«Окоп — братская могила»: раненый штурмовик из ЦВО прополз 10 км до своих

Раненый боец из спецотряда «Шторм V» Центрального военного округа (ЦВО) неделю пролежал в блиндаже с мертвыми и умирающими товарищами под непрекращающимся огнем в ДНР. Потом, истекая кровью, 10 километров полз до своих. Ему повезло выжить — одному из десятков солдат. Через что он прошел, и какое чудо стало спасением, штурмовик рассказал URA.RU.

«На боевое задание мы вышли из Селидово в Новотроицк, марш-бросок в ночь. Дошли до Новотроицка, там в школе отдохнули два часа, и новый марш-бросок до Соленого. Только моя группа вышла, пошли вдоль лесополки (лесополоса — прим.URA.RU сейчас и далее), как стала преследовать „Баба яга“ (дрон). Три налета мы удачно перенесли, густые кусты спасли, в четвертый раз, уже под утро, она нас настигла на подходе к Соленому. Двумя сбросами разнесла всю группу, трое 200-х [погибших], один 300-й [раненый]. У погибших я забрал банковские карты, уничтожил, чтоб не смародерил никто», — вспоминает боец. Его имя агентство не раскрывает в целях безопасности.

Рядом оказался блиндаж БПЛАшников — операторов беспилотных летательных аппаратов. У них штурмовики просидели до рассвета, а потом в сумерках двинулись дальше. «Шли по серому. На рассвете „птички“ [дроны] не летают, им „глаза“ меняют в это время с тепловизоров на простые камеры», — объяснил солдат. Далее все цитаты его.

На командном пункте в Соленом к группе присоединили еще четверых, екатеринбуржца назначили старшим. Их группа была не первой и не второй по счету, кому поставили задачу: дойти до украинского укрепрайона и взять его. Другие не дошли — погибли. По пути на группу вновь налетела «Баба Яга». «Повезло, никого не убило, закатились обратно в укреп. Одному ногу раздробило, мне пулемет разх…ло (разворотило), пришлось трофейный автомат брать. Пошли дальше впятером, и на следующей точке мне дали еще бойца».

От точки до точки они к утру дошли до российского укрепления, в 300 метрах от которого находился украинский блиндаж с пулеметчиком и минометом. Его и предстояло взять штурмом. Сначала двинулась первая тройка, следом должна была идти вторая — на помощь.

«У нас по три рожка, две РПГ (ручной противотанковый гранатомет) на группу и по две гранаты у каждого. Подошли тихо, нас не заметили, заняли позиции. Был план сразу ударить по гнезду пулеметному из РПГ, а потом брать по обычной тактике: гранату бросаешь и пока там все в а…е [шоке], строчишь из калаша и гасишь оставшихся. Прекрасный план, надежный, как швейцарские часы! Мы эту тактику отрабатывали на полигоне каждый день, и все должно было быть прекрасно», — говорит штурмовик.

Но что-то пошло не так. Он пустил очередь из РПГ прямо в амбразуру пулеметного дота, а когда дым рассеялся, перед ним показался невредимый вэсэушник, который открыл огонь из пулемета. Украинец прострелил екатеринбуржцу бедро в двух местах. Завязался бой, штурмовики положили трех врагов, уничтожили весь вражеский боекомплект, минометные снаряды и прочее. «Все горело и взрывалось потом долго. В стрелкотне мы наши рожки и гранаты истратили, и как раз „птицы“ налетели, небо просто почернело от камикадзе и сбросников. Как нас начали эти „птахи“ разносить! Мы откатываться стали. Штурм продолжался минут 20. А вторая тройка так и не пришла: увидев, как там жарко, под кустами отсиделись».

«Пока откатывались 300 метров, убегая от дронов вдоль лесополки, приходилось залетать в кусты. А вся лесополка в растяжках и лепестках. Впереди меня товарищ наступил на что-то, ему ноги раздробило, я в трех метрах был, мне прилетел осколок прямо в бедро — в паре миллиметров от артерии. Это первое чудо, иначе бы вытек моментально! В общем, товарищ ползет, я ковыляю на одной ноге, сзади третий, целый, прикрывает наш отход. В итоге его тоже камикадзе в ногу и в руку изрешетил. Залетели мы в блиндаж, задача была еще и не спалить птичкам, куда мы откатились».

Через три часа пришла новая группа, которая снова пошла на штурм украинского блиндажа. Поскольку вэсэушникам защищаться уже было нечем — их боеприпас уничтожила предыдущая группа — укреп был взят. Правда, оборону удавалось удерживать с переменным успехом: от блиндажа остался один окоп, его то отдавали, то снова брали. Пять или шесть групп бились с украинцами за этот клочок земли, он был буквально пропитан кровью. «Я встать не мог, только смотрел, как пацаны уходят. В итоге спалили наш блиндаж, слишком много движений было через него в день моего штурма. Камикадзе разнесли вход, один залетел внутрь, сразу двое 200-х, полный блиндаж раненых», — описал тот день штурмовик.

В укрытии он пролежал шесть дней, под непрекращающимся минометным обстрелом и налетами дронов. После каждой такой атаки в блиндаже прибавлялось несколько трупов. Крыша была пробита, стены прошиты пулями в решето. «Ночью убило старшего, который в нашем укрепе командовал, и нас осталось 13. Пятеро могли передвигаться ползком, включая меня, остальные лежачие. Двухсотых человек восемь-девять. Утром по серому я пополз. Договорились с теми, кто может ползти, что идем с дистанцией 50-100 метров, эвакуируемся на удачу, ибо этот окоп — наша братская могила», — вспоминает штурмовик.

Он прополз первые 100 метров. Когда над ним летали дроны, он притворялся мертвым, потом полз дальше. Через 100 метров солдат наткнулся на тело погибшего бойца. В его аптечке было два блистера: 10 таблеток анальгина и 10 таблеток кофеина, а из эрдэшки торчал «сухой душ» — это такой пакет с мыльными губками и три маленьких саше с водой, чтобы смачивать губки. Все время в блиндаже после штурма мы пили по столовой ложке воды в день и ели по куску «Сникерса» шириной в сантиметр — тянули маленький запас, чтобы выжить. Обезвоживание было ужасное, вода снилась каждый раз, когда между взрывами я терял сознание. Многие бредили, один орал, что прямо сейчас скинет десять тысяч за полторашку воды. Обвинял всех, что пьют и ему не дают. На третий день затих и умер».

Штурмовик съел таблетки, выпил воду из «сухого душа», встал на ноги и пошел, превозмогая адскую боль. Ему надо было спешить, так как сумерки длятся недолго, и с наступлением дня добраться до эвакогруппы шансов не было, ему бы помешали дроны. «Поковылял, подвывая, через некоторое время нога онемела, как палка, и я прошел так весь путь. На рассвете преодолел первую открытку [открытую местность] в километр — самую опасную. Потом через лесополку уже снова полз до заката. По серости предзакатной проковылял вторую открытку — тоже около километра», — вспоминает боец.

На закате он пришел в Соленый, к командному пункту. Там ночью к нему присоединились еще четверо раненых, и на рассвете следующего дня они пошли дальше, в Новотроицк. «И подарок небес случился — туман почти на весь день. Это позволило нам пройти почти спокойно оставшийся путь, открытку, лесополку, болото, снова открытку с разбитым мостом… Чудес много было», — считает боец.

В Новотроицке раненым оказали помощь, вывезли до Селидово на мотоциклах. Те, кто должен был Сейчас штурмовик в госпитале, у него два пулевых ранения, четыре крупных осколка и порядка 40 мелких — они останутся на всю жизнь. Мужчина ушел на фронт из колонии: он на девять лет попал в тюрьму. У него жена и трое детей. «Хочу, чтобы дочкам не было за меня стыдно», — объяснил он.

Сохрани номер URA.RU - сообщи новость первым!

Что случилось в Екатеринбурге и Нижнем Тагиле? Переходите и подписывайтесь на telegram-каналы «Екатское чтиво» и «Наш Нижний Тагил», чтобы узнавать все новости первыми!