Лояльность не значит преданность — Александр Ходаковский
1 мая 2021. Разместил: mediapuls
Донбасс в центре информационной повестки уже семь лет. Донбасс — одна из самых горячих точек на карте мира, в которой кто-то даже видит возможный эпицентр Третьей мировой.
Но за прошедшие годы из памяти стираются мотивы, побудившие жителей Донбасса начать сопротивление.
Что заставило вполне состоявшегося, успешного офицера главной украинской спецслужбы круто изменить жизнь и взяться за оружие?
— Александр Сергеевич, когда в 2014 году начался Майдан, ощущали, что всё может закончиться катастрофой?
— Нет… В то время на Украине властвовали «донецкие» (так называемый донецкий клан. — И.Ш.). Их метод правления — расставить своих людей на все значимые должности законодательной, исполнительной и судебной власти. Никакого плюрализма. И думаю, что не только я, но и большинство граждан Украины воспринимали власть Януковича как нечто незыблемое.
В начале противостояния казалось, что удастся найти компромисс или в противном случае просто подавить оппонентов власти. Лишь по мере нарастания конфликта становилось понятно, что проблема серьёзнее.
Мы со своим подразделением (управление «А» СБУ по Донецкой области. — И.Ш.) попали на Майдан не сразу, но пробыли там больше месяца — до самой развязки. Нас задержали в Донецке, потому что здесь жили многие видные деятели клана Януковича, в том числе его старший сын Александр. Нужны были силовики, которые в случае провокаций смогут достойно отреагировать.
В Киев мы попали в самый разгар Майдана…
— Почувствовали, что вам противостоят не обычные протестующие, а хорошо организованная сила?
— Да, там уже просматривались элементы организационной структуры — «сотни», лидеры, было захвачено несколько ключевых зданий, майдановцы смогли перебросить свои силы на Банковую, где размещалась резиденция Януковича, что давило на психику руководства, влияло на принятие решений.
Майдан быстро радикализировался, а перед силовиками ставилась одна задача — поддерживать правопорядок, не применяя оружия, стараться не создавать новых конфликтов, с протестующими обращаться гуманно.
— Как определили задачу вашего подразделения?
— Нас называли «Альфой», как и одноимённое подразделение КГБ СССР. В составе — только офицеры. Мы были особым подразделением, для решения специальных задач, и никто не собирался использовать микроскоп в качестве молотка…
Почти месяц мы провели в Киеве в режиме ожидания, изредка перемещаясь, знакомясь с обстановкой. Только когда Майдан уже был на пике возможностей, Янукович решил поиграть мускулами. Нашей сводной группе (порядка 250 человек) поставили задачу зачистить здания, которые контролировали майдановцы.
Задача освободить 5 зданий за одну ночь — абсолютно нерешаемая. Нам удалось весьма условно взять только Дом профсоюзов.
Мы тщательно изучили план здания, провели имитационные тренировки, разбились на группы, каждому бойцу определили конкретные функции, чётко расписали алгоритм работы. У нас был приказ оружие не применять.
Нашим слабым местом оказалось то, что среди сотрудников СБУ нашлось немало сторонников Майдана. Постоянно происходила утечка информации. Нас даже снимали во внутреннем дворе аппарата СБУ, что могли осуществить только «коллеги», фото и видео выкладывались в интернет, съёмки использовались для пропаганды. Например, когда боевики Парубия открыли огонь с провокационными целями, мы выезжали на поиск стрелявших, однако наши фото в Сети преподносились так, будто мы и есть те самые снайперы, которые убивают людей на Майдане.
В Дом профсоюзов нам пришлось заходить с крыши соседнего здания, но наше появление не стало неожиданностью. Внутри майдановцы оставили только тех, кто должен был устроить пожар. Мы спускались с верхнего технического этажа, и когда оказались на седьмом, здание подожгли. Наши наблюдатели, которые снаружи контролировали обстановку, сообщили, что всё вспыхнуло практически одновременно. Мы пытались растянуть пожарный шланг, но давления не было, а наши небольшие огнетушители быстро закончились.
Я помню, что двоих протестующих пришлось вытаскивать из лифтовой шахты, они явно находились под воздействием то ли алкоголя, то ли наркотиков. Кто-то из наших бойцов снял с себя противогаз и надел на майдановца…
Пожар разгорался, и нам ничего не оставалось, как вернуться на крышу, чтобы эвакуироваться тем же путем, что мы сюда и пришли. Огонь охватил здание, под ногами буквально плавился битум, мы задыхались от гари, наши противогазы не подходили для подобных ситуаций.
Итог «штурма» — оппозиция предложила заключить компромиссное соглашение, которое она нарушила уже на следующий день. По сути, никаких реальных успехов мы не достигли — это была скорее демонстрация силы. Самая трудная задача стояла перед бойцами внутренних войск, они как раз и понесли наибольшие потери.
Когда наступил рассвет, Майдан охватило настоящее беснование — началась стрельба по безоружным внутренним войскам. Прикрывать вэвэшников пыталось спецподразделение «Омега», полностью экипированное и оснащённое. Когда начали убивать бойцов внутренних войск, «Омеге» пришлось отстреливаться, они выводили безоружных из-под пуль. Их действия носили исключительно оборонительный характер… На моих глазах скорая увезла четырёх срочников в бессознательном состоянии.
— Раненые и убитые в вашем подразделении были?
— Не было.
— Появление снайперов считается частью типичного сценария цветной революции. Неужели ничего нельзя было предпринять? Почему не удалось обезвредить лидеров радикалов?
— Одну из причин я вам уже назвал — в рядах правоохранителей оказалось немало сочувствующих Майдану, они по мере возможностей саботировали работу, сливали информацию противнику. Вторая — отсутствие воли у руководства силовиков.
Мы заметили, как постепенно меняется тональность приказов. Поначалу — всё жёстко, а к финалу. Например, у начальника Центра специальных операций стали проскальзывать фразы — это, мол, наши граждане, с ними нужно поступать по закону.
У нас в подразделении народ с высшим образованием, с опытом, нам стало ясно, что наверху ветер подул в другую сторону, что началось разложение.
Яркая иллюстрация нерешительности — попытка внутренних войск освободить киевскую мэрию.
Действовали предельно «гуманно», а вскоре получили приказ отойти. Стало понятно, что в лагере Януковича нет единой позиции.
Много позже я узнал, что был звонок из Штатов Ахметову, ему объяснили последствия применения силового сценария. Ахметов употребил всё своё влияние на Януковича, убедил избегать насилия.
Чиновники, силовики неглупые люди, они сообразили, что позиции Януковича пошатнулись. Многие задумались: если Янукович завтра уйдёт, какой будет их судьба при новой власти? Многие дали задний ход. Даже активные сторонники Януковича. Где сейчас бывший министр внутренних дел Виталий Захарченко? Спокойно живёт в Москве, и единственное, что против него предприняла Украина, — лишила званий и госнаград. Ни уголовных дел, ни требований выдачи. Почему?
Крупные чиновники, руководители силовых ведомств испугались. Они руководствовались шкурными интересами, что было, собственно, их сутью. Помните, когда Янукович приехал из России с первым траншем из займа в 15 миллиардов долларов, который должен был компенсировать отказ от ассоциации с ЕС? Уже тогда верхушка думала только о том, как эти деньги распилить и обналичить. Отправленный в отставку Азаров вынужден был выходить на Януковича и призывать унять своих молодых соратников, которые от алчности потеряли всякую совесть.
Янукович выхолостил в системе спецслужб всякую инициативу. А когда главу киевского ГУВД сняли с должности за то, что он разогнал «онижедетей», это стало поводом задуматься остальным: сегодня ты честно выполнил приказ, а завтра тебя сделают козлом отпущения?
Янукович создал систему, при которой люди на ключевых должностях вместо принятия важных государственных решений занимались личным обогащением.
Да, они были лояльны Януковичу, но лояльность ещё не означает преданность. Лояльность и покладистость оказались совсем не теми качествами, которые нужны во время пожара. А горела страна, не только Киев. На Западной и Центральной Украине сторонники Майдана стали брать власть в свои руки. Начались захваты управлений МВД, СБУ, органов государственной власти. Начинался хаос.
В качестве примера можно вспомнить историю с командующим 25-й аэромобильной бригадой в Днепропетровске. Когда Янукович почувствовал, что сил правоохранителей не хватает, он попытался привлечь армию. Дали команду выдвинуть в Киев десантников. И тогда командир бригады заявил, что его часть блокируют активисты, что он не может идти против своего народа, давить людей. Интересно, что «стихийные митинги» возле воинской части он же сам и организовал.
Начался откровенный саботаж. Система, которая опирается не на преданных делу людей, а руководствуется личной преданностью Хозяину, прогнила до основания.
Перед Майданом приняли новый уголовно-процессуальный кодекс, по которому СБУ лишалась многих функций в экономической сфере. Но тут же СБУ продавила законы, которые увеличили её возможности в сфере контроля контрабанды. СБУ переключила денежные потоки на себя, стала, по сути, коммерческой организацией.
Когда запахло жареным, «лояльные» силовики первыми стали собирать вещи, чтобы рвануть из Киева.
— Почему, по-вашему, на Украине сценарий цветной революции сработал, а в Белоруссии нет?
— В трудную минуту белорусскому обществу сильно помогла система, выстроенная Лукашенко, где существовал хотя бы какой-то элемент служения родине. Помогло относительное социальное равенство в белорусском обществе. Там, наверное, есть и богатые персоны, и богатые кланы, но у них не принято выпячивать богатство. В Белоруссии всегда утверждалось, что страна — наследница лучших советских традиций социальной справедливости, равенства. Трудно сказать, насколько декларация соответствует действительности, но этот нарратив сработал. Всё же система Батьки, при всех «но», ориентирована на интересы народа. Белорусская власть не дразнила общество картинами роскошества, белорусских олигархов в списках Forbes не печатали.
Сейчас там стабилизация, но в будущем белорусам будет непросто. Убеждён, им нужно входить в более тесные отношения с Россией и формировать с Москвой не просто единое экономическое пространство, а создавать единые органы власти.
— Что было после штурма Дома профсоюзов? Когда вы узнали о бегстве Януковича?
— Прокопчённые, грязные, мы вернулись на нашу базу СБУ на улице Владимирской, 33. Помещения, которые нам выделили, находились в состоянии ремонта, стены со сбитой штукатуркой, двери сняты… Из этих снятых дверей мы сделали столы, а спали прямо на полу на китайских матрасах. Но к спартанским условиям нам не привыкать…
Ну вот, вернулись мы на нашу базу, и тут поступает новая задача — передислоцироваться на Банковую, обеспечить безопасность Януковича. Приехали мы туда, нас сразу завели в центральный офис, и мы расположились под батареями, попадали прямо на шикарный дубовый паркет.
Периодически направляли кого-то в ближайший магазин за водой и продуктами. Колбаса и кусок хлеба были нашей едой. Никто особо не заботился, чтобы нас покормили.
Сидели мы, сидели, пока не поняли, что основного охраняемого лица уже нет. Вначале мы подумали, что Янукович переместился в более лояльный ему регион, например в Харьков, чтобы мобилизовать сторонников. В тот момент ещё не было известно, что он решил покинуть страну.
— Как происходила ваша эвакуация из Киева?
— Мы уже знали, что Майдан перешёл в наступление, что «Омега» отвела внутренние войска. Но потом ситуация как будто успокоилась. После Банковой нас передислоцировали на территорию госпиталя СБУ. Там лечились наши пенсионеры, и возникли опасения, что радикалы попробуют предпринять против них нечто преступное. Позже мы снова вернулись на Владимирскую. В это время наше руководство вступило в отношения с представителями новой власти, с Турчиновым, Яценюком. На заседании Верховной рады приняли решение отправить силовые подразделения в места постоянной дислокации.
Разъехались практически все, за исключением киевских подразделений. На Владимирской, 33, остались только мы и небольшая группа секретного отдела. Председателем СБУ на тот момент был Якименко, выходец из нашего донецкого управления. Он нас и задержал в Киеве.
Интересно, что многие депутаты националистического крыла сами испугались уровня радикализма, спровоцированного Майданом. Экстремисты установили контроль над Радой, прилегающими территориями. Эти испугавшиеся депутаты и вышли на Якименко, предложив ему что-то вроде союза. Вот тогда он нам и сказал, что мы, наверное, задержимся в Киеве, нас ещё привлекут для силового обеспечения неких государственных процессов. Идея эта просуществовала сутки. Уже на следующий день мы начали собираться в дорогу. Представители внутренней безопасности сжигали агентурные материалы в урнах — классическая картина отступления.
Вообще, за время пребывания в Киеве было как минимум две попытки штурма офиса СБУ. А когда он оказался практически пуст, интереса уже не вызывал.
Мы отправились в Донецк на микроавтобусах, по пути на улицах Киева нам встречались разрозненные группы майдановцев, бредущие в нелепых солдатских касках и с палками в руках.
Только до Борисполя мы добирались несколько часов вместо получаса. Ехали, что называется, окольными путями. В Донецкую область прибыли через сутки — 22 или 23 февраля, точно не помню.
По пути из Киева в Донецк миновали несколько крупных блокпостов, где могли случиться столкновения. К тому моменту всё уже было потеряно, а главное, мы понимали, что имеем дело с дураками, которых смутное время вынесло на поверхность. Им захотелось что-то поменять в своей жизни, поучаствовать в чём-то, с их точки зрения, значительном. Ими двигали мотивы даже не идеологического, а психологического характера.
Мы не хотели с ними связываться. Мы понимали, что если сейчас их убьём, пробивая себе дорогу домой, то всю жизнь будем жить с этим грузом. Слава богу, всё тогда обошлось.
Большую роль в благоприятном развитии событий сыграл один из депутатов партии «Свобода». Он несколько лет прожил на Донбассе, работал в шахтах, человек неглупый и, как говорится, с широкими взглядами. Он ехал впереди нашей колонны, выходил на каждом блокпосту и договаривался с майдановцами. Он ссылался на постановление парламента о возвращении силовых подразделений к местам дислокации, и это сработало.
Был и такой эпизод. Примерно посередине пути мы увидели, что неподалёку садится маленький вертолёт. Кто-то из нашей колонны в него пересел, и вертолёт взмыл в небо. Только потом мы узнали, что это был председатель СБУ Якименко. Когда загружались в микроавтобусы в Киеве, даже не догадывались, что он выдвигается с нами. Именно тогда, в Киеве, мы и узнали, что Янукович не просто уехал в другой регион, а вообще покинул Украину.
— Всё же поразительно, как легко Януковича предали сторонники. А ведь у него в руках, казалось, все рычаги власти, большинство в парламенте, мощная партийная структура…
— Показательна история, как Янукович перед бегством колесил по востоку Украины. Когда он приехал в наш донецкий аэропорт, там находились руководители пограничной и таможенной служб. Этих людей назначили на должности исключительно благодаря Януковичу. Казалось, они должны проявить преданность. А они не выпустили его на взлётную полосу.
Квазиправительство, которое начинало формироваться в Киеве, уже успело спустить вниз приказы, и назначенцы Януковича взяли под козырёк. Это было такое унижение! Те, кто считался «людьми Януковича», присягали лидерам Майдана в надежде на будущие должности…
Янукович не смог вылететь самолётом из Донецка, был вынужден двигаться на машине в Крым, а там за ним гонялся, пытаясь арестовать, новый председатель СБУ Наливайченко.
— Как, когда и под влиянием каких обстоятельств вами было принято решение о создании батальона «Восток», о сопротивлении новым властям Украины? Что представляло собой подразделение по составу, вооружению?
— После возвращения в Донецк собрался весь наш отдел, мы уже примерно представляли, как нужно действовать…
Я несколько дней отдохнул, побыл с семьёй и отправился в Крым. Мои крымские коллеги по «Альфе» помогали готовить референдум. Наблюдая за происходящим, я прикидывал, какие действия следует предпринять, когда вернусь в Донецк. Я понимал, что крымчанам сейчас не до Донбасса, у них своих проблем достаточно. Но опыт Крыма пригодился, мы поняли, что начинать нужно с организации политического движения. Нашей задачей стало показать людям, что они не брошены на произвол судьбы. Выступая на площадях в Донецке, я говорил, что захватившие власть в Киеве нас щадить не станут.
Радикалы, объединившиеся на Майдане и ставшие мощной силой, и самому Киеву были не нужны. Я понимал, что именно на Донбасс эта полукриминальная масса и будет направлена, а значит, нельзя сидеть сложа руки.
Ещё один важный фактор: позиция местной элиты. Как она себя поведёт? Я ведь ещё историк по образованию, так что прекрасно понимал, что мы должны на кого-то опереться. Так было всегда, так было и в Киеве — Майдан получал финансовую поддержку от элит.
Я встречался с Шишацким (председатель Донецкой областной государственной администрации. — И.Ш.), который выглядел весьма растерянно. А новый губернатор Сергей Тарута оказался абсолютно прокиевским политиком.
Уже тогда я начал собирать людей, способных решать боевые задачи. Мы понимали, что будем иметь дело не с майданной массой, выкрикивающей лозунги, а с радикалами, ориентированными на насилие.
Наша задача: противопоставить силе силу — то, что не удалось сделать парализованным правоохранителям в Киеве. Мы начали привлекать афганцев, патриотично настроенных земляков. К середине апреля у нас уже сформировались боевые подразделения. У меня остался достаточный запас нарезного оружия, я не позволил вывезти весь арсенал из донецкого управления. Так и создавался батальон «Восток».
Многое рождалось спонтанно, в том числе и имя. Донбасс — восток Украины, защищаем восток, значит, и батальон будет «Восток». Наша эмблема в виде Георгия Победоносца появилась немного позже, а вначале просто использовали повязки.
Первые бои — под Карловкой. Мои прогнозы оправдались: мы столкнулись с радикалами, собранными в батальоны, в том числе нам противостоял батальон «Донбасс». Я считаю, что наши формирования достойно встретили противника. Тогда мы потеряли убитыми четверых бойцов.
Читайте также: Спасти Россию и народ от вымирания: Лидер известного движения идёт в Госдуму
Илья Шаповалов
Вернуться назад