Новый американский миропорядок официально мертв, — СМИ США
1 января 1970
29.09.2017 - 7:50
В американской внешней политике наконец произошел исторический перелом, но вот неожиданность: он имеет весьма отдаленное отношение к захватывающему и скандальному президентству Дональда Трампа.
На протяжении примерно 25 лет со времен окончания холодной войны одной из доминирующих тем американской политики была попытка глобализации либерального международного порядка, который первоначально возобладал на Западе после Второй мировой войны.
Вашингтон надеялся осуществить эту задачу путем глубокой интеграции в данную систему ее потенциальных оппонентов, а именно России и Китая, так чтобы у них больше не возникало желания чинить ей препятствия.
Цель заключалась в том, чтобы с помощью экономических и дипломатических стимулов заманить все основные мировые державы в систему, которая будет их удовлетворять — и в которой тем не менее по-прежнему будут господствовать Соединенные Штаты и американские ценности.
Это была дурманящая своей смелостью идея, основанная на представлении о том, что Россия и Китай необратимо идут по пути политической и экономической либерализации и что в конечном итоге их можно склонить к тому способу определения собственных интересов, который сопоставим с американским.
Однако этот проект сегодня очевидным образом зашел в тупик. Новая цель американской стратегии теперь подразумевает не интеграцию соперничающих друг с другом крупных держав в подлинно глобальный мировой порядок, а защиту существующей международной системы — успешной, хотя фактически неполной — от их опустошительного воздействия.
Принять такой исход может быть нелегко, ведь он полностью противоречит тому необычайному оптимизму, который характеризовал эпоху после холодной войны. Когда противостояние сверхдержав завершилось, демократия и свободные рынки начали распространяться со скоростью лесных пожаров, стены рушились, исчезали геополитические барьеры.
Даже Россия и Китай (одна — давний геополитический соперник Америки, другой — будущая великая держава) проявляли интерес к интеграции и более тесному сотрудничеству с мировым сообществом под руководством США. Казалось возможным движение мира к единой модели политической и экономической организации и единой глобальной системе с Соединенными Штатами во главе.
Продвижение этого сценария стало главной заботой американской политики. США стремились углублять дипломатические отношения с Россией Бориса Ельцина и поощрять проводимые там демократические и рыночные реформы, хотя одновременно с этим подстраховывались на случай возможного российского реваншизма и европейской нестабильности, предоставляя членство в НАТО странам бывшего Варшавского договора.
Читайте также: Путин ставит шах и мат Вашингтону
Аналогичным образом Вашингтон проводил «всеобъемлющее вовлечение» Китая, сосредоточившись на интеграции Пекина в мировую экономику и побуждая его взять на себя более активную роль в региональной и международной дипломатии. Идея состояла в том, что более богатый Китай в конечном итоге станет более демократическим Китаем, поскольку выросший численно средний класс начнет оказывать на правительство давление, требуя политических реформ.
Интеграционная политика Америки одновременно собиралась предоставить Пекину собственную долю в существующем либеральном порядке во главе с США и тем самым устранила бы поводы его оспаривать.
По описаниям администрации президента Билла Клинтона, этот подход основывался на «стремлении обеих стран к участию в мировой экономике и глобальных институтах и подразумевал, что каждая из стран будет пользоваться преимуществами интеграции, при этом беря на себя соответствующие обязательства».
Эта стратегия, которую заместитель госсекретаря США Роберт Зеллик в 2005 году охарактеризовал как модель «ответственных заинтересованных сторон», отражала давнюю мечту навсегда оставить позади напряженное геополитическое и идеологическое противоборство XX века.
Однако, как показывает последнее десятилетие — сначала в России, а теперь и в Китае — этот подход основывался на двух предположениях, которые не выдержали испытания реальностью.
Первое из них о том, что Китай и Россия действительно неуклонно шли к экономическому и политическому либерализму западного типа. В конце 1990-х годов, на фоне экономического кризиса и политического хаоса, российские реформы застопорились.
В течение следующих 15 лет Владимир Путин постепенно восстанавливал руководящую модель все более откровенного политического авторитаризма и тайного сговора между государством и основными деловыми кругами.
В Китае экономический рост и интеграция в мировую экономику не привели к «неизбежной» политической либерализации. Вместо этого правящая Коммунистическая партия использовала головокружительные темпы экономического роста как способ приобрести легитимность и откупиться от инакомыслия.
В последние годы политическая система Китая фактически стала более авторитарной: правительство усердно подавляет правозащитную деятельность и независимую гражданскую активность, а централизация власти достигла не виданных на протяжении ряда десятилетий масштабов.
Второе допущение заключалось в том, что эти державы можно склонить к определению своих собственных интересов таким образом, какой был удобен США.
Но беда в том, что Россия и Китай никогда не хотели полностью принять американский либеральный порядок и идеи, которые должны были казаться угрозой диктаторским режимам — не говоря уже о расширении НАТО в бывшую сферу влияния Москвы и сохранении альянсов и вооруженных формирований США вдоль китайских границ в Восточной Азии. Поэтому, как только Пекин и Москва получили, или вернули себе, право оспаривать этот порядок, они не преминули это сделать.
В последнее десятилетие Россия силой и запугиванием стремится к пересмотру послевоенного европейского устройства, наиболее яркие примеры тому — вторжение в Грузию в 2008 году и на Украину в 2014 году. Правительство Путина также активно пытается подорвать ключевые институты либерального порядка, такие как НАТО и Европейский союз, кроме того оно агрессивно вмешивается в выборы и внутриполитические дела западных государств.
Китай, со своей стороны, с радостью пользуется преимуществами включения в мировую экономику, между тем он все чаще стремится доминировать на своей морской периферии, подавляет и запугивает соседей, начиная с Вьетнама и заканчивая Японией, и ослабляет альянсы США в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Американские официальные лица надеялись, что со временем предложенная ими система удовлетворит Москву и Пекин и они будут стремиться к сохранению статус-кво. Вместо этого, как писал Томас Райт (Thomas Wright) из Института Брукингса, эти державы ведут себя в духе классического ревизионизма.
Таким образом, эпоха интеграции подошла к концу в том смысле, что сегодня нет реалистичной краткосрочной перспективы вовлечения России или Китая в возглавляемую Америкой систему. Однако это не означает, что теперь Америка обречена на войну с этими странами или что она должна стремиться к полной изоляции обеих держав.
Читайте также: Экс-посол США: Америка готова частично отменить санкции против России при одном условии
Хорошо это или плохо, но торговля между США и Китаем продолжает иметь жизненно важное значение для американского процветания и здоровья мировой экономики; сотрудничество Вашингтона и Пекина — и даже Вашингтона и Москвы — необходимо для решения международных дипломатических задач, таких как распространение ядерного оружия и изменение климата.
На самом деле все это означает, что США должны усвоить более жесткий и менее честолюбивый подход к отношениям с крупными державами и к международной системе. Менее честолюбивый в том смысле, что им нужно отказаться от идеи о том, что либеральный порядок действительно приобретет глобальный характер или что в скором времени он включит в себя все основные державы.
Тогда как жесткость этого подхода будет основана на понимании того, что для защиты существующего порядка перед лицом вызовов со стороны ревизионистских держав потребуются более энергичные усилия.
Потребуется предпринять трудные, но необходимые шаги: например, осуществить военные инвестиции, необходимые для укрепления власти США и сдерживания в Восточной Европе и западной части Тихого океана, а также совершенствовать возможности, необходимые для противодействия китайскому принуждению и политическим диверсиям, которые Россия проводит в отношении своих соседей.
Это потребует сплочения старых и новых партнеров перед лицом угрозы, которую представляет российский и китайский экспансионизм. Прежде всего, это будет означать признание того, что отношения между крупными державами вступают в период большей опасности и напряженности и что готовность к большим издержкам и рискам станет ценой борьбы с ревизионистскими проявлениями и сохранения американских интересов.
Короче говоря, полностью интегрированный мир сегодня является недостижимой целью. Успешная защита существующего международного порядка, который США успешно построили и возглавляли на протяжении многих лет, будет достаточной на сегодня задачей — и свершением.
Хэл Брэндс
В американской внешней политике наконец произошел исторический перелом, но вот неожиданность: он имеет весьма отдаленное отношение к захватывающему и скандальному президентству Дональда Трампа.
На протяжении примерно 25 лет со времен окончания холодной войны одной из доминирующих тем американской политики была попытка глобализации либерального международного порядка, который первоначально возобладал на Западе после Второй мировой войны.
Вашингтон надеялся осуществить эту задачу путем глубокой интеграции в данную систему ее потенциальных оппонентов, а именно России и Китая, так чтобы у них больше не возникало желания чинить ей препятствия.
Цель заключалась в том, чтобы с помощью экономических и дипломатических стимулов заманить все основные мировые державы в систему, которая будет их удовлетворять — и в которой тем не менее по-прежнему будут господствовать Соединенные Штаты и американские ценности.
Это была дурманящая своей смелостью идея, основанная на представлении о том, что Россия и Китай необратимо идут по пути политической и экономической либерализации и что в конечном итоге их можно склонить к тому способу определения собственных интересов, который сопоставим с американским.
Однако этот проект сегодня очевидным образом зашел в тупик. Новая цель американской стратегии теперь подразумевает не интеграцию соперничающих друг с другом крупных держав в подлинно глобальный мировой порядок, а защиту существующей международной системы — успешной, хотя фактически неполной — от их опустошительного воздействия.
Принять такой исход может быть нелегко, ведь он полностью противоречит тому необычайному оптимизму, который характеризовал эпоху после холодной войны. Когда противостояние сверхдержав завершилось, демократия и свободные рынки начали распространяться со скоростью лесных пожаров, стены рушились, исчезали геополитические барьеры.
Даже Россия и Китай (одна — давний геополитический соперник Америки, другой — будущая великая держава) проявляли интерес к интеграции и более тесному сотрудничеству с мировым сообществом под руководством США. Казалось возможным движение мира к единой модели политической и экономической организации и единой глобальной системе с Соединенными Штатами во главе.
Продвижение этого сценария стало главной заботой американской политики. США стремились углублять дипломатические отношения с Россией Бориса Ельцина и поощрять проводимые там демократические и рыночные реформы, хотя одновременно с этим подстраховывались на случай возможного российского реваншизма и европейской нестабильности, предоставляя членство в НАТО странам бывшего Варшавского договора.
Читайте также: Путин ставит шах и мат Вашингтону
Аналогичным образом Вашингтон проводил «всеобъемлющее вовлечение» Китая, сосредоточившись на интеграции Пекина в мировую экономику и побуждая его взять на себя более активную роль в региональной и международной дипломатии. Идея состояла в том, что более богатый Китай в конечном итоге станет более демократическим Китаем, поскольку выросший численно средний класс начнет оказывать на правительство давление, требуя политических реформ.
Интеграционная политика Америки одновременно собиралась предоставить Пекину собственную долю в существующем либеральном порядке во главе с США и тем самым устранила бы поводы его оспаривать.
По описаниям администрации президента Билла Клинтона, этот подход основывался на «стремлении обеих стран к участию в мировой экономике и глобальных институтах и подразумевал, что каждая из стран будет пользоваться преимуществами интеграции, при этом беря на себя соответствующие обязательства».
Эта стратегия, которую заместитель госсекретаря США Роберт Зеллик в 2005 году охарактеризовал как модель «ответственных заинтересованных сторон», отражала давнюю мечту навсегда оставить позади напряженное геополитическое и идеологическое противоборство XX века.
Однако, как показывает последнее десятилетие — сначала в России, а теперь и в Китае — этот подход основывался на двух предположениях, которые не выдержали испытания реальностью.
Первое из них о том, что Китай и Россия действительно неуклонно шли к экономическому и политическому либерализму западного типа. В конце 1990-х годов, на фоне экономического кризиса и политического хаоса, российские реформы застопорились.
В течение следующих 15 лет Владимир Путин постепенно восстанавливал руководящую модель все более откровенного политического авторитаризма и тайного сговора между государством и основными деловыми кругами.
В Китае экономический рост и интеграция в мировую экономику не привели к «неизбежной» политической либерализации. Вместо этого правящая Коммунистическая партия использовала головокружительные темпы экономического роста как способ приобрести легитимность и откупиться от инакомыслия.
В последние годы политическая система Китая фактически стала более авторитарной: правительство усердно подавляет правозащитную деятельность и независимую гражданскую активность, а централизация власти достигла не виданных на протяжении ряда десятилетий масштабов.
Второе допущение заключалось в том, что эти державы можно склонить к определению своих собственных интересов таким образом, какой был удобен США.
Но беда в том, что Россия и Китай никогда не хотели полностью принять американский либеральный порядок и идеи, которые должны были казаться угрозой диктаторским режимам — не говоря уже о расширении НАТО в бывшую сферу влияния Москвы и сохранении альянсов и вооруженных формирований США вдоль китайских границ в Восточной Азии. Поэтому, как только Пекин и Москва получили, или вернули себе, право оспаривать этот порядок, они не преминули это сделать.
В последнее десятилетие Россия силой и запугиванием стремится к пересмотру послевоенного европейского устройства, наиболее яркие примеры тому — вторжение в Грузию в 2008 году и на Украину в 2014 году. Правительство Путина также активно пытается подорвать ключевые институты либерального порядка, такие как НАТО и Европейский союз, кроме того оно агрессивно вмешивается в выборы и внутриполитические дела западных государств.
Китай, со своей стороны, с радостью пользуется преимуществами включения в мировую экономику, между тем он все чаще стремится доминировать на своей морской периферии, подавляет и запугивает соседей, начиная с Вьетнама и заканчивая Японией, и ослабляет альянсы США в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Американские официальные лица надеялись, что со временем предложенная ими система удовлетворит Москву и Пекин и они будут стремиться к сохранению статус-кво. Вместо этого, как писал Томас Райт (Thomas Wright) из Института Брукингса, эти державы ведут себя в духе классического ревизионизма.
Таким образом, эпоха интеграции подошла к концу в том смысле, что сегодня нет реалистичной краткосрочной перспективы вовлечения России или Китая в возглавляемую Америкой систему. Однако это не означает, что теперь Америка обречена на войну с этими странами или что она должна стремиться к полной изоляции обеих держав.
Читайте также: Экс-посол США: Америка готова частично отменить санкции против России при одном условии
Хорошо это или плохо, но торговля между США и Китаем продолжает иметь жизненно важное значение для американского процветания и здоровья мировой экономики; сотрудничество Вашингтона и Пекина — и даже Вашингтона и Москвы — необходимо для решения международных дипломатических задач, таких как распространение ядерного оружия и изменение климата.
На самом деле все это означает, что США должны усвоить более жесткий и менее честолюбивый подход к отношениям с крупными державами и к международной системе. Менее честолюбивый в том смысле, что им нужно отказаться от идеи о том, что либеральный порядок действительно приобретет глобальный характер или что в скором времени он включит в себя все основные державы.
Тогда как жесткость этого подхода будет основана на понимании того, что для защиты существующего порядка перед лицом вызовов со стороны ревизионистских держав потребуются более энергичные усилия.
Потребуется предпринять трудные, но необходимые шаги: например, осуществить военные инвестиции, необходимые для укрепления власти США и сдерживания в Восточной Европе и западной части Тихого океана, а также совершенствовать возможности, необходимые для противодействия китайскому принуждению и политическим диверсиям, которые Россия проводит в отношении своих соседей.
Это потребует сплочения старых и новых партнеров перед лицом угрозы, которую представляет российский и китайский экспансионизм. Прежде всего, это будет означать признание того, что отношения между крупными державами вступают в период большей опасности и напряженности и что готовность к большим издержкам и рискам станет ценой борьбы с ревизионистскими проявлениями и сохранения американских интересов.
Короче говоря, полностью интегрированный мир сегодня является недостижимой целью. Успешная защита существующего международного порядка, который США успешно построили и возглавляли на протяжении многих лет, будет достаточной на сегодня задачей — и свершением.
Хэл Брэндс
Источник - Русская весна
