Донбасс и русский язык — существует ли отдельное «донецкое наречие»?
22 ноября 2024
06.01.2021 - 1:00
В 2003 году был проведен опрос о масштабах использования русского и украинского языков. Он показал, что языковые границы Новороссии в 2003 г. остались такими же, какими они были в XVIII в. Это русский край, не сомневается Вячеслав Теркулов, доктор филологических наук, профессор, завкафедрой русского языка Донецкого университета.
— Вячеслав Исаевич, в Донецке в этом году на официальном уровне будет принята доктрина «Русский Донбасс». Сейчас перед принятием идет её общественное обсуждение. Я знаю, что вы активно участвуете в ее подготовке и разработке в качестве русского филолога. Если это так, то не могли бы вы перечислить для наших читателей ее основные положения?
— Работа над доктриной еще продолжается, проходят консультации, поэтому говорить об окончательном наборе положений еще рано. Можно сказать, наверно, только о том, что в доктрине обосновывается и описывается русский вектор Донбасса: языковой, исторический, экономический, культурный. Определяется стратегия дальнейшего развития русского Донбасса.
Если говорить о языковой составляющей доктрины, то в ней определяется роль русского языка как основы русского мировидения жителей нашего региона.
Основная функция языка, на мой взгляд, это функция формирования ментальной рамки сознания человека: мы видим мир через призму нашего языка. Мой любимый пример — категория времени русского глагола.
Настоящее время глагола, например, в языке чаще всего трактуется учёными как средство обозначения события (действия или состояния), совпадающего с моментом речи. Но это не так.
Вот, например, вы читаете книгу. Вам звонит Ваш приятель и спрашивает: «Что ты делаешь?» Вы отвечаете: «Читаю». Но ведь когда Вы отвечаете, Вы уже не читаете. Это было в недалёком прошлом. В момент речи Вы разговариваете по телефону.
Теперь сложнее. Вы говорите: «Я работаю в университете». Но ведь это никак не связано с моментом речи: вы работаете не здесь и сейчас, а некоторый промежуток с момента найма Вас на работу и до… Ну пока не выгонят. «Я каждый день хожу на работу». Это говорят не в момент хождения, а обычно тогда, когда во внерабочее время рассказывают о своих проблемах.
Еще сложнее: «Завтра я иду на экзамен», «Вчера иду я по улице». Мы во всех случаях употребляем форму настоящего времени глагола, но обозначаем не настоящее. Почему?
Да просто потому, что русский язык расширяет рамки нашего настоящего: это уже не момент самоощущения, а некоторый промежуток времени, который мы называем настоящим. Мы верим, благодаря языку, в то, что настоящее не мимолётно, а протяженно. Сравните с английским. Там настоящее интерпретируется по-другому.
Вот это и различает народы: язык создает некую лингвальную реальность, в которой мы живем социально. Эта реальность воплощена во всех компонентах языковой структуры: в лексике, грамматике, фонетике и т. д. Приведённый пример с категорией времени — только маленький штрих.
Наша жизнь — это текст на нашем языке. И борьба с русским языком — это борьба не с канонами общения, а борьба с текстом нашей жизни, с ментальностью, попытки изменить коды, внеся в них идею «ущербности» текста.
Кроме определения русского языка как основы ментальности, в доктрине даются его социолингвистические характеристики. Например, в ней обосновывается статус русского национального языка как языка не этнической, а политической нации, описываются особенности официального и государственного статуса русского языка и т. д.
— Некоторые граждане Российской Федерации, которые бывали в Донбассе, полагают, что там живут не русские, а «хохлы». Такой вывод они делают, услышав южнорусский акцент у дончан и луганчан — гэкенье, иногда шоканье и совершенно другую интонацию, отличную от той, что наличествует у жителей центральной России. К тому же в Донбассе говорят, например, «паска», а не «кулич», «ставок», а не «пруд», «буряк», а не «свекла», «едь», а не «езжай». Как тут быть? Что бы вы им ответили как русский филолог?
— Русский язык не единообразен на всей территории своего существования. Он представлен системой диалектов, социолектов, региолектов и т. д. Есть объединяющая сущность — так называемый литературный язык, которому обучают в школе.
Его часто называют языком, обработанным мастерами. Литературный язык кодифицирован — в нём есть система норм, которые определяются академическими грамматиками и словарями. Но даже он имеет небольшие региональные различия.
Например, носители литературного языка в Донецке могут употреблять слова «тормозок» (еда, которую берут с собой на работу — прим.) и «тремпель» (вешалка для пиджаков и пальто — прим.), которых не знают жители, например, Москвы. Петербургские интеллигенты употребляют слова «поребрик» (бордюр — прим.) и «бадлон» (водолазка — прим.) и т. д.
— Как формируются региональные различия?
— Обычно в результате взаимодействия языков и диалектов. Донецкая речь формировалась особым образом: с конца XIX века сюда приезжали отовсюду на заработки. Люди привозили свою речь, свои слова. Ну и здешние аборигены — малороссы и донские казаки в стороне не оставались.
Смешение наречий сформировало особую донецкую речь. Писатель Александр Фадеев писал в «Молодой гвардии», что дончане говорят на том смешанном наречии, «которое образовалось от скрещения языка центральных русских губерний с украинским народным говором, донским казачьим диалектом и разговорной манерой азовских портовых городов».
При этом в речь дончан вливались слова из профессиональных диалектов шахтеров и металлургов как оригинальный компонент: это наши «тормозки», «мачмала» (смесь угля с водой — жидкий уголь, который идет на шахте — прим.), «балдички» (большой молоток — прим.) и т. п.
Донецкая речь практически не изучалась до середины 10-х годов XXI столетия. Мы начали её фронтальное исследование, выпустили книгу «Донецкий региолект». Но работа только начата. Возникла необходимость определения статуса речи дончан в языковой системе.
Мы четко определили, что это русский язык, не просто на основе «повседневного созерцания», а на основе точных методов лингвистического анализа лексикона, фонетики, грамматики и т. д. Это не суржик, который имеет украинскую основу.
У нас от украинского разве что «гэканье», некоторые особенности синтаксиса, ряд заимствованных слов, которые, кстати, претерпели ощутимые семантические изменения. Например, «ставок» — это у нас не «пруд для орошения полей и разведения рыбы», а пруд для промышленных нужд. Но это не основа — это заимствования.
Мы определили донецкую речь как региолект русского языка — систему городских говоров, в первую очередь просторечия, имеющих ряд регионально маркированных черт.
Региолекты возникают в результате вытеснения из диалектов при помощи литературного языка территориальной языковой индивидуальности: количество регионально маркированных черт в них минимально.
— В 2014 году я, дончанин, впервые побывал в Ростове-на-Дону. Когда я приехал в этот город, то крайне удивился тому, что акцент, менталитет, манера поведения, выражение лица, все повадки тамошних обитателей были идентичны донецким. Я тогда еще подумал: «Господи, да я же в Донецке». И это при том, что Донбасс формально почти 100 лет был в составе Украины, а Ростов — России. Откуда у меня было такое ощущение? Как культурно формировался Донбасс? Кто в нем задавал культурную норму?
— Донбасс развивался, аккумулируя культуру мигрантов. Так получилось, что города Донбасса формировались как русское пространство: основная часть мигрантов приехала из русских городов и сёл.
Донецкая речь — это региональная разновидность русского языка. Юго-западная. Она формирует региональное русское мышление.
Следует помнить, что у всех носителей русского языка единая языковая база: региональные различия не затрагивают основ системы — они объективируют частности, которые тоже значимы.
Понимая, каковы отличия, нужно искать, как эти отличия могут стать источником единства. Мы можем закрыть глаза на них, но тогда ими воспользуются другие — для того, чтобы отделить и разделить. Это как атомная энергия: ее можно использовать в мирных целях, а можно создать атомную бомбу.
То, о чём вы говорите, не случайно: сейчас уже нет изолированных регионов — мы взаимодействуем, наша ментальность, сформированная на общерусской основе благодаря общему языку, в своих региональных частностях давно перестала быть уникальной.
Тормозок знают и в Прокопьевске и в Казахстане. Сейчас идет процесс унификации: он основан на общих образовательных стандартах, на ужесточении нормализаторской языковой деятельности.
Но региональные различия все-таки остаются. Правда, они охватывают не ограниченные территории. Уже нет такого, чтобы речь одного города принципиально отличалась от речи другого города. Наши исследования показали, что донецкий региолект — это часть большого южно-русского региолектного наречия, включающего речь Донбасса, Крыма, Ростовской области, Слобожанщины, Белгородчины и т. д.
Это единое русское пространство, живущее если не в тождественных, то в предельно схожих ментальных и языковых рамках. И даже столетняя история не смогла ничего исправить.
— Насколько, по-вашему, правомерно введение в научный оборот таких понятий как «Юг России» и «южнорусский человек», который отличается от великоросса? Русифицированные малороссы — это уже русские или все же «русскоязычные украинцы»?
— Я бы говорил не о юге, а о юго-западе. Зачем вводить? Понятие «юго-запад», так же как, например, «русский север», «центральная Россия», давно введено в научный обиход. Но вот об отличиях от великоросса…
Украинцы очень любят говорить о том, что русского языка на Украине нет: есть украинский национальный вариант русского языка. Это идея, кстати, исходит от крымского исследователя А. Н. Рудякова. Но… Вот посмотрите: есть американский национальный вариант английского языка.
Как он выделяется? 1) английская американская и английская британская речь несколько различаются — это объективно; возможно даже, как речь южнорусских людей и жителей центральной России, но 2) английской американской речью пользуются люди, которые не считают себя британцами — они американцы: это политическая во многом нация, но все-таки нация.
Можно ли говорить о том, что русские Украины не считают себя русскими. Нет! Дело усугубляется тем, что американский английский и британский английский связаны с разными литературными языками, а русские Украины используют классический общерусский литературный язык.
На русском юго-западе нет отдельной нации, нет отдельного национального варианта русского языка, а значит перед нами только территориальная разновидность русского языка — юго-западный региолект, и поэтому говорить о каком-то южноруссе не представляется возможным.
Перед нами великоросс во всей его целостной великорусской самоидентичности. О русифицированных. Вы можете по внешним признакам отличить русского от украинца? Чаще всего признаками малоросса являются только семейные поверья и фамилия. Но в нас столько кровей перемешано.
Во мне, например, татарская и русская казачья. Но могу ли я назвать себя татарином? Вряд ли. Я не живу в пространстве татарского языка и ментальности.
Я говорю по-русски и думаю по-русски. Мне кажется, что сейчас следует говорить уже не об этнических, а о политических нациях. А средством самоидентификации в этом случае становится языковая определенность. У нас она — русская.
— Что такое Новороссия? Есть ли отличие Новороссии от Малороссии и от Великороссии? И если да, то в чем оно? Или все отличия в процессе русификации и сталинской модернизации, когда огромные крестьянские массы на этих территориях хлынули в город, давно стерлись?
— Это не совсем ко мне. Это к историкам. Но я могу сказать, что Новороссией назывались земли, освоенные и заселенные Российской империей в XVIII–XIX вв. Сам термин, говорят, придумала Екатерина II, которая как раз и хотела отличить эти земли от Великороссии и Малороссии.
Вначале в её состав входили Бахмутский уезд, Миргородский и Полтавский полки. В конце XVIII в была образована Новороссийская губерния, в которой уездными городами были Бахмут, Екатеринослав, Елисаветград, Константиноград, Мариуполь, Ольвиополь, Павлоград, Перекоп, Ростов, Симферополь, Тирасполь, Херсон. Но это общеизвестно.
Интересно другое. В 2003 году Киевский международный институт социологии провел опрос о масштабах использования русского и украинского языков. Они представлены на карте.
Как видим, языковые границы Новороссии в 2003 г. остались такими же, какими они были в XVIII в. Это русскоязычный край. Это русский край.
Отличия? Есть некоторые речевые особенности, в первую очередь на уровне просторечия, есть экономические отличия — это все-таки промышленный край. Но повторю: Новороссия отличается от Малороссии ментально. Это великоросская земля.
Читайте также: Известная телеведущая заявила о «дрессировке» русскоязычных на Украине (ВИДЕО)
Александр Чаленко, «Украина.ру»
В 2003 году был проведен опрос о масштабах использования русского и украинского языков. Он показал, что языковые границы Новороссии в 2003 г. остались такими же, какими они были в XVIII в. Это русский край, не сомневается Вячеслав Теркулов, доктор филологических наук, профессор, завкафедрой русского языка Донецкого университета.
— Вячеслав Исаевич, в Донецке в этом году на официальном уровне будет принята доктрина «Русский Донбасс». Сейчас перед принятием идет её общественное обсуждение. Я знаю, что вы активно участвуете в ее подготовке и разработке в качестве русского филолога. Если это так, то не могли бы вы перечислить для наших читателей ее основные положения?
— Работа над доктриной еще продолжается, проходят консультации, поэтому говорить об окончательном наборе положений еще рано. Можно сказать, наверно, только о том, что в доктрине обосновывается и описывается русский вектор Донбасса: языковой, исторический, экономический, культурный. Определяется стратегия дальнейшего развития русского Донбасса.
Если говорить о языковой составляющей доктрины, то в ней определяется роль русского языка как основы русского мировидения жителей нашего региона.
Основная функция языка, на мой взгляд, это функция формирования ментальной рамки сознания человека: мы видим мир через призму нашего языка. Мой любимый пример — категория времени русского глагола.
Настоящее время глагола, например, в языке чаще всего трактуется учёными как средство обозначения события (действия или состояния), совпадающего с моментом речи. Но это не так.
Вот, например, вы читаете книгу. Вам звонит Ваш приятель и спрашивает: «Что ты делаешь?» Вы отвечаете: «Читаю». Но ведь когда Вы отвечаете, Вы уже не читаете. Это было в недалёком прошлом. В момент речи Вы разговариваете по телефону.
Теперь сложнее. Вы говорите: «Я работаю в университете». Но ведь это никак не связано с моментом речи: вы работаете не здесь и сейчас, а некоторый промежуток с момента найма Вас на работу и до… Ну пока не выгонят. «Я каждый день хожу на работу». Это говорят не в момент хождения, а обычно тогда, когда во внерабочее время рассказывают о своих проблемах.
Еще сложнее: «Завтра я иду на экзамен», «Вчера иду я по улице». Мы во всех случаях употребляем форму настоящего времени глагола, но обозначаем не настоящее. Почему?
Да просто потому, что русский язык расширяет рамки нашего настоящего: это уже не момент самоощущения, а некоторый промежуток времени, который мы называем настоящим. Мы верим, благодаря языку, в то, что настоящее не мимолётно, а протяженно. Сравните с английским. Там настоящее интерпретируется по-другому.
Вот это и различает народы: язык создает некую лингвальную реальность, в которой мы живем социально. Эта реальность воплощена во всех компонентах языковой структуры: в лексике, грамматике, фонетике и т. д. Приведённый пример с категорией времени — только маленький штрих.
Наша жизнь — это текст на нашем языке. И борьба с русским языком — это борьба не с канонами общения, а борьба с текстом нашей жизни, с ментальностью, попытки изменить коды, внеся в них идею «ущербности» текста.
Кроме определения русского языка как основы ментальности, в доктрине даются его социолингвистические характеристики. Например, в ней обосновывается статус русского национального языка как языка не этнической, а политической нации, описываются особенности официального и государственного статуса русского языка и т. д.
— Некоторые граждане Российской Федерации, которые бывали в Донбассе, полагают, что там живут не русские, а «хохлы». Такой вывод они делают, услышав южнорусский акцент у дончан и луганчан — гэкенье, иногда шоканье и совершенно другую интонацию, отличную от той, что наличествует у жителей центральной России. К тому же в Донбассе говорят, например, «паска», а не «кулич», «ставок», а не «пруд», «буряк», а не «свекла», «едь», а не «езжай». Как тут быть? Что бы вы им ответили как русский филолог?
— Русский язык не единообразен на всей территории своего существования. Он представлен системой диалектов, социолектов, региолектов и т. д. Есть объединяющая сущность — так называемый литературный язык, которому обучают в школе.
Его часто называют языком, обработанным мастерами. Литературный язык кодифицирован — в нём есть система норм, которые определяются академическими грамматиками и словарями. Но даже он имеет небольшие региональные различия.
Например, носители литературного языка в Донецке могут употреблять слова «тормозок» (еда, которую берут с собой на работу — прим.) и «тремпель» (вешалка для пиджаков и пальто — прим.), которых не знают жители, например, Москвы. Петербургские интеллигенты употребляют слова «поребрик» (бордюр — прим.) и «бадлон» (водолазка — прим.) и т. д.
— Как формируются региональные различия?
— Обычно в результате взаимодействия языков и диалектов. Донецкая речь формировалась особым образом: с конца XIX века сюда приезжали отовсюду на заработки. Люди привозили свою речь, свои слова. Ну и здешние аборигены — малороссы и донские казаки в стороне не оставались.
Смешение наречий сформировало особую донецкую речь. Писатель Александр Фадеев писал в «Молодой гвардии», что дончане говорят на том смешанном наречии, «которое образовалось от скрещения языка центральных русских губерний с украинским народным говором, донским казачьим диалектом и разговорной манерой азовских портовых городов».
При этом в речь дончан вливались слова из профессиональных диалектов шахтеров и металлургов как оригинальный компонент: это наши «тормозки», «мачмала» (смесь угля с водой — жидкий уголь, который идет на шахте — прим.), «балдички» (большой молоток — прим.) и т. п.
Донецкая речь практически не изучалась до середины 10-х годов XXI столетия. Мы начали её фронтальное исследование, выпустили книгу «Донецкий региолект». Но работа только начата. Возникла необходимость определения статуса речи дончан в языковой системе.
Мы четко определили, что это русский язык, не просто на основе «повседневного созерцания», а на основе точных методов лингвистического анализа лексикона, фонетики, грамматики и т. д. Это не суржик, который имеет украинскую основу.
У нас от украинского разве что «гэканье», некоторые особенности синтаксиса, ряд заимствованных слов, которые, кстати, претерпели ощутимые семантические изменения. Например, «ставок» — это у нас не «пруд для орошения полей и разведения рыбы», а пруд для промышленных нужд. Но это не основа — это заимствования.
Мы определили донецкую речь как региолект русского языка — систему городских говоров, в первую очередь просторечия, имеющих ряд регионально маркированных черт.
Региолекты возникают в результате вытеснения из диалектов при помощи литературного языка территориальной языковой индивидуальности: количество регионально маркированных черт в них минимально.
— В 2014 году я, дончанин, впервые побывал в Ростове-на-Дону. Когда я приехал в этот город, то крайне удивился тому, что акцент, менталитет, манера поведения, выражение лица, все повадки тамошних обитателей были идентичны донецким. Я тогда еще подумал: «Господи, да я же в Донецке». И это при том, что Донбасс формально почти 100 лет был в составе Украины, а Ростов — России. Откуда у меня было такое ощущение? Как культурно формировался Донбасс? Кто в нем задавал культурную норму?
— Донбасс развивался, аккумулируя культуру мигрантов. Так получилось, что города Донбасса формировались как русское пространство: основная часть мигрантов приехала из русских городов и сёл.
Донецкая речь — это региональная разновидность русского языка. Юго-западная. Она формирует региональное русское мышление.
Следует помнить, что у всех носителей русского языка единая языковая база: региональные различия не затрагивают основ системы — они объективируют частности, которые тоже значимы.
Понимая, каковы отличия, нужно искать, как эти отличия могут стать источником единства. Мы можем закрыть глаза на них, но тогда ими воспользуются другие — для того, чтобы отделить и разделить. Это как атомная энергия: ее можно использовать в мирных целях, а можно создать атомную бомбу.
То, о чём вы говорите, не случайно: сейчас уже нет изолированных регионов — мы взаимодействуем, наша ментальность, сформированная на общерусской основе благодаря общему языку, в своих региональных частностях давно перестала быть уникальной.
Тормозок знают и в Прокопьевске и в Казахстане. Сейчас идет процесс унификации: он основан на общих образовательных стандартах, на ужесточении нормализаторской языковой деятельности.
Но региональные различия все-таки остаются. Правда, они охватывают не ограниченные территории. Уже нет такого, чтобы речь одного города принципиально отличалась от речи другого города. Наши исследования показали, что донецкий региолект — это часть большого южно-русского региолектного наречия, включающего речь Донбасса, Крыма, Ростовской области, Слобожанщины, Белгородчины и т. д.
Это единое русское пространство, живущее если не в тождественных, то в предельно схожих ментальных и языковых рамках. И даже столетняя история не смогла ничего исправить.
— Насколько, по-вашему, правомерно введение в научный оборот таких понятий как «Юг России» и «южнорусский человек», который отличается от великоросса? Русифицированные малороссы — это уже русские или все же «русскоязычные украинцы»?
— Я бы говорил не о юге, а о юго-западе. Зачем вводить? Понятие «юго-запад», так же как, например, «русский север», «центральная Россия», давно введено в научный обиход. Но вот об отличиях от великоросса…
Украинцы очень любят говорить о том, что русского языка на Украине нет: есть украинский национальный вариант русского языка. Это идея, кстати, исходит от крымского исследователя А. Н. Рудякова. Но… Вот посмотрите: есть американский национальный вариант английского языка.
Как он выделяется? 1) английская американская и английская британская речь несколько различаются — это объективно; возможно даже, как речь южнорусских людей и жителей центральной России, но 2) английской американской речью пользуются люди, которые не считают себя британцами — они американцы: это политическая во многом нация, но все-таки нация.
Можно ли говорить о том, что русские Украины не считают себя русскими. Нет! Дело усугубляется тем, что американский английский и британский английский связаны с разными литературными языками, а русские Украины используют классический общерусский литературный язык.
На русском юго-западе нет отдельной нации, нет отдельного национального варианта русского языка, а значит перед нами только территориальная разновидность русского языка — юго-западный региолект, и поэтому говорить о каком-то южноруссе не представляется возможным.
Перед нами великоросс во всей его целостной великорусской самоидентичности. О русифицированных. Вы можете по внешним признакам отличить русского от украинца? Чаще всего признаками малоросса являются только семейные поверья и фамилия. Но в нас столько кровей перемешано.
Во мне, например, татарская и русская казачья. Но могу ли я назвать себя татарином? Вряд ли. Я не живу в пространстве татарского языка и ментальности.
Я говорю по-русски и думаю по-русски. Мне кажется, что сейчас следует говорить уже не об этнических, а о политических нациях. А средством самоидентификации в этом случае становится языковая определенность. У нас она — русская.
— Что такое Новороссия? Есть ли отличие Новороссии от Малороссии и от Великороссии? И если да, то в чем оно? Или все отличия в процессе русификации и сталинской модернизации, когда огромные крестьянские массы на этих территориях хлынули в город, давно стерлись?
— Это не совсем ко мне. Это к историкам. Но я могу сказать, что Новороссией назывались земли, освоенные и заселенные Российской империей в XVIII–XIX вв. Сам термин, говорят, придумала Екатерина II, которая как раз и хотела отличить эти земли от Великороссии и Малороссии.
Вначале в её состав входили Бахмутский уезд, Миргородский и Полтавский полки. В конце XVIII в была образована Новороссийская губерния, в которой уездными городами были Бахмут, Екатеринослав, Елисаветград, Константиноград, Мариуполь, Ольвиополь, Павлоград, Перекоп, Ростов, Симферополь, Тирасполь, Херсон. Но это общеизвестно.
Интересно другое. В 2003 году Киевский международный институт социологии провел опрос о масштабах использования русского и украинского языков. Они представлены на карте.
Как видим, языковые границы Новороссии в 2003 г. остались такими же, какими они были в XVIII в. Это русскоязычный край. Это русский край.
Отличия? Есть некоторые речевые особенности, в первую очередь на уровне просторечия, есть экономические отличия — это все-таки промышленный край. Но повторю: Новороссия отличается от Малороссии ментально. Это великоросская земля.
Читайте также: Известная телеведущая заявила о «дрессировке» русскоязычных на Украине (ВИДЕО)
Александр Чаленко, «Украина.ру»
Источник - Русская весна
