Что значит – быть женщиной?
1 января 1970. Разместил: mediapuls
БЕСЕДИН Платон
Патриарх Всея Руси Кирилл заявил: «Главная миссия девушки — рожать». И добавил, что это, конечно, не единственный её идеал. Но всё равно у многих тут же вызрел ассоциативный ряд: замученная родами женщина, стоящая у плиты в грязном халате с оравой сопливых детей. И это — стандартный образ, навязываемый современным девушкам. Родить в такой системе представлений значит отрезать себя от успешности мира. Распрощаться с карьерой, отдыхом и другими важными и приятными вещами.
Собственно, именно так отреагировали и ещё отреагируют на высказывание Патриарха. Обеспечены и иронические усмешки, и сатирические замечания, а главное, — протестные женские крики. Почему вы навязываете нам, что делать? Наши функции — только рожать и стоять у плиты? А вы сами пробовали родить? Всё это — заскорузлый набор штампов, которые обычно используют феминистки, child-free, к ним неравнодушные и просто ультрасовременные дамочки. Конечный итог подобных размышлений всегда один: «Главная миссия женщины — быть женщиной». Расхожая формулировка. Однако что значит — быть женщиной?
Последние годы идёт массированная кампания, противопоставляющая женственность и материнство. Эксперты рассказывают, почему рожать детей в наше время — безумие. Несчастные мамочки жалуются, как с рождением ребёнка их жизнь превратилась в ад. Психологи повествуют о том, что время женщины ограничено, и дети есть главное ограничение. А стилисты, актрисы, блоггеры вещают, как женщина после родов дурнеет и измучивается от ухода за детьми. Сколько раз вы слышали историю о том, что жена после родов запустила себя и стала неинтересна мужу?
На самом деле, это либо преувеличение, либо ложь. Большинство женщин после родов, наоборот, хорошеет. Дети делают семью крепче. Материнство никак не мешает состояться женщине в той или иной области. Но такая манипуляция — намеренное и тотальное противопоставление женственности и материнства, распространение мифа о том, что женщина после родов приносит себя в жертву. Подобное навязывание объясняется не только духом времени, но и пропагандой.
И когда сегодня мы говорим о многочисленных угрозах России — внешних или внутренних, — то, конечно же, вспоминаем демографическую катастрофу. Для её решения власть предприняла ряд мер — прежде всего, финансовых. Например, недавние ежемесячные выплаты за первого ребёнка. Безусловно, это правильные меры, но они не будут работать без должных ментальных перемен в обществе.
Главная угроза России сегодня — это не агрессия извне, не боевики-радикалы, а утрата, если угодно, института материнства. Женщину на протяжении долгого времени убеждают, что материнство идёт в разрез с её собственными интересами. Оно, по сути, уничтожает её, облекая на страдания, боль (в том числе и физическую) и одиночество. Вместе с тем прививается образ слабого мужчины, отца, не способного заботиться о своём семействе.
Это приводит к катастрофическим последствиям. Во-первых, потому что люди банально не хотят детей. А, во-вторых, если рожают, то воспринимают ребёнка как обузу. Результат — брошенные дети, забытые поколения, которые потом мстят за то, что оказались никому не нужны.
И на женщину тут ложится первейший груз ответственности. Потому что, природно, она, прежде всего, отвечает за своего ребёнка. Не идеализируя прошлого, между тем, именно сейчас роль женщины в рождении, воспитании утрачена. Она отказывается от своего ребёнка, буквально или формально. Она занята собой и фиксирована на себе.
Мы видим образ женщины, не только не желающей иметь ребёнка, но отказывающейся от него в угоду личным интересам при попустительстве слабого мужчины. И речь сейчас не о маргинальных личностях, а о вполне самодостаточных и успешных (по нынешним критериям) женщинах. Такое видение диктует матрица, создающая образ ребёнка как элемента лишнего и даже опасного.
Однако в России именно женщины делали общество сильным, давали ему жизнь — не только рожая, но и занимаясь созданием государства. Хрестоматийный образ той, кто в избу войдёт и коня на скаку остановит — не поэтическая вольница, а реальное отражение дел. Свидетельством тому — вся русская классика, где женщина представлена не только как прародительница, но и как защитница, та, кто принимает на себя главный удар и главные обязательства. Собственно, Россия, Русь и есть прекрасная, ранимая, но сильная женщина (лучше всего этот образ передают стихи Блока).
И, например, достижениям послевоенного времени мы обязаны, прежде всего, слабому полу, который, по факту, слабым не являлся. Необходимо было поднимать и создавать страну, и женщины работали на заводах, укладывали шпалы и вместе с тем рожали и растили детей. Спросите своих бабушек, мам, как жили они в то время, сколько функций они выполняли. И ведь, заметьте, всё успевали. Исторически сила России — в её женщинах.
А те, в свою очередь, неотделимы от понятия материнства. Потому что мать — это не столько физиологическое, сколько метафизическое понятие. Материнство воспитывает ответственность не только за своих детей, но и ответственность глобальную: за близких, народ, Родину. Это очень русский принцип, сформулированный Бердяевым: «Каждый в ответе за всех». И эту истину во все времена воплощали именно наши женщины.
Однако ясно, что такое понимание не вписывается в матрицу нового мира с его либерально-протестантской моралью, кровожадностью, эгоцентризмом и болезнью неуёмного потребления. Мать тут может быть лишь как образ из Instagram, который делается для хвастовства среди подруг. В этом образе нет ни бессонных ночей, ни мук родов, ни грязных подгузников, ничего такого, что было бы связано с проблемами, а не со сплошным удовольствием. Хотя твои проблемы и есть ты сам. Они делают тебя личностью, пробуждая сознание.
Между тем, образ матери в современном обществе присутствует лишь формально, преподносясь в фальшиво-ванильном тоне.
Он в свою очередь является частью образа женщины, который навязывается нам информационной матрицей. Кого мы видим на экранах? О ком снимают фильмы? Светские львицы, охотницы за миллиардерами, малолетние нимфетки, бизнес-вумен — характерные образы матрицы, форматирующие миллионы девочек и девушек. В этом ряду нет места матери. Её образ, не случайно столь сильный ранее (от икон и поэзии до монумента Родина-мать), вытеснен из массового сознания. Он находится в иной плоскости — той, где плач, зачуханность, разочарование, задавленность обстоятельствами. В современной матрице мать значит несчастлива.
Австрийский философ Отто Вейнингер — насколько безумный, настолько и гениальный — делил женщин на матерей и проституток. Это, безусловно, утрированное разделение, однако в такой градации есть рациональное зерно. Вейнингер противопоставлял две сущности, два женских начала. Сегодня мы можем свидетельствовать, что проститутки вытеснили матерей. И это соответствующим образом отражается на морали и ценностях не только женщин, но и нации, которая в конечном счёте в России воспитывается матерями. Это своего рода инфицирование не ответственностью и заботой, пониманием и состраданием, но гедонизмом и потреблением, лукавством и фальшью. Так, если угодно, изменяется код нации.
«Главная миссия девушки — рожать» — эти слова не означают принуждения к материнству. Мол, завтра ты должна родить и сидеть дома в плену детских смесей. Они не снимают ответственности с мужчины — наоборот. Ведь миссия — это разговор о высших ценностях, касающихся не конкретной женщины, а народа в целом. Это умение воспитать в себе ответственность и заботу, жить не только лишь собой, но и другим человеком рядом.
И вот этих качеств нам сегодня, определённо, не хватает. Хотя они не менее важны, нежели военная мощь и стабильная экономика (да, без неё нет адекватной демографии, но фокус в том, что и обратное тоже верно).
Вернуть образ матери, воспитать данный идеал — задача первостепенная. Это, собственно, и есть то, что даёт жизнь. Не только конкретному ребёнку, но и нации в целом. У России должно быть материнское лицо, чтобы в ней были счастливые матери, и чтобы она сама оставалась для нас таковой.
Источник
Вернуться назад