражение не внутриукраинское, а битва цивилизаций.
То есть экономическая опора Новороссии – это добывающая промышленность и машиностроение?
А еще у нас есть сельское хозяйство. Вы же понимаете, в чем уникальность ситуации. У нас многое разрушено. Но если правильно подойти и применить какие-то изобретения, которые сейчас лежат на поверхности, мы получим огромное преимущество. Например, один человек недоволен работой, но не хочет выходить из зоны комфорта — да, начальник плохой, да, зарплата маленькая, но лучше так и проведу всю жизнь, чем куда-то пойду и что-то буду искать. А другого выгнали с работы – и он уже вынужден искать. Так и мы.
А какое экономическое устройство вы считаете приемлемым для Новороссии? Рыночная или плановая экономика?
Наверное, смешанная.
Шведская модель?
Может быть. Должен пройти какой-то период становления.
В чем Новороссия не сможет себя обеспечить, потребуется ли импорт?
Когда все будет восстановлено – мы себя всем обеспечим. Все будет зависеть от людей. Что нельзя производить на территории Новороссии? Одежду? Да пожалуйста! Будут специалисты – откроется фабрика…
Зато у вас нет нефти и нет нефтеперерабатывающих предприятий. Многие водители из Луганской и Донецкой областей часто ездили заправляться в Россию. Потому что у нас дешевле.
Есть такой момент. От этого никуда не денешься. Ну, будем взаимодействовать.
Вы изучали текст договора о Евроинтеграции?
Для нас он был губительным. Восток Украины был настроен на экономическое взаимодействие со странами Таможенного Союза. Нас лишали ГОСТа, а без него мы фактически выкидывались за борт. Наш регион был на грани вымирания.
То есть Евроинтеграция была бы губительна для экономики территории, где вы живете?
Однозначно. Украину довели еще до Майдана. Они просто ускорили и усугубили этот процесс. А кроме них в этом виноваты и Янукович, и Ющенко, и Кучма, и Кравчук. Но мы – первые, кто попытался вырваться из экономической ямы, экономического кризиса, который однозначно наступал. На Украине сейчас денег нет, нет четкого плана, как строить экономику, а есть лишь марионетки у власти, которые в угоду кукловодам совершают эти действия. Один сланцевый газ чего стоит. Я еще задолго до этого был противником сланцевого газа. Его добыча вредна, территории, на которой его добывают, сродни Чернобылю. Вся питьевая вода уничтожается за 3-5 лет.
О войне
Вы полтора года служили в спецназе Национальной гвардии…
Это была, конечно, другая Национальная гвардия
А сейчас, уже во время войны, вы занимались военным командованием?
Нет. Мы изначально разделились на политический блок и силовой блок. Многие сейчас заявляют, что сейчас нужно всем уйти воевать. По-моему, это неправильно. Представьте, что перед референдумом мы бы взяли в руки оружие и не занимались политической составляющей, не занимались подготовкой к референдуму. А смысл? Война ради войны нам не нужна. Политикой должны заниматься политики. И наоборот – если бы были только политики, то ничего бы не получилось. Всем воевать – неправильно. Надо выстраивать государственность. Ради чего мы это делаем.
Когда говорят об «ополчении Донбасса», подразумевают очень широкий круг военных подразделений. Тем не менее, есть Александр Ходаковский с батальоном «Восток», который уже заявил, что выступает за целостность Украины и не относится к ДНР. Есть атаман Козицын, который придерживается своих взглядов, отличных от ваших. Считаете ли вы этих людей своими союзниками?
Тут нужно глубже смотреть. Если бы это была спланированная революция – было бы единоначалие. Кто-то заранее хотел и организовал. У нас получилась другая картина. Это было народное освобождение, и таких групп было гораздо больше. С разными взглядами на то, как это должно быть. Но мы объединились на волне митингов и референдума. Если мы заглянем в прошлое и вспомним захват областной администрации в Донецке, то там на каждом этаже было что-то свое. Разными были и взгляды на дисциплину. У кого-то военная, у кого-то гражданская, у кого-то вообще махновщина: просто собрались соседи, коллеги. И чем больше мы будем продвигаться к победе, тем больше будет разницы во взглядах. Поэтому сейчас и нужно строить государственность, общее понимание. Референдум был нужен всем, а какой должна быть Новороссия, мы будем решать сейчас. И должна ли она быть вообще – это будет независимое государство или все же федеративные или конфедеративные отношения.
А как вы считаете?
Я склоняюсь к некоторой независимости и тесным связям с Таможенным Союзом.
А с Украиной? Бетонная стена?
Этого нельзя допустить. Это очень страшный момент. Нам нужно не повторить ситуацию Израиля и Сектора Газа — вялотекущий конфликт.
А не считаете ли вы, что путинская риторика времен марта, когда он говорил о поддержке русских на Донбассе, и дальнейшее неучастие или скрытое участие в конфликте – предательство Кремлем Новороссии?
Я не считаю это предательством. Возможно, с нашей стороны есть непонимание полноты картины. На самом деле мы, возможно, чего-то не должны знать. Чтобы видеть глобальную картину, нужно иметь уровень полноты власти. Путинские действия на различных этапах вызывали непонимание, но приводили к результату. Я не люблю упаднические настроения, я оптимист по жизни. Были ли крики, что Путин слил Сирию? Были. Были ли крики, что Путин слил Крым? Были. Есть вещи, которые просто так не делаются. Нельзя было повторить крымский вариант. И географическое, и правовое положение. Сейчас должны сформироваться политические лидеры. Потому что мы – революционеры. Я ушел в отставку осознанно, потому что если посмотреть правде в глаза, где у меня опыт ведения парламента? На революционный период времени я мог что-то делать, но мне нужно многому научиться. Нужно убить личные амбиции ради республики.
Я читал минские соглашения, и там употреблялся термин «районы». То есть на самоуправлении будут находиться лишь районы Луганской и Донецкой областей.
Это очередной обман, на который здравомыслящие лидеры Новороссии не пойдут. На самом деле раньше пять областей Украины жили в условиях экономической федерализации. Этот период длился три года: с 1994 по 1997. Донецк, Луганск, Харьков, Днепропетровск, Запорожье. Кстати, тогда референдумы тоже были проведены. А потом Лазаренко сказал: «Это был эксперимент, попробовали – и хватит». Поэтому сейчас, когда нам стали рассказывать про децентрализацию, это не имеет никаких политических гарантий. После Яценюка и Порошенко придут другие и скажут, что так не пойдет. А это влечет последствия, которые мы видели на протяжении 23 лет, когда на Украине ничего не строилось, ничего не модернизировалось, а только распиливалось и разворовывалось.
Даже среди россиян были возмущения по поводу того, что среди беженцев есть мужчины. Мол, женщины и дети пусть приезжают, а мужчины должны воевать. Жители Донбасса тоже рассказывали, что на когда какая-то семья пыталась выехать из зоны боевых действий в Россию или Украину, на блокпостах предъявляли претензии к мужу.
Я не сторонник такого радикального взгляда. Каждый должен решать для себя, на что он готов пойти и готов ли он вообще умереть. Я не осуждаю мужчин, которые покинули Донбасс. Объясню почему. Взяв в руки оружие, человек фактически расписывается в том, что он готов умереть. И если человек говорит: «Нет, я не готов, потому что у меня еще большие планы на жизнь», да и вообще боится, в конце концов, – заставлять его нельзя. Как можно об этом говорить? Как потом с этим жить? Это его дело. Я взял на себя некоторую ответственность, осознавая, что я поставил на кон. Мы были на грани штурмов. Когда к нам приезжал нынешний генеральный прокурор Украины, а тогда вице-премьер-министр Виталий Ярема, он привез с собой 1200 курсантов – защищать здание администрации. Об оружии тогда речь не шла – люди были с ножками от табуреток. Когда он объявил, что нам дают два часа и начнется штурм, я не мог это скрыть от людей. И что вы думаете? Люди стали писать эсэмески, и их стало еще больше. Осознанно больше! Потому что эти люди действительно были готовы умереть. Я сам тогда написал прощальную эсэмеску. А потом начали бомбить города. Но даже в этом случае каждый должен сделать свой выбор.
А как вы сделали его для себя?
Я изучал геополитику и знаю, что у всех войн были заказчики. Я знаю, что такое ссудный процент. Для меня это были очевидные вещи. Был вопрос: участвую или не участвую. Если участвую – нужно брать на себя ответственность. Я не считал себя удачной кандидатурой для выхода на позиции лидера, но присутствовала такая необходимость. Кстати, во многих вопросах я разобрался благодаря «МММ». Есть пирамида долларовая – Федеральная резервная система, а есть пирамида «МММ». Просто чтобы показать вам, насколько абсурден доллар.
О себе
Что можете сказать о вашем участии в движении «МММ»? Как вы к этому пришли?
Все не так, как это предоставляется извне. Сергей Мавроди — человек, который считается самым известным мошенником — на самом деле один из самых ярких бессребреников. Наверняка смотрели фильм «ПираМММида» – он имеет очень много общего с историческими событиями.
А вы общались с Сергеем Мавроди?
Письменно.
Выходит, вы отрицаете мошенническую составляющую в «МММ»? Например, события 1994 года?
Если бы какие-то мошеннические схемы были противозаконны, по законам Российской Федерации, по законам Украины, – наверняка были бы уголовные преследования, были бы арестованные люди…
Но Сергей Мавроди отсидел.
За что?
Ну, у нас часто сажают «за другое».
А знаете ли вы, например, что после того, как «МММ» развалилась... была развалена государством, Сергей Мавроди еще был депутатом? Не знаете! А таких исторических моментов очень много. Я-то тоже тогда еще был ребенком и видел только лишь рекламу по телевидению. А потом просто изучил это все изнутри. И могу сказать, что управленческий опыт оттуда сейчас очень помогает. Где бы вы могли получить опыт по управлению структурами порядка 500 000 человек?
То есть ваш опыт работы в «МММ» помогает вам быть эффективным менеджером?
Можно так сказать.
И вы, и Павел Губарев – бизнесмены. Вы состояли в «МММ», а у Губарева было агентство по организации праздников. Как вы с ним познакомились? Как вы пришли в Народное движение освобождения Новороссии?
Абсолютно случайно. На самом деле, я даже не с первого дня в митингах участвовал. Просто махал флагом и хлопал в ладоши – выполнял свой гражданский долг. Против той вакханалии, которая была на Майдане. Во время тех событий я был в Киеве и видел весь абсурд происходящего. Да еще начали сносить памятники Ленину. Лично я к Ленину сам не очень хорошо отношусь, рассматриваю его как профессионального революционера, который финансировался из-за рубежа, не более того. Тем не менее, памятник Ленину стал для нас символом. Возле него назначали встречи, свидания. Но это первые шаги. За Лениным пошли бы памятники победителями Великой Отечественной войны, а это для меня свято!
В одном из городов губернатор сказал, что Гитлер пришел освобождать – вот к чему это шло. Геноцид русских в юго-восточных областях Украины был бы. Однозначно.
Вы родились в Макеевке, вам 33 года – застали СССР, но достаточно молоды. Кем вы себя считаете — русским, украинцем, «советским человеком»?
Советский Союз я застал в совсем еще детском возрасте. Тогда я чувствовал себя частью огромной могучей страны. За 23 года существования Украины это чувство было убито напрочь. Но за короткий срок существования Новороссии я вспомнил про истинный патриотизм. Я — русский. Потому что у меня родители русские. Я совершенно нормально отношусь к украинскому языку, к самим украинцам, при этом целенаправленная политика Киева привела к тому, что если задать ваш вопрос молодежи – они ответят «украинцы». А их бабушки и дедушки все равно скажут «русские». Парадокс: у русских бабушек и дедушек внуки – украинцы. Все русское планомерно уничтожалось, национализм перерос в нацизм, и всю жестокость и зверство этого мы ощутили на своей шкуре.
Как считаете, какие качества помогли вам стать тем, кем вы стали?
Ну смотрите, я пошел в армию, хотя была возможность не пойти. У меня есть врожденная болезнь, я стоял на учете, и потому совершенно законно, ничего не оплачивая, мог собрать определенное количество справок и не пойти. Но у меня будет сын. Пока что у меня две дочки, но я все равно хочу сына. В определенный момент он у меня спросит: «Пап, как там в армии?». И что я ему отвечу? Начну оправдываться? Сейчас у меня дедушек уже нет, бабушки остались. Они прошли войну. И не принимая участия в освободительном движении, я бы себя не уважал.
А где ваша семья?
Я вывез жену и детей перед референдумом, когда пошли личные угрозы.
В Россию?
За пределы бывшей Украины.
А в каких странах вы были? Какие впечатления?
Знаете, я самый обычный человек... Мне тут уже стали приписывать, что я мажор какой-то…
И я не мажор, но за границей был.
Не знаю, у меня, возможно, было меньше времени, но я кроме Таиланда и не посещал ничего из дальнего зарубежья. Но знакомых везде очень много. Но вы же понимаете насколько грамотно работает... вербовка. Я еще во время Майдана познакомился с журналисткой доблестного «5 канала». У нее на все вопросы уже есть приготовленные ответы. Всех, кто себя проявляет в политике – их замечают и начинают с ними работать. Приглашают на всякие семинары, тренинги. Вывозят либо в Америку, либо в Англию. И показывают хорошую сторону демократии. Сейчас эту девушку переубедить уже невозможно. И города мы свои разрушаем сами.
А чем планируете заниматься после установления победы, в мирное время?
Меня устраивает мое общественно-полезное начинание. Я продолжаю общаться с людьми, выполнять те обещания, которые давались на трибунах, в интервью. Когда будет выстроена заново экономика, я думаю, что вернусь в бизнес. Хотя не могу планировать так далеко. Сейчас могут планы меняться постоянно, произошла переоценка ценностей. У меня тоже произошла, очередная. В любой момент ты понимаешь, что можешь умереть. Вот прямо сейчас – ты умираешь. Что о тебе скажут? Хорошее или плохое? Европейские ценности нам чужды. Потому что это – потребительство. Вы же понимаете, насколько неправильно жить ради того, чтобы у тебя появился самолет или яхта. Жизнь надо воспринимать как школу. Денис Пушилин
Источник - Русская весна
