Язык Киева начала XX века: русский или украинский? (ФОТО)
1 января 1970
19.04.2020 - 6:30
Для жителей современного Украинского Государства (УГ) кажется непостижимым тот факт, что никакой «украинской мовы» попросту не существовало на улицах Харькова, Екатеринослава (нынешний Днепропетровск), Одессы, Киева и других русских городов ещё каких-нибудь 100 лет назад.
Да, малороссийское наречие (то есть т. н. «суржик») — присутствовал и «тогда», и «сейчас». Но присутствовал где, в каком виде и в каком качестве? Правильно — в малороссийских селах, где неграмотные крестьяне общались на малороссийском диалекте великорусского языка в быту. Но языком печати, обучения, делового общения, да и просто разговорным языком «культурного» города был русский. Без исключений и альтернатив.
Для подтверждения всего сказанного выше — уместным будет привести выдержку из книги Арнольда Давидовича Марголина.
Этого человека трудно обвинить в «русофильстве» и ненависти ко всему «украинскому»: А. Д. Марголин был коренным киевлянином, до революции 1917 года занимался частной адвокатской практикой, а после создания в 1918 г. Германией и Австро-Венгрией «Украины» — вошел в высшие органы власти новообразованного «Украинского Государства (УГ)». Так, А. Д. Марголин с ноября 1917 г. был членом Верховного суда Украинской народной республики; с ноября 1918 г. — заместителем министра иностранных дел Украинской Директории, а с 1919 г. по ноябрь 1920 г. (после падения Украинской Директории) был дипломатическим представителем правительства Украинской Директории в Лондоне:
«Родным языком моего детства был русский. И хотя в доме у нас (в городе Киеве) говорили очень много и на разговорно-еврейском языке, но ко мне обращались всегда по-русски. Я привык думать и говорить по-русски, русский язык роднил меня с русской культурой.
Само слово Украина в среде, в которой я жил, являлось тогда пустым звуком. Было лишь понятие о хохлах, но не совсем точное. Оно связывалось с живым образом прислуги, деревенских баб, приносивших молоко, овощи и т. д. Хохол неправильно отождествлялся с мужиком и противопоставлялся кацапу, в образе грузчиков, плотников, продавцов кваса и представителей других отхожих промыслов из великороссийских губерний».
Из книги Арнольда Давидовича Марголина: «Украина и политика Антанты (записки еврея и гражданина)», издательство Ефрона, Берлин, 1921 год.
Как в эпоху Запорожской Сечи, в эпоху расцвета казачества — вся корреспонденция казацких гетманов составлялась на русском, польском, латыни и турецком, — так и в начале XX века культурный Киев говорил, писал и думал на русском, немного на французском и немецком, и ещё меньше на латыни (имеется в виду корреспонденция и деловое общение в среде ученых и публицистов).
Прекрасный пример всего сказанного выше — ежедневная газета «Киевлянин», которая десятками тысяч экземпляров печаталась в Киеве КАЖДЫЙ ДЕНЬ более 50 лет. В данной газете можно было встретить множество объявлений и рекламы на французском, немецком и английском языках, но языком остальных 98% газетных статей, заметок и объявлений был РУССКИЙ язык, а не «украинская мова» или «малороссийский диалект».
Обложка газеты Киевлянин за 14 марта 1914 года.
Вот представьте: могла ли подобная газета печататься десятками лет и десятками тысяч экземпляров каждый день и изо дня в день на русском языке, если бы он был чужим и не понятным для местного населения в Киеве?
Как бы киевская молодежь, рабочие, приезжие крестьяне, помещики, промышленники и прочие жители города узнавали бы новости, читали бы сводки и объявления, если бы их разговорным и родным языком был бы не русский, а «украинская мова»?!
Но самым наглядным подтверждением всего написанного выше является реклама, обильно размещаемая на страницах «Киевлянина». Видите ли, реклама всегда и везде, в любом государстве и во все времена преследовала одну главную цель: продать товар. Реклама является коммерческой частью любой газеты и любого СМИ, и именно реклама приносит деньги как собственнику газеты или СМИ, так и бизнесмену, который посредством рекламы продвигает свой товар.
Реклама и объявления из газеты Киевлянин за март 1914 года.
Другими словами это выглядит так: бизнесмен, коммерсант или любой другой выгодополучатель ВСЕГДА будет стараться сделать свою рекламу 1) яркой; 2) узнаваемой; 3) читаемой и воспринимаемой большинством населения того населенного пункта или государства, где данная реклама распространяется.
Например в Германии — реклама будет печататься на немецком, а не на французском языке; в Испании — на испанском, а в Италии — на итальянском. Но, например, в Российской Варшаве (которая до Революций 1917 года входила в состав Российской Империи) — языком рекламы был польский, так как большинство жителей Варшавы говорило и писало именно на нём. В Российской Финляндии — языком рекламы был финский (суоми), да и в Российской Средней Азии, на месте которой сейчас раскинулось множество суверенных государств — реклама также печаталась с учетом языковых потребностей местного населения.
Реклама и объявления из газеты Киевлянин за март 1914 года.
Именно поэтому, если бы языком Киева начала XX века был бы «малороссийский диалект великорусского языка», либо «украинская мова» — на ней бы непременно печаталась хоть какая-то часть киевской рекламы.
Пусть и не 100%, но хотя бы процентов 20-30. Однако, этого явления мы не наблюдаем, как бы мы не старались отыскать «украинскую рекламу» на газетных проспектах в киевских архивах и библиотечных фондах начала XX века.
Читайте также: Об этом отвратительно и тяжело писать: Россия выдала ополченца на расправу
Далиант Максимус, специально для «Русской Весны»
Для жителей современного Украинского Государства (УГ) кажется непостижимым тот факт, что никакой «украинской мовы» попросту не существовало на улицах Харькова, Екатеринослава (нынешний Днепропетровск), Одессы, Киева и других русских городов ещё каких-нибудь 100 лет назад.
Да, малороссийское наречие (то есть т. н. «суржик») — присутствовал и «тогда», и «сейчас». Но присутствовал где, в каком виде и в каком качестве? Правильно — в малороссийских селах, где неграмотные крестьяне общались на малороссийском диалекте великорусского языка в быту. Но языком печати, обучения, делового общения, да и просто разговорным языком «культурного» города был русский. Без исключений и альтернатив.
Для подтверждения всего сказанного выше — уместным будет привести выдержку из книги Арнольда Давидовича Марголина.
Этого человека трудно обвинить в «русофильстве» и ненависти ко всему «украинскому»: А. Д. Марголин был коренным киевлянином, до революции 1917 года занимался частной адвокатской практикой, а после создания в 1918 г. Германией и Австро-Венгрией «Украины» — вошел в высшие органы власти новообразованного «Украинского Государства (УГ)». Так, А. Д. Марголин с ноября 1917 г. был членом Верховного суда Украинской народной республики; с ноября 1918 г. — заместителем министра иностранных дел Украинской Директории, а с 1919 г. по ноябрь 1920 г. (после падения Украинской Директории) был дипломатическим представителем правительства Украинской Директории в Лондоне:
«Родным языком моего детства был русский. И хотя в доме у нас (в городе Киеве) говорили очень много и на разговорно-еврейском языке, но ко мне обращались всегда по-русски. Я привык думать и говорить по-русски, русский язык роднил меня с русской культурой.
Само слово Украина в среде, в которой я жил, являлось тогда пустым звуком. Было лишь понятие о хохлах, но не совсем точное. Оно связывалось с живым образом прислуги, деревенских баб, приносивших молоко, овощи и т. д. Хохол неправильно отождествлялся с мужиком и противопоставлялся кацапу, в образе грузчиков, плотников, продавцов кваса и представителей других отхожих промыслов из великороссийских губерний».
Из книги Арнольда Давидовича Марголина: «Украина и политика Антанты (записки еврея и гражданина)», издательство Ефрона, Берлин, 1921 год.
Как в эпоху Запорожской Сечи, в эпоху расцвета казачества — вся корреспонденция казацких гетманов составлялась на русском, польском, латыни и турецком, — так и в начале XX века культурный Киев говорил, писал и думал на русском, немного на французском и немецком, и ещё меньше на латыни (имеется в виду корреспонденция и деловое общение в среде ученых и публицистов).
Прекрасный пример всего сказанного выше — ежедневная газета «Киевлянин», которая десятками тысяч экземпляров печаталась в Киеве КАЖДЫЙ ДЕНЬ более 50 лет. В данной газете можно было встретить множество объявлений и рекламы на французском, немецком и английском языках, но языком остальных 98% газетных статей, заметок и объявлений был РУССКИЙ язык, а не «украинская мова» или «малороссийский диалект».
Обложка газеты Киевлянин за 14 марта 1914 года.
Вот представьте: могла ли подобная газета печататься десятками лет и десятками тысяч экземпляров каждый день и изо дня в день на русском языке, если бы он был чужим и не понятным для местного населения в Киеве?
Как бы киевская молодежь, рабочие, приезжие крестьяне, помещики, промышленники и прочие жители города узнавали бы новости, читали бы сводки и объявления, если бы их разговорным и родным языком был бы не русский, а «украинская мова»?!
Но самым наглядным подтверждением всего написанного выше является реклама, обильно размещаемая на страницах «Киевлянина». Видите ли, реклама всегда и везде, в любом государстве и во все времена преследовала одну главную цель: продать товар. Реклама является коммерческой частью любой газеты и любого СМИ, и именно реклама приносит деньги как собственнику газеты или СМИ, так и бизнесмену, который посредством рекламы продвигает свой товар.
Реклама и объявления из газеты Киевлянин за март 1914 года.
Другими словами это выглядит так: бизнесмен, коммерсант или любой другой выгодополучатель ВСЕГДА будет стараться сделать свою рекламу 1) яркой; 2) узнаваемой; 3) читаемой и воспринимаемой большинством населения того населенного пункта или государства, где данная реклама распространяется.
Например в Германии — реклама будет печататься на немецком, а не на французском языке; в Испании — на испанском, а в Италии — на итальянском. Но, например, в Российской Варшаве (которая до Революций 1917 года входила в состав Российской Империи) — языком рекламы был польский, так как большинство жителей Варшавы говорило и писало именно на нём. В Российской Финляндии — языком рекламы был финский (суоми), да и в Российской Средней Азии, на месте которой сейчас раскинулось множество суверенных государств — реклама также печаталась с учетом языковых потребностей местного населения.
Реклама и объявления из газеты Киевлянин за март 1914 года.
Именно поэтому, если бы языком Киева начала XX века был бы «малороссийский диалект великорусского языка», либо «украинская мова» — на ней бы непременно печаталась хоть какая-то часть киевской рекламы.
Пусть и не 100%, но хотя бы процентов 20-30. Однако, этого явления мы не наблюдаем, как бы мы не старались отыскать «украинскую рекламу» на газетных проспектах в киевских архивах и библиотечных фондах начала XX века.
Читайте также: Об этом отвратительно и тяжело писать: Россия выдала ополченца на расправу
Далиант Максимус, специально для «Русской Весны»
Источник - Русская весна
