Искусство Третьей Украины
13 июня 2018
13.06.2018 - 4:00
Известный киноактёр Анатолий Пашинин, который теперь воюет на Донбассе в составе одного из добровольческих батальонов, в очередном интервью заявил, что несогласных с нынешним киевским режимом необходимо убирать с дороги, а то и просто уничтожать: «Убрать с их пути людей, которые им в лицо будут орать, что ты фашист, ты нацист — вот таких бабулек вот этих, позатыкать им рты.
И если мне не удастся заткнуть им эти рты словом, я заткну их делом». Когда популярный актёр или оперный певец (вспомним убитого в АТО Василия Слипака) с гордостью идут уничтожать сограждан — это высшая форма культа смерти и морального разложения. Увы, популярного ныне на Украине жанра…
После Евромайдана в крупных городах Украины наблюдается очевидный всплеск интереса к современному искусству. В условиях, когда истинная оппозиция задавлена, а экономика переживает стагнацию, искусство выступает утешителем, развлекателем и даже альтернативной формой общественной жизни. Естественно, со своими характерными особенностями.
Следует отметить, что историю украинского искусства новейшего времени можно разделить как бы на три составляющих. Начиная с 1917–1920 годов, когда УНР, ЗУНР и Гетманат активно использовали народную традицию для своей легитимизации, национальная самоидентификация стала мощным мобилизующим фактором новорождённой Украинской государственности.
Навязываемая обществу форсированная украинизация предполагала не только поспешный переход на некий вариант малопонятного суржика (описание чего мы находим в произведениях В. Короленко, М. Булгакова, К. Паустовского, В. Шкловского и других). Народные мотивы активно использовались в оформлении денежных знаков, официальных мероприятий и даже экипировки войска, из-за чего наблюдатели частно сравнивали происходящее с «малороссийской опереткой».
Один из руководителей украинской государственности того времени — В. Винниченко — являлся относительно известным малороссийским писателем, а многие выдающиеся деятели искусства либо сотрудничали с новой властью (как художник Г. Нарбут, который стал автором эскиза денежных знаков Центральной Рады) или служили ей по молодости лет (поэт В. Сосюра, кинорежиссер А. Довженко и др.).
После разгрома петлюровцев и прочих самостийников эта ветвь продолжила своё существование в эмиграции, постепенно впадая в самый отчаянный национализм, а порою и в откровенный фашизм. Так поэтесса О. Телига активно восхищалась Гитлером и, восторженно комментируя слова фюрера («Необычайно активная, властная, жестокая молодежь — вот что я оставлю после себя… я хочу видеть в ее взоре блеск хищного зверя»), взывала к своим землякам: «Заданием современной нашей интеллигенции и молодежи должно быть стремление стать во главе рядов этаких юных убийц „с блеском хищного зверя”» («Літературно-науковий вісник», 1937 г., № 9). Сотрудничество Уласа Самчука, Олены Телиги и многих других националистических «классиков» с нацистами (порою, даже с трагическим для себя итогом) абсолютно закономерно.
Второй важный этап становления национального искусства — это насильственная украинизация 20–30-х годов, задуманная и реализованная большевиками как необходимая им альтернатива петлюровщине.
В УССР данный процесс насаждался со всей большевистской яростью, вплоть до изгнания недовольных с работы или вообще из республики. Так легендарный театр «Березиль» Леся Курбаса удобно обустроился на месте упразднённого русского театра знаменитого антрепренёра Н. Синельникова. Не смогли зацепиться за столичный и украинизируемый тогда Харьков будущие выдающиеся писатели Ю. Олеша, В. Катаев, И. Ильф и многие другие деятели традиционной русскоязычной культуры. Редакции, сцены, выставочные площадки захватили настырные укробольшевики разной степени талантливости, которые при очередной смене конъюнктуры вошли в историю под печальным именем «Расстрелянное Возрождение».
Причины их разгрома были и политические — уж слишком национальные кадры заигрались в «прочь от Москвы», и внутренние — массу доносов друг на друга написали именно деятели национального искусства в неуёмной борьбе за различные синекуры, редакционные гонорары и даже престижную жилплощадь. Сварливые нравы «Вороньей слободки» сопровождали жизнь украинского искусства весь его семидесятилетний советский период. Отрасль щедро дотировалась, но потребителей местной духовности явно не хватало на многочисленных деятелей искусств. Это, с одной стороны, поощряло ожесточённую конкуренцию, вплоть до ставших традицией доносов в КГБ и в партийные инстанции. А с другой — порождало культивирование собственной значимости, выторгованной в обмен на исполнение государственного идеологического заказа (поэты-коммунисты И. Драч и Д. Павлычко в качестве иллюстрации).
Сегодня фактически на государственном уровне провозглашена третья, «тысячелетняя» Украина, которая, дескать, основана ещё Рюриками, а то и трипольцами. К сожалению, официозное искусство Третьей Украины объединило наихудшие черты обоих предыдущих периодов: вошедшее в привычку приспособленчество, помноженное на махровый национализм. После Евромайдана последние остатки приличий оказались отброшены и сегодня мы можем говорить об особенном национал-истерическом периоде в истории отечественного искусства.
Творческая интеллигенция всегда рьяно откликается на веяния эпохи. Идеологами и застрельщикам, как правило, выступают писатели — инженеры человеческих душ с национальной спецификой. Доходящие в своих высказываниях до откровенного человеконенавистничества О. Забужко, Ю. Андрухович, В. Шкляр, Л. Ницой — авторы не самые талантливые. Однако небезосновательно считающие себя родоначальниками литературы новой Украины: если хочешь стать чемпионом мира, придумай свой личный вид спорта. Их главный союзник — Украинское государство — сознательно оставляет на игровом поле заведомо слабейших, но идеологически выверенных.
Мощнейшая русская литература мешает национальным кадрам окучивать стремительно съёживающийся литературный рынок, а потому они вытесняют конкурентов разнообразнейшими способами — от выталкивания за пределы образовательного процесса русской классики до прямого запрета русскоязычных литературных произведений. Вы думаете, делая всё более людоедские заявления украинские писатели исключительно свою дурь показывают? Публичный скандал — залог узнаваемости, а значит, и возможной востребованности своих опусов.
Изобразительное искусство сегодня испытывается определённый подъем, особенно в сфере наглядной агитации. Продолжающийся военный конфликт на Донбассе подарил вдохновение сотням маляров. Бесчисленные «убей колорада», сексапильные девицы в военной форме и посрамлённые «оккупанты» заполнили выставочные залы, СМИ и социальные сети. При наличии госзаказа плакаты всегда неплохо оплачивались, а при нынешних технических условиях распространения они ещё и превращаются в народною забаву, наподобие лубка.
Не отстают от модной темы и живописцы — портреты героев АТО (с протезами или без), нежно прощающиеся с «киборгами» девицы, официальные портреты нового пантеона героев: богато декорированные запорожскими козаками Мазепа, Петлюра, Бандера… На этом фоне даже обычная порнография А. Ройтбурда смотрится заморским концептуализмом.
Особую прелесть являет возрождение национальных ремёсел. После уничтожения отечественной авиакосмической индустрии роспись куриных яиц зимними вечерами, пожалуй, единственное достойное патриота времяпрепровождение (если не считать участие в АТО). Я бы добавил к росписи яичной скорлупы и уникальные росписи некоторых храмов на Западной Украине, где с непосредственностью первых христиан рассказывается о пришествии Третьей Украины — Христос на евромайдановских баррикадах, «Небесная сотня» и герои АТО в раю, москали и регионалы в аду, что очень нравится искусствоведам, почитающим аляповатость за истинный народный дух.
Театр свёлся преимущественно к перформансу. Режиссеры-затейники хотят работать поменьше, а денег получать побольше, что и гарантирует им организация патриотических мероприятий. Рекорды в вышиванках, танцы в вышиванках и прочие телодвижениях в вышиванках безостановочно фиксирует местная «Книга рекордов Гиннеса». Это превращает идиотизм в информповод, то есть важную графу финансовой отчётности.
Тем временем, опера «Мазепа» П.И. Чайковского в Харьковском театре оперы и балета украшается портретами героев «Небесной сотни», а неугодный по политическим причинам финал великого произведения сознательно перевран и завершается любимой песней Бандеры «Чорна рiлля iзорана». Песня исполняется сводным хором гайдамаков, сечевых стрельцов, вояков ОУН-УПА и участников АТО — лживая концовка, воистину достойная жизненного фарса вышеупомянутых Пашинина и Слипака.
Прочая музыка тоже не топчется на месте. Пока Слава Вакарчук примеряет на себя гетманские клейноды и картонные вериги, Олег Скрипка жалуется на падение доходов от гастролей и винит в том проклятых москалей, особенно, шлягер про лабутены группы «Ленинград». А популярная среди патриотически настроенных неонацистов группа «Сокира Перуна» в стиле хеви-кобза гремит очередной песней о «вредоносности евреев» (в оригинале, разумеется, оскорбительней). Кинотеатры заполняются художественными фильмами о Мазепе, Бандере и киборгах, в которых украинские актёры коротают время, ожидая приглашения на настоящие съёмки в российских сериалах…
На том обзор завершаем, поскольку автора начинает мутить от достижений современного искусства, но главное очевидно. За всеми потугами построить шеренгами деятелей культуры угадывается единая стратегическая цель — любой ценой создать «национальное, поместное и автокефальное» искусство. В обычной жизни это политизированное действо маложизнеспособно, а потому старательно подпитывается разнообразными гранатами и бюджетами всех уровней.
Как и пропагандистское искусство Третьего рейха нынешняя конъюнктурщина затеряется во времени, однако сегодня её апологеты отчаянно боятся потерять кусок хлеба с маслом и очевидную фальшивку будут всячески превозносить — аж пока не сойдут сточными водами. А настоящее, возвышающее человека искусство останется.
Константин Кеворкян
Украина.ру
Читайте также: ЛНР: спецназ в российской форме прибыл в оккупированный район
Известный киноактёр Анатолий Пашинин, который теперь воюет на Донбассе в составе одного из добровольческих батальонов, в очередном интервью заявил, что несогласных с нынешним киевским режимом необходимо убирать с дороги, а то и просто уничтожать: «Убрать с их пути людей, которые им в лицо будут орать, что ты фашист, ты нацист — вот таких бабулек вот этих, позатыкать им рты.
И если мне не удастся заткнуть им эти рты словом, я заткну их делом». Когда популярный актёр или оперный певец (вспомним убитого в АТО Василия Слипака) с гордостью идут уничтожать сограждан — это высшая форма культа смерти и морального разложения. Увы, популярного ныне на Украине жанра…
После Евромайдана в крупных городах Украины наблюдается очевидный всплеск интереса к современному искусству. В условиях, когда истинная оппозиция задавлена, а экономика переживает стагнацию, искусство выступает утешителем, развлекателем и даже альтернативной формой общественной жизни. Естественно, со своими характерными особенностями.
Следует отметить, что историю украинского искусства новейшего времени можно разделить как бы на три составляющих. Начиная с 1917–1920 годов, когда УНР, ЗУНР и Гетманат активно использовали народную традицию для своей легитимизации, национальная самоидентификация стала мощным мобилизующим фактором новорождённой Украинской государственности.
Навязываемая обществу форсированная украинизация предполагала не только поспешный переход на некий вариант малопонятного суржика (описание чего мы находим в произведениях В. Короленко, М. Булгакова, К. Паустовского, В. Шкловского и других). Народные мотивы активно использовались в оформлении денежных знаков, официальных мероприятий и даже экипировки войска, из-за чего наблюдатели частно сравнивали происходящее с «малороссийской опереткой».
Один из руководителей украинской государственности того времени — В. Винниченко — являлся относительно известным малороссийским писателем, а многие выдающиеся деятели искусства либо сотрудничали с новой властью (как художник Г. Нарбут, который стал автором эскиза денежных знаков Центральной Рады) или служили ей по молодости лет (поэт В. Сосюра, кинорежиссер А. Довженко и др.).
После разгрома петлюровцев и прочих самостийников эта ветвь продолжила своё существование в эмиграции, постепенно впадая в самый отчаянный национализм, а порою и в откровенный фашизм. Так поэтесса О. Телига активно восхищалась Гитлером и, восторженно комментируя слова фюрера («Необычайно активная, властная, жестокая молодежь — вот что я оставлю после себя… я хочу видеть в ее взоре блеск хищного зверя»), взывала к своим землякам: «Заданием современной нашей интеллигенции и молодежи должно быть стремление стать во главе рядов этаких юных убийц „с блеском хищного зверя”» («Літературно-науковий вісник», 1937 г., № 9). Сотрудничество Уласа Самчука, Олены Телиги и многих других националистических «классиков» с нацистами (порою, даже с трагическим для себя итогом) абсолютно закономерно.
Второй важный этап становления национального искусства — это насильственная украинизация 20–30-х годов, задуманная и реализованная большевиками как необходимая им альтернатива петлюровщине.
В УССР данный процесс насаждался со всей большевистской яростью, вплоть до изгнания недовольных с работы или вообще из республики. Так легендарный театр «Березиль» Леся Курбаса удобно обустроился на месте упразднённого русского театра знаменитого антрепренёра Н. Синельникова. Не смогли зацепиться за столичный и украинизируемый тогда Харьков будущие выдающиеся писатели Ю. Олеша, В. Катаев, И. Ильф и многие другие деятели традиционной русскоязычной культуры. Редакции, сцены, выставочные площадки захватили настырные укробольшевики разной степени талантливости, которые при очередной смене конъюнктуры вошли в историю под печальным именем «Расстрелянное Возрождение».
Причины их разгрома были и политические — уж слишком национальные кадры заигрались в «прочь от Москвы», и внутренние — массу доносов друг на друга написали именно деятели национального искусства в неуёмной борьбе за различные синекуры, редакционные гонорары и даже престижную жилплощадь. Сварливые нравы «Вороньей слободки» сопровождали жизнь украинского искусства весь его семидесятилетний советский период. Отрасль щедро дотировалась, но потребителей местной духовности явно не хватало на многочисленных деятелей искусств. Это, с одной стороны, поощряло ожесточённую конкуренцию, вплоть до ставших традицией доносов в КГБ и в партийные инстанции. А с другой — порождало культивирование собственной значимости, выторгованной в обмен на исполнение государственного идеологического заказа (поэты-коммунисты И. Драч и Д. Павлычко в качестве иллюстрации).
Сегодня фактически на государственном уровне провозглашена третья, «тысячелетняя» Украина, которая, дескать, основана ещё Рюриками, а то и трипольцами. К сожалению, официозное искусство Третьей Украины объединило наихудшие черты обоих предыдущих периодов: вошедшее в привычку приспособленчество, помноженное на махровый национализм. После Евромайдана последние остатки приличий оказались отброшены и сегодня мы можем говорить об особенном национал-истерическом периоде в истории отечественного искусства.
Творческая интеллигенция всегда рьяно откликается на веяния эпохи. Идеологами и застрельщикам, как правило, выступают писатели — инженеры человеческих душ с национальной спецификой. Доходящие в своих высказываниях до откровенного человеконенавистничества О. Забужко, Ю. Андрухович, В. Шкляр, Л. Ницой — авторы не самые талантливые. Однако небезосновательно считающие себя родоначальниками литературы новой Украины: если хочешь стать чемпионом мира, придумай свой личный вид спорта. Их главный союзник — Украинское государство — сознательно оставляет на игровом поле заведомо слабейших, но идеологически выверенных.
Мощнейшая русская литература мешает национальным кадрам окучивать стремительно съёживающийся литературный рынок, а потому они вытесняют конкурентов разнообразнейшими способами — от выталкивания за пределы образовательного процесса русской классики до прямого запрета русскоязычных литературных произведений. Вы думаете, делая всё более людоедские заявления украинские писатели исключительно свою дурь показывают? Публичный скандал — залог узнаваемости, а значит, и возможной востребованности своих опусов.
Изобразительное искусство сегодня испытывается определённый подъем, особенно в сфере наглядной агитации. Продолжающийся военный конфликт на Донбассе подарил вдохновение сотням маляров. Бесчисленные «убей колорада», сексапильные девицы в военной форме и посрамлённые «оккупанты» заполнили выставочные залы, СМИ и социальные сети. При наличии госзаказа плакаты всегда неплохо оплачивались, а при нынешних технических условиях распространения они ещё и превращаются в народною забаву, наподобие лубка.
Не отстают от модной темы и живописцы — портреты героев АТО (с протезами или без), нежно прощающиеся с «киборгами» девицы, официальные портреты нового пантеона героев: богато декорированные запорожскими козаками Мазепа, Петлюра, Бандера… На этом фоне даже обычная порнография А. Ройтбурда смотрится заморским концептуализмом.
Особую прелесть являет возрождение национальных ремёсел. После уничтожения отечественной авиакосмической индустрии роспись куриных яиц зимними вечерами, пожалуй, единственное достойное патриота времяпрепровождение (если не считать участие в АТО). Я бы добавил к росписи яичной скорлупы и уникальные росписи некоторых храмов на Западной Украине, где с непосредственностью первых христиан рассказывается о пришествии Третьей Украины — Христос на евромайдановских баррикадах, «Небесная сотня» и герои АТО в раю, москали и регионалы в аду, что очень нравится искусствоведам, почитающим аляповатость за истинный народный дух.
Театр свёлся преимущественно к перформансу. Режиссеры-затейники хотят работать поменьше, а денег получать побольше, что и гарантирует им организация патриотических мероприятий. Рекорды в вышиванках, танцы в вышиванках и прочие телодвижениях в вышиванках безостановочно фиксирует местная «Книга рекордов Гиннеса». Это превращает идиотизм в информповод, то есть важную графу финансовой отчётности.
Тем временем, опера «Мазепа» П.И. Чайковского в Харьковском театре оперы и балета украшается портретами героев «Небесной сотни», а неугодный по политическим причинам финал великого произведения сознательно перевран и завершается любимой песней Бандеры «Чорна рiлля iзорана». Песня исполняется сводным хором гайдамаков, сечевых стрельцов, вояков ОУН-УПА и участников АТО — лживая концовка, воистину достойная жизненного фарса вышеупомянутых Пашинина и Слипака.
Прочая музыка тоже не топчется на месте. Пока Слава Вакарчук примеряет на себя гетманские клейноды и картонные вериги, Олег Скрипка жалуется на падение доходов от гастролей и винит в том проклятых москалей, особенно, шлягер про лабутены группы «Ленинград». А популярная среди патриотически настроенных неонацистов группа «Сокира Перуна» в стиле хеви-кобза гремит очередной песней о «вредоносности евреев» (в оригинале, разумеется, оскорбительней). Кинотеатры заполняются художественными фильмами о Мазепе, Бандере и киборгах, в которых украинские актёры коротают время, ожидая приглашения на настоящие съёмки в российских сериалах…
На том обзор завершаем, поскольку автора начинает мутить от достижений современного искусства, но главное очевидно. За всеми потугами построить шеренгами деятелей культуры угадывается единая стратегическая цель — любой ценой создать «национальное, поместное и автокефальное» искусство. В обычной жизни это политизированное действо маложизнеспособно, а потому старательно подпитывается разнообразными гранатами и бюджетами всех уровней.
Как и пропагандистское искусство Третьего рейха нынешняя конъюнктурщина затеряется во времени, однако сегодня её апологеты отчаянно боятся потерять кусок хлеба с маслом и очевидную фальшивку будут всячески превозносить — аж пока не сойдут сточными водами. А настоящее, возвышающее человека искусство останется.
Константин Кеворкян
Украина.ру
Читайте также: ЛНР: спецназ в российской форме прибыл в оккупированный район
Источник - Русская весна
