«Тычут в лицо тысячу телефонов, посылают матом»: полицейский анонимно и честно — о митингах
7 февраля 2021. Разместил: mediapuls
Тема протестов конца января — начала февраля не уходит из медиапространства, в связи с чем многие бросились обвинять силовиков в неоправданной жестокости.
Православному изданию «Правмир» удалось поговорить с сотрудником патрульно-постовой службы, который участвовал в охране общественного порядка во время проведения несогласованных митингов в одном из городов России. На условиях анонимности он согласился рассказать о своей работе.
— По каким причинам силовики могут начать бить человека руками или дубинкой? Перед несогласованными акциями какие инструкции они получают?
— Применение силы может быть при неподчинении законному требованию. Например, законному требованию отойти. Это уже нарушение. Или человек пытается схватить полицейского, отодвинуть его, мешает задержанию.
— Вы говорите человеку: «Отойдите», он не отходит. Что можно делать?
— Его можно отвести в сторону, можно задержать. Смотря, как человек себя ведет, бывает же разное. Иногда можно применить приемы борьбы. Смотря, что он делает, мешает ли он сотрудникам осуществлять свою деятельность.
— Чем именно можно спровоцировать на силу? Можно ли вас обидеть?
— Обидеть сложно. Вывести — пожалуй, да. Полицейский такой же человек, как и все. Имеют ли право они оскорблять полицейского?
— Такое бывает — просто прямые оскорбления?
— Что значит «бывает»?! Они так и идут…
— Опишите: вот стоят люди, кричат что-то, пришли со своими целями. В каких ситуациях они начинают на полицейских наезжать? Как это выглядит?
— По опыту, практически сразу же. Сначала начинают задавать глупые вопросы, потом требовать представляться, хотя при обращении граждан я не должен показывать свое удостоверение (только при обращении полицейского к гражданам он обязан это делать).
Потом начинаются провокации, потом начинают посылать тебя матом. Советуют найти другую работу.
Лично мне советовали найти нормальную работу, обвиняли меня в необразованности, просто посылали — такой постоянный психологический прессинг. Тебе в лицо тычут тысячу телефонов.
В 20 метрах от тебя мальчик наговаривает какую-нибудь ерунду, что ты ему не представился, хотя ты его в принципе не видел.
— Бывает ли, что люди сами нападают и начинают бить полицейских?
— У нас пока люди, слава Богу, не нападают на полицейских. Но сзади могут толкнуть. Могут попытаться разорвать цепь, выдавить полицейского из цепочки, чтобы ее разорвать, и пройти дальше.
Сначала выбирают самых шумных
— Что вы конкретно делали на последних митингах?
— У нас группа конвоирования.
— То есть вам приводят человека, которого надо отправить в автозак?
— Да, только это не автозак. Это называется спецавтомобиль. В автозаках перевозят заключенных, он снаружи совсем уныло выглядит, а это внутри — как обычный автобус.
— Только с решетками.
— Да, с решетками от тех, кто любит стекла бить, хулиганить.
— Общаетесь ли с задержанными? Как они себя ведут?
— Нет, не общаюсь. А они снимают на телефон, любят читать, что сотрудник полиции обязан сделать при подходе к гражданам. Кричат, орут. Кто-то вылезти пытается.
— Сами вы выбираете, кого задерживать?
— Нет. У каждого своя работа, это довольно сложная схема — работа на массовых мероприятиях, демонстрациях.
— А как выбирают для задержания?
— Сначала выбирают самых шумных, тех, кто кричит, бросается на полицию, создает очаги. Если вы придете на митинг с палкой и начнете бить по щитам сотрудникам, вас задержат сразу.
— Хорошо, шумных задержали, дальше что? Имеет ли смысл задерживать еще кого-то?
— Так их всех и не забирают, их просто рассеивают.
— Есть какая-то разнарядка — столько-то задержать?
— Нет, такого нет. Просто надо изъять тех, кто представляет какую-то опасность для граждан или сотрудников полиции.
— Как тогда объяснить, что люди были просто задержаны, когда стояли, шли по улице, ничего опасного для других не делали?
— Это они вам рассказали? Я склонен не верить этим рассказам. Обычно сначала сотрудники предлагают куда-то отойти. Очень распространенный ответ: «Я свободная личность, я пойду тут, где хочу». После этого уже задерживают. А люди сами эти истории рассказывают. Если верить этим историям, кого у нас задержали законно?
— А кого законно задерживать?
— Да всех участников этих митингов! Они нарушают административный кодекс. Людям неоднократно предлагают расходиться, им говорят, что мероприятие незаконно. Но они же не расходятся.
Кого-то за это увольняют, сажают, наказывают
— Вы смотрели видео, как проходили задержания в Москве? Как вам кажется по степени жесткости — это нормально?
— Не могу прокомментировать нарезанные ролики, я там не был и не знаю всей ситуации. Обычно ситуация развивается часа два-три до того, как доходит до жесткого.
ОМОН же не кавалерия: прилетел, всех избил, сел в машину и уехал. Это все происходит долго.
— Но когда мы видим жестокое избиение человека дубинками — оправдано ли такое применение силы к безоружным, что бы они до того ни говорили и ни делали?
— Есть федеральный закон, на основании которого полиция применяет силу. Там не написано, что применять спецсредства можно только к человеку, у которого тоже есть спецсредства. Они действуют в рамках закона.
— Всегда?
— Ну, если не в рамках закона, тогда у нас граждане пишут жалобы и все эти случаи разбираются.
— Так должно быть, а реально вы знаете случаи, что полицейского за это наказали?
— Знаю, правда это не касается митингов. Превышение должностных бывает. Кого-то за это увольняют, сажают, наказывают.
И в плане применения необоснованной физической силы, и спецсредств в том числе. Могут уволить, могут посадить — зависит от тяжести поступка. Часто сотрудники патрульно-постовой службы необоснованно применяют силу, гаишники.
Эти вещи реально разбираются, и ты огребешь очень много проблем, если на тебя напишут жалобу.
— Если люди после митингов сейчас пожалуются на необоснованное применение силы сотрудниками, считаете, они чего-то добьются? Как это сделать, если сотрудник в шлеме, с закрытым лицом, все происходит в темноте — как потом его искать?
— Сотрудник не может быть без опознавательных знаков, у него должен быть номер. Есть подразделения, известно, где они работают, их списочный состав. Найти человека в принципе не проблема.
Не место детям на митинге
— У вас есть семья, дети?
— Нет.
— А если представить, что ваш ребенок — подросток или уже взрослый юноша, девушка — собрался на митинг, что бы вы ему сказали?
— Смотря сколько лет. С 18 лет он уже способен принимать свои решения. Если нет 18 — то не разрешил бы. Смотря, что за митинг и зачем.
— Заперли бы дома?
— Это дети — ну не место им на митинге! Если он санкционированный, может быть да, отпустил. Но случиться-то может разное.
— В подростковом возрасте, как считаете, можно сказать человеку «Нет, нельзя», чтобы это было эффективно?
— Ну, это сложно. Но получить административное и встать на учет в детскую комнату полиции будет лучше?
Надо сказать, что взросление наступает не тогда, когда ты делаешь, что хочешь, а когда начинаешь отвечать за то, что ты делаешь.
Объяснить, что несанкционированный митинг — нарушение законодательства, что за это предусмотрен штраф. Что эти штрафы будут выплачивать за тебя родители. И что нового телефона после этого тебе не купят.
Это просто наша работа
— Многие люди уверены, что без причины никого не бьют, и все, к кому была применена сила, это заслужили? Согласны с этим?
— Я в своей практике не встречал, чтобы из садистских побуждений полицейские кого-то били.
— Как считаете, среди ваших сослуживцев, товарищей есть по-настоящему жесткие, несдержанные люди, которые в полицию пошли специально, чтобы проявлять власть, насилие?
— В этой сфере люди все довольно жесткие и резкие. Но чтобы власть проявить — нет.
Не знаю, как полицейские в низовых структурах могут проявить власть. Гонять кого-то? Я таких не встречал. Они долго в полиции не задерживаются, кто пришел сюда за этим.
— А что происходит, если человек пришел за этим?
— Это осуждается — ведь он тоже работает с людьми. Его банально могут посадить. У нас тоже работает УСБ, граждане активно пишут жалобы.
— Почему вы сами пошли в полицию? Работа вам нравится?
— Это была середина 2000-х годов, тогда здесь платили зарплату. Работа нравится, но сложнее сказать, что именно нравится. Просто она интересная. Общение с разными людьми. Правда, мир стал более резким, однозначным.
Иногда кажется, что вокруг больше наркоманов, убийц и насильников, но я понимаю, что это специфика работы в полиции. Если даже таких людей один процент — я вижу этот один процент на работе постоянно, это профдеформация.
— Когда вы видите митингующих — что о них думаете?
— Да ничего я о них не думаю уже давно. Это обычная работа. Будут это за власть митингующие, будут это фанаты-митингующие — это люди, которые собрались толпой. Здесь им находиться не разрешается. Если это законный митинг, то это люди, которые выражают свои требования.
— А если незаконный? Что думаете об идее согласовывать все акции? Что делать, если не согласуют?
— У нас есть федеральный закон, который это разрешает. И есть тысяча других способов что-то выразить. Есть социальные сети, есть YouTube. Есть много чего, где тебя услышат.
Выходить и перекрывать дороги хочет, может, один процент, а другим людям, например, это не нравится. У нас на Новый год кому-то нравится, что фейерверки, кому-то не нравится. За кого мы должны быть?
— Что еще должны знать о полиции люди, которые идут на митинг?
— Это просто наша работа. Точка.
Читайте также: Шокирующее безумие: задержанные навальнисты орут «Слава Украине» и извергают проклятия в адрес России (ВИДЕО)
Ольга Дубровская
Вернуться назад