Служили три товарища: чисто донбасская история (ФОТО)
30 декабря 2018
30.12.2018 - 13:41
«Пока здесь не наступит мир — мы будем сторожами этой Республики» — такой выбор сделали три друга, представители «золотой молодежи», «поколения пепси» — самые лучшие годы своей жизни посвятили защите Родины.
Видимо, время сейчас такое — предновогоднее. Пора чудес. Вот и со мной приключилось нечто почти чудесное. Неожиданно встретила в одной из воинских частей, что называется, «золотую молодежь», пишет корреспондент «КП.ру» Ольга Гордо.
Трое друзей детства — Назар, Артур и Серега. Первым из троицы познакомилась с Артуром. Военный, крепкий, обаятельный, глаза и улыбка искренние. На вид лет тридцать с небольшим. Раззнакомились, зашла на его страничку в соцсети. Оказывается, ему всего-то 26!
В фильме «В бой идут одни старики» один из героев говорит: «На вокзале, когда нас провожали, все чудили. А Витька повернулся и говорит — вы посмотрите, как сразу постарели наши матери». О мальчишках наших можно сказать то же самое — повзрослели экстерном. Между фотографиями 2013 и 2016 прошло не три года — а добрых десять лет.
На страже Республики: Артур Суптеля, Сергей Галицын, Назар Султанов. Фото: vk.com
Потом познакомилась с Сережей и Назаром. И вот тут стало непонятно. Пацаны — ровесники Украины. Это значит, что: а) слишком уж молоды, б) росли во время, когда школа уже не уделяла такого внимания воспитанию молодежи, да и ценности изменились, в) эти трое все из обеспеченных благополучных семей, каждый с высшим образованием, спортсмены. Что их заставило взяться за оружие? Артур, услышав вопрос, отшутился:
— Ты знаешь, у меня все было, вот просто все. Когда война началась, подумал: зря все это время спортом занимался? Что я, не смогу навалять этим?
В каждой шутке есть доля шутки. В общем, пусть они сами расскажут. Знакомьтесь:
Начальник разведки гаубичного самоходно-артиллерийского дивизиона первой бригады, старший лейтенант Артур Суптеля.
Начальник связи гаубичного самоходно-артиллерийского дивизиона первой бригады, старший лейтенант Назар Султанов.
Командир взвода управления первой батареи гаубичного самоходно-артиллерийского дивизиона, старший лейтенант Сергей Галицын.
Все трое выросли в Макеевке, дружили семьями, дрались, мирились. Когда начался майдан, все имели стабильную работу, доход.
Как все начиналось
Артур: Украина времен Януковича нас вполне устраивала — мы работали и зарабатывали, жили в достатке и мире. Когда начался майдан — не обращали на это никакого внимания. Потом в Киеве заявили, что русский язык запретят, а мы считали себя русскими людьми. Идти на Запад в бикини не собирались. Ну и пошли защищать.
Сергей: Мы с самого первого митинга, с первого марта начали. «Титушками», как нас называли, начинали.
Назар: Были знакомые, которые ездили на майдан. Предлагали и нам за деньги. Но у нас своя позиция — мы не хотели пускать это все к нам. Зачем перенимать чье-то, если есть свое? Делай здесь Европу. Здесь своя земля, дом, родители — вот это важно.
— Многие вашего возраста уехали — Украина, Россия, дальнее зарубежье — молодые, везде устроиться можно.
Артур: Я мог бы не воевать. Когда началось, родители предлагали — езжай в Россию, на сбережения откроешь бизнес и работай. Точно так же и Назар.
Сергей: Я при своей зарплате мог никуда не ходить. Мы все зарабатывали по тысяче долларов в месяц.
Артур: Но так бегать постоянно будешь. Мало ли где какая заваруха начнется. Мотаться туда-сюда. А тут своя земля, ее тоже надо кому-то защищать.
Назар: Никогда не понимал мужиков, которые убежали. И сейчас — только где пошумят — вереницы на границах. Бегут. А чего бежать? Вас же всю жизнь учили, что вы защитники!
— Можно было не уезжать, а просто остаться и не воевать.
Назар: Судьбу не обманешь. Если ты должен умереть — ты должен умереть. Даже к нам на кировскую сторону в тыл прилетала «Градина» — Сереге во двор. Сидеть и ждать, пока ко мне прилетит? Просто прятаться? А от чего? От себя, что должен был защитить, но струсил?
Артур: Глупо думать, что от тебя ничего не зависит. Зависит. Ты можешь это предотвратить.
Назар: Врагов лучше вообще выгнать, но пока хотя бы отодвинуть от своих дверей.
Защита Донбасса для мальчишек началась с митингов на ОГА. Фото: vk.com
«Я бы не хотел такой судьбы своему сыну»
— Родители приняли ваше решение?
Артур: Они не приняли, они смирились.
Назар: Их можно понять. Какой родитель хочет для своего ребенка такой судьбы — отпускать и думать — вернется он или нет? Я бы тоже своего не пускал. Но если мой сын характером в меня, то переступит и пойдет. Мои до сих пор против, чтоб воевал.
Артур: Когда домой приезжаю, мать постоянно предлагает мирную работу: — Вот у моей подруги сын туда-то устроился — неплохо зарабатывает. Я говорю: — Не, мам. Пока здесь война, я никуда не уйду. Если контракт закончится раньше войны — буду продлевать. Пока здесь не будет мира, я буду сторожем этой Республики.
Как освоить войну по самоучителю
— Кто из вас первый пошел воевать?
Артур: Первый пошел я, потом через пару дней Серега подтянулся.
— Вы понимали куда идете? Что придется убивать?
Артур: Я так рассуждал — я иду защищать свой дом, но могу погибнуть. Ты крутой, если готов не убивать, а умереть за свой дом. Помню, 24 июля 2014 года, за пару дней до ухода, сказал о своем решении родителям. Слезы, истерики. В шесть утра за мной приехала машина. Дошел до калитки — остановился и не могу выйти со двора. Не идут ноги. Не знаю, что это было, сколько так простоял. Но отпустило, сел и уехал. Дома и потом были истерики, слезы. Мои братья двоюродные успокаивали мать: — Чего ты плачешь? Ты гордиться должна — ты правильно сына воспитала.
— Вы в армии успели послужить?
Артур: Я «пиджак», я военную кафедру радио-технической связи закончил. Назар служил в спецназе. Серега не служил. Он и так боксер. Мы все спортсмены. Я кикбоксингом, боксом, самбо занимался. Серега — чистый боксер. Назар — футбол и боевое самбо. Мы все получали по башке на ринге, на татами.
— Сложно было без подготовки?
Артур: Очень трудно было в 15-16 году. Когда были серьезные бои.
— Как вы учились на артиллеристов?
Артур: Мы самоучки. Книги искали, доставали и учились.
Назар: Начальник штаба командир дивизиона по таким же книгам учился и до нас доводил.
Артур: Помню, когда Назар пришел, как он ходил психовал, бросал эти бумажки: «Да зачем оно надо, я ничего не понимаю, а с меня требуют». И я так же учился. Весь курс мы прошли в 15-16 году. Быстро приходилось учиться. Мы тогда очень много людей похоронили.
Старшеклассники Артур и Назар. Фото: из личного архива А.Суптели
— Артиллерия — бог войны?
Артур: Мы все тут боевые офицеры, участвовали в боях, в спецоперациях. Если работаешь сообща с пехотным подразделением или танковым батальоном, то без артиллерии — это очень тяжело вытащить. Это каша, это смерть. Это именно как в фильмах про Великую Отечественную и происходит. Это не выдумка, это еще страшней.
Артподготовка, защита рубежей, наступление, оборона, заградительный огонь — это все значительно приближает победу и сохраняет жизни. В артиллерии просто надо уметь хорошо считать.
Назар: еще все тот же русский дух, характер много значат. Иногда отстаивали такие населенные пункты, которые по логике, расчетам и здравому смыслу невозможно отстоять. Но отстаивали. Они теперь наши.
Артур: Да, был приказ — оставить населенные пункты, впустить туда ВСУ, силы уж очень были не равны. Надо было оставить, чтобы потом с помощью смежной бригады взять их в котел. Но командир бригады рассудил, что если сейчас оставим, то потом зайдем сюда по трупам. Там же старики, дети, женщины живут. Мы должны были сдать клин 20 километров вглубь — Раздольное, Петровское.
Назар: Да, это был август 2015. Может быть, оно потом бы и вошло в историю, как Иловайский котел, но столько жертв было бы. Отстояли. На одном «так надо».
Артур: И еще напиши, что мы сами воюем. А не так, как утверждают украинские СМИ, что это, мол, российские войска. Сюда не заходят никакие танки Т-90, никакие «Арматы». Пятый год ВСУ противостоят шахтеры, инженеры, колхозники, которым пришлось быстро всему учиться. В те первые два года активной фазы войны был бешеный расход боеприпасов. У нас стволы на САУшках были красные. Так и научились. По книгам и на практике. И никаких супер технологий — беспилотнков или там «глобал хоуки» у нас нет.
Сергей: все по дедовскому методу. Тракапункты, привязка, и все — работаем, наблюдаем, корректируем.
Особая гордость — выросли на одной улице, учились в одной школе, служат в одной части. Фото: vk.com
— Как первый раз в цель попали, помните?
Артур: Помним. Мы с Назаром остались с батареей на огневой позиции. Август 2015. И так получилось, что из офицеров только мы. А мы считать еще толком не умели, не знали, как навести, как сориентировать. И нам в телефонном режиме рассказывали, как считать по формуле. Мы сидели решали эти задачи, потом стрельнули. И нам звонят — вы поразили цель! Четко отработали. А мы сидим еще не поняли, что мы сделали. Руки трусятся.
— А если сейчас вдруг не дай бог какой прорыв, а вас нет на месте. Без вас справятся?
Артур: Справятся. Пока мы на подлете, там другие выйдут на боевое дежурство, и каждый будет выполнять свои обязанности. У нас все обучены.
Назар: уже все умеют считать. Каждый командир отдельного орудия умеет считать. Начиная с низов, все научены.
— Первый бой?
Артур: В ополчении. Поначалу как индейцы с копьями, так мы с автоматами носились. Айда туда! Все туда побежали. Враг там! — Развернулись всей толпой туда. Не было ни связи, ни управления. Мы просто носились по полям — там постреляли, тут по нам отработали. Все отлично.
Сергей: мы были с автоматами, пулеметами и ручными гранатометами, а по нам «Градами».
Артур: один из первых боев — спецоперация на Спартаке. Тогда впервые увидел разрывы — как это все разлетается. Увидел много, очень много трупов. Пулемет строчил, не переставая. И привыкаешь ко всему этому быстро. Я помню, шел в располагу, справа от меня пустыри и газопровод, а слева дачные участки. В ста метрах между дачами падает снаряд. Грязь, вспышка, дым, шифер — все разлетается. И передо мной и позади два осколка практически одновременно просвистело. Ну, ничего, живой же. Испугался уже в располаге. А вечером помню, пришел приказ сдавать кровь. Много погибших, раненых. В тот день порядка трехсот погибших. Пацаны, пехота, только познакомились вечером. Паренек погиб, хороший пацан. По нам с минометов работали. САУ одну подбили. На следующий день узнал, что он погиб. Поехал вывозить раненных на МТЛБ. Первую партию вывезли, а на втором заходе погиб сам.
Защита РОдины для них оказалась важней собственной бесшабашной молодости. Фото: личный архив А.Суптели
Юность в сапогах — кто и за что воюет
— А за что сейчас воюют? Первые в четырнадцатом шли за идею, а сейчас?
Артур: Мы все втроем шли на голом энтузиазме, за идею. В октябре 2015 перешли в армию и нам начали платить зарплату. Деньги небольшие, но на поддержку штанов хватало. Старый костяк остался.
— Считается, что сейчас в армию идут за зарплатой или «если и правда начнется, то нас звать не надо, мы первые придем» так говорят.
Артур: Те, о ком ты говоришь — это я слышу с 2014-го. Все это чушь.
Назар: сейчас много приходят из-за денег и получить военный билет. Но на них нельзя рассчитывать, если действительно что-то начнется.
Артур: поэтому стараемся чистить ряды. Откидывать эту гниль.
— Как «откидывать»? Люди в армии всегда нужны.
Артур: Нужны. Но сейчас как-то устаканилось. Текучки нет. Новых берем, но сортируем. Если приходит, а от него спиртным несет — ну зачем ты такой нужен?
— Я извиняюсь, но считается, что в армию берут всех, даже алкоголиков и наркоманов.
Артур: это старый, как война, стереотип, еще с ополчения. Кто-то шел дом свой защищать, а кто-то получить автомат и магазин ограбить. Вот с тех времен этот стереотип и остался. Ну, нет такого сейчас. Сейчас полноценная нормальная армия.
Сергей: одного пьяного в форме поймают, а говорят, что все такие. Вы же не знаете, что с этим пьяным в форме потом будет. Его или уволят, или из нарядов не будет вылезать. Среди военных пьющих гораздо меньше, чем среди гражданских. Но считается, что гражданские все трезвенники, а военные — алкоголики.
— Давно хочу спросить. Ваших ровесников больше шансов встретить в пивбарах, чем на передовой. Вы когда бываете в Донецке, вам не обидно, что вы там, на передке, а тут пиво, кальяны?
Артур: Ты знаешь, не обидно. Если не будет населения, которое мы защищаем — то и мы не нужны. Зачем нам охранять пустырь? Мы защищаем как раз вот это — работающие предприятия, магазины, театры, кафе в том числе.
Сергей: Не, ну бывает обидно. Сидишь на передке, голое поле. Телефоны заряжаем от аккумулятора в машине. Воду раз в неделю привозят. А нам смс приходит — на площади концерт. Мы такие почесали репу…
Артур: Ты сам себе такую работу выбрал. Я, например, такое приветствую.
Назар: Я за золотую середину. В городе полно тунеядцев и мошенников, которые сидят на гуманитарке. Вот их я бы привлекал на обязательную службу, как на срочную службу.
Артур: Знаешь за что действительно обидно? За ментов.
Назар: Да. Мы военные. На службе 24/7, даже если дома в увале. Могут вызвать среди ночи. Нас останавливают милиционеры и начинают полчаса про нарушение комчаса рассказывать. Мы трезвые, адекватные, нас срочно вызвали. Зато заезжаем на заправку — а там стоит какой-то навороченный пацан лет до тридцати, совершенно неадекватный. К нему подъезжают сотрудники СОБРа, он им: — «Да, вы знаете, кто я?! Да я замминистра там какой-то!» Вот за это обидно. Сотрудников министерства, значит, надо бояться. Его не могут запаковать и увести, хотя в неадеквате, оскорбляет, угрожает. Чиновников тоже надо бояться. А военный — значит алкоголик или наркоман.
— Что самое страшное было за все время службы?
Артур: привозить погибших родителям. Видеть мать, чей ребенок в гробу лежит — это страшно. Это очень страшно. В бою так страшно не бывает. Но и привыкаешь ко всему этому быстро. Ко всем этим канонадам, разрывам.
Назар: Очень много похоронили. Некоторых — нечего было хоронить. Паренек разведчик, находился на наблюдательном пункте и прямое попадание из танка.
Сергей: Один сапог нашли.
Артур: я потом в морг ездил, собирал его в пакет. И самое страшное во всем этом времени — ты и к этому привыкаешь. Первых двух парней хоронил — плакал. А потом чувства притупляются.
— Чего особенно не хватает?
Артур: Скучаешь по тем мирным временам. Нам по 23. Все здоровые, с образованием, работой. Верней, по себе, по нам мирным. Развалили такую страну.
Назар: Хочется вернуться в мир
Сергей: Или мир вернуть поскорей.
Все время, пока разговаривали, гордилась той гордостью, которая бывает на параде Победы. Когда наши с иголочки и стройными рядами и дух захватывает от такой красоты, мощи и надежности. А тут — трое артиллеристов, пацаны совсем, в обычной форме, уставшие, а чувства те же. Вспомните себя в 26-27? И сотой доли того, что испытали эти пацаны, не пережили. А сколько им еще предстоит?
А еще они просили передать привет своим родителям. И я присоединяюсь и говорю огромное спасибо за такое воспитание: Светлане Анатольевне — маме Сергея Голицина. Назар передает привет жене Яне и сыну. Артур передает привет маме, брату, двоюродным братьям и всей артиллерии.
Живите долго, пацаны!
Живите долго, пацаны! Фото: Личный архив А.Суптели
Читайте также: Порошенко подписал закон, расширяющий морские границы Украины
Ольга Гордо
«Пока здесь не наступит мир — мы будем сторожами этой Республики» — такой выбор сделали три друга, представители «золотой молодежи», «поколения пепси» — самые лучшие годы своей жизни посвятили защите Родины.
Видимо, время сейчас такое — предновогоднее. Пора чудес. Вот и со мной приключилось нечто почти чудесное. Неожиданно встретила в одной из воинских частей, что называется, «золотую молодежь», пишет корреспондент «КП.ру» Ольга Гордо.
Трое друзей детства — Назар, Артур и Серега. Первым из троицы познакомилась с Артуром. Военный, крепкий, обаятельный, глаза и улыбка искренние. На вид лет тридцать с небольшим. Раззнакомились, зашла на его страничку в соцсети. Оказывается, ему всего-то 26!
В фильме «В бой идут одни старики» один из героев говорит: «На вокзале, когда нас провожали, все чудили. А Витька повернулся и говорит — вы посмотрите, как сразу постарели наши матери». О мальчишках наших можно сказать то же самое — повзрослели экстерном. Между фотографиями 2013 и 2016 прошло не три года — а добрых десять лет.
На страже Республики: Артур Суптеля, Сергей Галицын, Назар Султанов. Фото: vk.com
Потом познакомилась с Сережей и Назаром. И вот тут стало непонятно. Пацаны — ровесники Украины. Это значит, что: а) слишком уж молоды, б) росли во время, когда школа уже не уделяла такого внимания воспитанию молодежи, да и ценности изменились, в) эти трое все из обеспеченных благополучных семей, каждый с высшим образованием, спортсмены. Что их заставило взяться за оружие? Артур, услышав вопрос, отшутился:
— Ты знаешь, у меня все было, вот просто все. Когда война началась, подумал: зря все это время спортом занимался? Что я, не смогу навалять этим?
В каждой шутке есть доля шутки. В общем, пусть они сами расскажут. Знакомьтесь:
Начальник разведки гаубичного самоходно-артиллерийского дивизиона первой бригады, старший лейтенант Артур Суптеля.
Начальник связи гаубичного самоходно-артиллерийского дивизиона первой бригады, старший лейтенант Назар Султанов.
Командир взвода управления первой батареи гаубичного самоходно-артиллерийского дивизиона, старший лейтенант Сергей Галицын.
Все трое выросли в Макеевке, дружили семьями, дрались, мирились. Когда начался майдан, все имели стабильную работу, доход.
Как все начиналось
Артур: Украина времен Януковича нас вполне устраивала — мы работали и зарабатывали, жили в достатке и мире. Когда начался майдан — не обращали на это никакого внимания. Потом в Киеве заявили, что русский язык запретят, а мы считали себя русскими людьми. Идти на Запад в бикини не собирались. Ну и пошли защищать.
Сергей: Мы с самого первого митинга, с первого марта начали. «Титушками», как нас называли, начинали.
Назар: Были знакомые, которые ездили на майдан. Предлагали и нам за деньги. Но у нас своя позиция — мы не хотели пускать это все к нам. Зачем перенимать чье-то, если есть свое? Делай здесь Европу. Здесь своя земля, дом, родители — вот это важно.
— Многие вашего возраста уехали — Украина, Россия, дальнее зарубежье — молодые, везде устроиться можно.
Артур: Я мог бы не воевать. Когда началось, родители предлагали — езжай в Россию, на сбережения откроешь бизнес и работай. Точно так же и Назар.
Сергей: Я при своей зарплате мог никуда не ходить. Мы все зарабатывали по тысяче долларов в месяц.
Артур: Но так бегать постоянно будешь. Мало ли где какая заваруха начнется. Мотаться туда-сюда. А тут своя земля, ее тоже надо кому-то защищать.
Назар: Никогда не понимал мужиков, которые убежали. И сейчас — только где пошумят — вереницы на границах. Бегут. А чего бежать? Вас же всю жизнь учили, что вы защитники!
— Можно было не уезжать, а просто остаться и не воевать.
Назар: Судьбу не обманешь. Если ты должен умереть — ты должен умереть. Даже к нам на кировскую сторону в тыл прилетала «Градина» — Сереге во двор. Сидеть и ждать, пока ко мне прилетит? Просто прятаться? А от чего? От себя, что должен был защитить, но струсил?
Артур: Глупо думать, что от тебя ничего не зависит. Зависит. Ты можешь это предотвратить.
Назар: Врагов лучше вообще выгнать, но пока хотя бы отодвинуть от своих дверей.
Защита Донбасса для мальчишек началась с митингов на ОГА. Фото: vk.com
«Я бы не хотел такой судьбы своему сыну»
— Родители приняли ваше решение?
Артур: Они не приняли, они смирились.
Назар: Их можно понять. Какой родитель хочет для своего ребенка такой судьбы — отпускать и думать — вернется он или нет? Я бы тоже своего не пускал. Но если мой сын характером в меня, то переступит и пойдет. Мои до сих пор против, чтоб воевал.
Артур: Когда домой приезжаю, мать постоянно предлагает мирную работу: — Вот у моей подруги сын туда-то устроился — неплохо зарабатывает. Я говорю: — Не, мам. Пока здесь война, я никуда не уйду. Если контракт закончится раньше войны — буду продлевать. Пока здесь не будет мира, я буду сторожем этой Республики.
Как освоить войну по самоучителю
— Кто из вас первый пошел воевать?
Артур: Первый пошел я, потом через пару дней Серега подтянулся.
— Вы понимали куда идете? Что придется убивать?
Артур: Я так рассуждал — я иду защищать свой дом, но могу погибнуть. Ты крутой, если готов не убивать, а умереть за свой дом. Помню, 24 июля 2014 года, за пару дней до ухода, сказал о своем решении родителям. Слезы, истерики. В шесть утра за мной приехала машина. Дошел до калитки — остановился и не могу выйти со двора. Не идут ноги. Не знаю, что это было, сколько так простоял. Но отпустило, сел и уехал. Дома и потом были истерики, слезы. Мои братья двоюродные успокаивали мать: — Чего ты плачешь? Ты гордиться должна — ты правильно сына воспитала.
— Вы в армии успели послужить?
Артур: Я «пиджак», я военную кафедру радио-технической связи закончил. Назар служил в спецназе. Серега не служил. Он и так боксер. Мы все спортсмены. Я кикбоксингом, боксом, самбо занимался. Серега — чистый боксер. Назар — футбол и боевое самбо. Мы все получали по башке на ринге, на татами.
— Сложно было без подготовки?
Артур: Очень трудно было в 15-16 году. Когда были серьезные бои.
— Как вы учились на артиллеристов?
Артур: Мы самоучки. Книги искали, доставали и учились.
Назар: Начальник штаба командир дивизиона по таким же книгам учился и до нас доводил.
Артур: Помню, когда Назар пришел, как он ходил психовал, бросал эти бумажки: «Да зачем оно надо, я ничего не понимаю, а с меня требуют». И я так же учился. Весь курс мы прошли в 15-16 году. Быстро приходилось учиться. Мы тогда очень много людей похоронили.
Старшеклассники Артур и Назар. Фото: из личного архива А.Суптели
— Артиллерия — бог войны?
Артур: Мы все тут боевые офицеры, участвовали в боях, в спецоперациях. Если работаешь сообща с пехотным подразделением или танковым батальоном, то без артиллерии — это очень тяжело вытащить. Это каша, это смерть. Это именно как в фильмах про Великую Отечественную и происходит. Это не выдумка, это еще страшней.
Артподготовка, защита рубежей, наступление, оборона, заградительный огонь — это все значительно приближает победу и сохраняет жизни. В артиллерии просто надо уметь хорошо считать.
Назар: еще все тот же русский дух, характер много значат. Иногда отстаивали такие населенные пункты, которые по логике, расчетам и здравому смыслу невозможно отстоять. Но отстаивали. Они теперь наши.
Артур: Да, был приказ — оставить населенные пункты, впустить туда ВСУ, силы уж очень были не равны. Надо было оставить, чтобы потом с помощью смежной бригады взять их в котел. Но командир бригады рассудил, что если сейчас оставим, то потом зайдем сюда по трупам. Там же старики, дети, женщины живут. Мы должны были сдать клин 20 километров вглубь — Раздольное, Петровское.
Назар: Да, это был август 2015. Может быть, оно потом бы и вошло в историю, как Иловайский котел, но столько жертв было бы. Отстояли. На одном «так надо».
Артур: И еще напиши, что мы сами воюем. А не так, как утверждают украинские СМИ, что это, мол, российские войска. Сюда не заходят никакие танки Т-90, никакие «Арматы». Пятый год ВСУ противостоят шахтеры, инженеры, колхозники, которым пришлось быстро всему учиться. В те первые два года активной фазы войны был бешеный расход боеприпасов. У нас стволы на САУшках были красные. Так и научились. По книгам и на практике. И никаких супер технологий — беспилотнков или там «глобал хоуки» у нас нет.
Сергей: все по дедовскому методу. Тракапункты, привязка, и все — работаем, наблюдаем, корректируем.
Особая гордость — выросли на одной улице, учились в одной школе, служат в одной части. Фото: vk.com
— Как первый раз в цель попали, помните?
Артур: Помним. Мы с Назаром остались с батареей на огневой позиции. Август 2015. И так получилось, что из офицеров только мы. А мы считать еще толком не умели, не знали, как навести, как сориентировать. И нам в телефонном режиме рассказывали, как считать по формуле. Мы сидели решали эти задачи, потом стрельнули. И нам звонят — вы поразили цель! Четко отработали. А мы сидим еще не поняли, что мы сделали. Руки трусятся.
— А если сейчас вдруг не дай бог какой прорыв, а вас нет на месте. Без вас справятся?
Артур: Справятся. Пока мы на подлете, там другие выйдут на боевое дежурство, и каждый будет выполнять свои обязанности. У нас все обучены.
Назар: уже все умеют считать. Каждый командир отдельного орудия умеет считать. Начиная с низов, все научены.
— Первый бой?
Артур: В ополчении. Поначалу как индейцы с копьями, так мы с автоматами носились. Айда туда! Все туда побежали. Враг там! — Развернулись всей толпой туда. Не было ни связи, ни управления. Мы просто носились по полям — там постреляли, тут по нам отработали. Все отлично.
Сергей: мы были с автоматами, пулеметами и ручными гранатометами, а по нам «Градами».
Артур: один из первых боев — спецоперация на Спартаке. Тогда впервые увидел разрывы — как это все разлетается. Увидел много, очень много трупов. Пулемет строчил, не переставая. И привыкаешь ко всему этому быстро. Я помню, шел в располагу, справа от меня пустыри и газопровод, а слева дачные участки. В ста метрах между дачами падает снаряд. Грязь, вспышка, дым, шифер — все разлетается. И передо мной и позади два осколка практически одновременно просвистело. Ну, ничего, живой же. Испугался уже в располаге. А вечером помню, пришел приказ сдавать кровь. Много погибших, раненых. В тот день порядка трехсот погибших. Пацаны, пехота, только познакомились вечером. Паренек погиб, хороший пацан. По нам с минометов работали. САУ одну подбили. На следующий день узнал, что он погиб. Поехал вывозить раненных на МТЛБ. Первую партию вывезли, а на втором заходе погиб сам.
Защита РОдины для них оказалась важней собственной бесшабашной молодости. Фото: личный архив А.Суптели
Юность в сапогах — кто и за что воюет
— А за что сейчас воюют? Первые в четырнадцатом шли за идею, а сейчас?
Артур: Мы все втроем шли на голом энтузиазме, за идею. В октябре 2015 перешли в армию и нам начали платить зарплату. Деньги небольшие, но на поддержку штанов хватало. Старый костяк остался.
— Считается, что сейчас в армию идут за зарплатой или «если и правда начнется, то нас звать не надо, мы первые придем» так говорят.
Артур: Те, о ком ты говоришь — это я слышу с 2014-го. Все это чушь.
Назар: сейчас много приходят из-за денег и получить военный билет. Но на них нельзя рассчитывать, если действительно что-то начнется.
Артур: поэтому стараемся чистить ряды. Откидывать эту гниль.
— Как «откидывать»? Люди в армии всегда нужны.
Артур: Нужны. Но сейчас как-то устаканилось. Текучки нет. Новых берем, но сортируем. Если приходит, а от него спиртным несет — ну зачем ты такой нужен?
— Я извиняюсь, но считается, что в армию берут всех, даже алкоголиков и наркоманов.
Артур: это старый, как война, стереотип, еще с ополчения. Кто-то шел дом свой защищать, а кто-то получить автомат и магазин ограбить. Вот с тех времен этот стереотип и остался. Ну, нет такого сейчас. Сейчас полноценная нормальная армия.
Сергей: одного пьяного в форме поймают, а говорят, что все такие. Вы же не знаете, что с этим пьяным в форме потом будет. Его или уволят, или из нарядов не будет вылезать. Среди военных пьющих гораздо меньше, чем среди гражданских. Но считается, что гражданские все трезвенники, а военные — алкоголики.
— Давно хочу спросить. Ваших ровесников больше шансов встретить в пивбарах, чем на передовой. Вы когда бываете в Донецке, вам не обидно, что вы там, на передке, а тут пиво, кальяны?
Артур: Ты знаешь, не обидно. Если не будет населения, которое мы защищаем — то и мы не нужны. Зачем нам охранять пустырь? Мы защищаем как раз вот это — работающие предприятия, магазины, театры, кафе в том числе.
Сергей: Не, ну бывает обидно. Сидишь на передке, голое поле. Телефоны заряжаем от аккумулятора в машине. Воду раз в неделю привозят. А нам смс приходит — на площади концерт. Мы такие почесали репу…
Артур: Ты сам себе такую работу выбрал. Я, например, такое приветствую.
Назар: Я за золотую середину. В городе полно тунеядцев и мошенников, которые сидят на гуманитарке. Вот их я бы привлекал на обязательную службу, как на срочную службу.
Артур: Знаешь за что действительно обидно? За ментов.
Назар: Да. Мы военные. На службе 24/7, даже если дома в увале. Могут вызвать среди ночи. Нас останавливают милиционеры и начинают полчаса про нарушение комчаса рассказывать. Мы трезвые, адекватные, нас срочно вызвали. Зато заезжаем на заправку — а там стоит какой-то навороченный пацан лет до тридцати, совершенно неадекватный. К нему подъезжают сотрудники СОБРа, он им: — «Да, вы знаете, кто я?! Да я замминистра там какой-то!» Вот за это обидно. Сотрудников министерства, значит, надо бояться. Его не могут запаковать и увести, хотя в неадеквате, оскорбляет, угрожает. Чиновников тоже надо бояться. А военный — значит алкоголик или наркоман.
— Что самое страшное было за все время службы?
Артур: привозить погибших родителям. Видеть мать, чей ребенок в гробу лежит — это страшно. Это очень страшно. В бою так страшно не бывает. Но и привыкаешь ко всему этому быстро. Ко всем этим канонадам, разрывам.
Назар: Очень много похоронили. Некоторых — нечего было хоронить. Паренек разведчик, находился на наблюдательном пункте и прямое попадание из танка.
Сергей: Один сапог нашли.
Артур: я потом в морг ездил, собирал его в пакет. И самое страшное во всем этом времени — ты и к этому привыкаешь. Первых двух парней хоронил — плакал. А потом чувства притупляются.
— Чего особенно не хватает?
Артур: Скучаешь по тем мирным временам. Нам по 23. Все здоровые, с образованием, работой. Верней, по себе, по нам мирным. Развалили такую страну.
Назар: Хочется вернуться в мир
Сергей: Или мир вернуть поскорей.
Все время, пока разговаривали, гордилась той гордостью, которая бывает на параде Победы. Когда наши с иголочки и стройными рядами и дух захватывает от такой красоты, мощи и надежности. А тут — трое артиллеристов, пацаны совсем, в обычной форме, уставшие, а чувства те же. Вспомните себя в 26-27? И сотой доли того, что испытали эти пацаны, не пережили. А сколько им еще предстоит?
А еще они просили передать привет своим родителям. И я присоединяюсь и говорю огромное спасибо за такое воспитание: Светлане Анатольевне — маме Сергея Голицина. Назар передает привет жене Яне и сыну. Артур передает привет маме, брату, двоюродным братьям и всей артиллерии.
Живите долго, пацаны!
Живите долго, пацаны! Фото: Личный архив А.Суптели
Читайте также: Порошенко подписал закон, расширяющий морские границы Украины
Ольга Гордо
Источник - Русская весна
