Об интеллигентах и аристократах — в чем их различие?
25 апреля 2024
07.03.2021 - 2:30
Публицист Дмитрий Ольшанский — о том, почему интеллигенция противоположна аристократии, и чем они отличаются от всех прочих
«Что такое интеллигент и что такое аристократ — прямо противоположные между собой, — и чем они отличаются от всех прочих, то есть от „простого народа“ или от буржуа, как богатых, так и поскромнее, среднего класса.
Интеллигент — это не образование. Бывает человек эрудированный, даже интеллектуальный, но интеллигентности в нем нет, а бывает вполне себе простой интеллигент.
Это и не происхождение. Конечно, это закономерно, что какая семья — такой и ребенок, но и сами интеллигенты бывают выходцами из необычной среды, и дети их, напротив, иногда оказываются заурядными мажорами.
Естественно, это не профессия. Логично видеть интеллигента творческим человеком или научным работником, но это вовсе не всегда так.
Тем более, это не политические взгляды. Несомненно, три четверти интеллигентов — это либералы и борцы с разного рода „режимом“, но одна четверть (привет, друзья мои) — нет.
Еще народ у нас думает, что интеллигент — это этическая категория. Что это очень хороший человек, доктор Гааз. Увы, и это — наивное заблуждение.
Чтобы понять, кто это на самом деле, надо вспомнить, откуда они, интеллигенты, взялись.
Они — это прежние разночинцы (хоть и со значительным дворянским влиянием). А классические разночинцы позапрошлого века — это прежде всего семинаристы и поповские дети.
Ну, а кто такой священник, от которого они произошли? Разумеется, не в догматическом смысле, а — психологически, „антропологически“, если угодно.
Священник — это тот, для кого религия — вся его обычная жизнь.
Человек ходит в храм по праздникам, на крещения-отпевания-свадьбы, а если он благочестивый прихожанин — каждые выходные, а в отдельных случаях — еще чаще. Но все-таки в основном он занимается чем-то другим.
А священник в этом храме в некотором роде живет. Религия — это не то, что существует отдельно от него, сами его руки, губы, борода, ряса, его привычки и образ жизни — все уже рефлекторно приспособлено для совершения обряда или свидетельства о нем. Священник — это „тело“ религии, но не в том богословском смысле, в каком причастие — это тело Христово, а — повседневное тело религии.
Отсюда и понятно, что такое его блудный сын — интеллигент.
Он — это повседневное тело культуры.
Тот, для кого культура — это физиология и быт, для кого литература — расческа, а история — щетка для ботинок, для кого мир „высоких“ ценностей и явлений неотделим от „низкого“ мира, глубоко погружен в него.
Интеллигент ест, спит, храпит и сморкается в культуру, он вытирается и подтирается культурой, он ходит по этой культуре, шлепая и шаркая, его может даже стошнить культурой.
Поэтому пролетарий и буржуа, для которых культура — это „далекое и святое“, а реальность их непосредственного, вещного и телесного бытия — это совсем другое, смотрят на интеллигента с неприятным удивлением. Он для них — странный человек.
Ну, а что же аристократ?
А у него — все ровно наоборот.
Истинный аристократ делает в жизни пять вещей.
Он занимается спортом, воюет, рожает детей, организует повседневность имения и управляет государством.
Это — „простые“ вещи. Спорт и деторождение вообще-то доступны всем. Война, собственность и управление — тут посложнее, но и они — это не переводы с древнегреческого.
Но аристократ управляет государством так, что это его религиозная миссия.
Он рожает не детей, а — наследников титула из генеалогических книг.
Он воюет многими поколениями, и война для него — это абсолютный образ благородного человека, он еще младенец, а уже в полк записали.
Его имение, его повседневность — это царство иерархии и этикета.
И даже спорт в его исполнении (сюда же и охота) — это особый ритуал, а не развлечение, и на интеллигента — рыхлого, бледного, неуклюжего, неспособного к физическому действию — аристократ смотрит насмешливо. Равно как и на старообразного бухгалерского буржуа: в сериале „Корона“ блестяще дана сцена приезда супругов Тэтчер в королевский замок, с их, Тэтчер, комическим непониманием того, как вести себя в аристократическом мире, когда Мэгги страдает и спотыкается в грязи в своей парадной обуви, — и, наоборот, леди Диана завоевывает симпатии принца Филиппа, когда невозмутимо ползает с ним по канавам, карауля дичь.
Иными словами, если интеллигент — это человек, для которого высокое — это низкое, то для аристократа низкое — это высокое.
Интеллигент своей жизнью превращает идеальное — в быт своих привычек и рефлексов, тогда как аристократ создает из элементарного и материального — иерархически выстроенный идеал.
У обывателя — и малограмотного, и благополучного-цивилизованного, и у совсем шикарного, — никакого превращения нет. Низкое для него внизу, а высокое наверху, как и положено.
Поэтому ему проще.
Но и скучней».
Читайте также: Миру предрекли дефицит одного из важнейших ресурсов
Публицист Дмитрий Ольшанский — о том, почему интеллигенция противоположна аристократии, и чем они отличаются от всех прочих
«Что такое интеллигент и что такое аристократ — прямо противоположные между собой, — и чем они отличаются от всех прочих, то есть от „простого народа“ или от буржуа, как богатых, так и поскромнее, среднего класса.
Интеллигент — это не образование. Бывает человек эрудированный, даже интеллектуальный, но интеллигентности в нем нет, а бывает вполне себе простой интеллигент.
Это и не происхождение. Конечно, это закономерно, что какая семья — такой и ребенок, но и сами интеллигенты бывают выходцами из необычной среды, и дети их, напротив, иногда оказываются заурядными мажорами.
Естественно, это не профессия. Логично видеть интеллигента творческим человеком или научным работником, но это вовсе не всегда так.
Тем более, это не политические взгляды. Несомненно, три четверти интеллигентов — это либералы и борцы с разного рода „режимом“, но одна четверть (привет, друзья мои) — нет.
Еще народ у нас думает, что интеллигент — это этическая категория. Что это очень хороший человек, доктор Гааз. Увы, и это — наивное заблуждение.
Чтобы понять, кто это на самом деле, надо вспомнить, откуда они, интеллигенты, взялись.
Они — это прежние разночинцы (хоть и со значительным дворянским влиянием). А классические разночинцы позапрошлого века — это прежде всего семинаристы и поповские дети.
Ну, а кто такой священник, от которого они произошли? Разумеется, не в догматическом смысле, а — психологически, „антропологически“, если угодно.
Священник — это тот, для кого религия — вся его обычная жизнь.
Человек ходит в храм по праздникам, на крещения-отпевания-свадьбы, а если он благочестивый прихожанин — каждые выходные, а в отдельных случаях — еще чаще. Но все-таки в основном он занимается чем-то другим.
А священник в этом храме в некотором роде живет. Религия — это не то, что существует отдельно от него, сами его руки, губы, борода, ряса, его привычки и образ жизни — все уже рефлекторно приспособлено для совершения обряда или свидетельства о нем. Священник — это „тело“ религии, но не в том богословском смысле, в каком причастие — это тело Христово, а — повседневное тело религии.
Отсюда и понятно, что такое его блудный сын — интеллигент.
Он — это повседневное тело культуры.
Тот, для кого культура — это физиология и быт, для кого литература — расческа, а история — щетка для ботинок, для кого мир „высоких“ ценностей и явлений неотделим от „низкого“ мира, глубоко погружен в него.
Интеллигент ест, спит, храпит и сморкается в культуру, он вытирается и подтирается культурой, он ходит по этой культуре, шлепая и шаркая, его может даже стошнить культурой.
Поэтому пролетарий и буржуа, для которых культура — это „далекое и святое“, а реальность их непосредственного, вещного и телесного бытия — это совсем другое, смотрят на интеллигента с неприятным удивлением. Он для них — странный человек.
Ну, а что же аристократ?
А у него — все ровно наоборот.
Истинный аристократ делает в жизни пять вещей.
Он занимается спортом, воюет, рожает детей, организует повседневность имения и управляет государством.
Это — „простые“ вещи. Спорт и деторождение вообще-то доступны всем. Война, собственность и управление — тут посложнее, но и они — это не переводы с древнегреческого.
Но аристократ управляет государством так, что это его религиозная миссия.
Он рожает не детей, а — наследников титула из генеалогических книг.
Он воюет многими поколениями, и война для него — это абсолютный образ благородного человека, он еще младенец, а уже в полк записали.
Его имение, его повседневность — это царство иерархии и этикета.
И даже спорт в его исполнении (сюда же и охота) — это особый ритуал, а не развлечение, и на интеллигента — рыхлого, бледного, неуклюжего, неспособного к физическому действию — аристократ смотрит насмешливо. Равно как и на старообразного бухгалерского буржуа: в сериале „Корона“ блестяще дана сцена приезда супругов Тэтчер в королевский замок, с их, Тэтчер, комическим непониманием того, как вести себя в аристократическом мире, когда Мэгги страдает и спотыкается в грязи в своей парадной обуви, — и, наоборот, леди Диана завоевывает симпатии принца Филиппа, когда невозмутимо ползает с ним по канавам, карауля дичь.
Иными словами, если интеллигент — это человек, для которого высокое — это низкое, то для аристократа низкое — это высокое.
Интеллигент своей жизнью превращает идеальное — в быт своих привычек и рефлексов, тогда как аристократ создает из элементарного и материального — иерархически выстроенный идеал.
У обывателя — и малограмотного, и благополучного-цивилизованного, и у совсем шикарного, — никакого превращения нет. Низкое для него внизу, а высокое наверху, как и положено.
Поэтому ему проще.
Но и скучней».
Читайте также: Миру предрекли дефицит одного из важнейших ресурсов
Источник - Русская весна
