Турецкий соблазн

ТУКМАКОВ Денис

В Сети сейчас популярна такая картинка-«демотиватор» — известный телеведущий Дмитрий Киселев застыл в одной из своих «внушительных» поз посреди студии, а в подписи под картинкой — вложенная ему в уста фраза: «Не так уж и много нефти Турция покупала у ИГИЛ!»
Пафос картинки ясен. За каких-то пару суток отношение Российской Федерации к Турции поменяло свой знак на противоположный — стоило лишь Эрдогану промямлить что-то извинительное. Тут уж и турецкие овощи как-то враз посвежели, и курорты Антальи внезапно оказались вполне привлекательными. Да и сам турецкий президент из пособника террористов, скупавшего у них ворованную нефть, превратился вдруг в собеседника и «партнёра», к которому не грех и народ купаться отправить. Даром что в стамбульском аэропорту что-то немедленно грохнуло, да в Измире накрыли отряд «игиловцев» — так то ведь не курорты…
Цена пилота
Есть в этом залихватском задоре, с которым Россия бросилась в объятия убийцы своего лётчика, что-то отталкивающее. Неприятное что-то, какими бы геополитическими резонами — а они, без сомнения, есть, и немалые — ни было вызвано примирение.
Почему неприятное? Да хотя бы потому, что мир увидел цену — чего стоит убить боевого пилота ВКС РФ. Оказалось, это равняется семи месяцам курортного простоя. Плюс формальные извинения, вымученные спустя семь месяцев насмешек и угроз. Недорого.
С формулировкой извинений тоже не совсем гладко вышло: попросил ли всё-таки Эрдоган прощения или нет? Или всего лишь выразил сожаление? Или предложил «не дуться»? И к чему были отрицания обещанных, вроде как, компенсаций за самолёт, последовавшие из уст турецких чиновников поменьше рангом?
Не ясно как-то всё. Впрочем, главный вопрос прост: через сколько дней после гибели следующего своего летчика Россия вновь вернётся на пляжи его убийц?
Ну да бог с ней, с геополитикой. У государства свои соображения, расклады, планы — возможно, хитрые. Да и сограждан, что вот-вот бросятся сломя голову к средиземноморскому песочку пузо греть, — винить язык не повернётся: я-то кто такой?
Я о другом сказать пытаюсь. Есть ведь и такая правда, которая чурается высших государственных соображений. Которая отстранена и от воли миллионов соотечественников, среди которых — ныряющих с разбегу в турецкие бассейны с криком «Тагииил!» — непременно найдётся несколько будущих корректировщиков огня…
Одна семья
Я всё время думаю, как мы ещё живы. Как мы вообще живём и не пропадаем — целым народом из полутора сотен миллионов человек? А вот как.
Семья убитого летчика Олега Пешкова отказалась от турецких компенсаций, передает пресса. «Нет, конечно, это бред… Это не то что унизительно, это ужасно», — заявил брат пилота в ответ на соблазны Анкары.
Что это значит в условиях русско-турецкого консонанса? Да то, что здесь и сейчас горстка людей совершила Поступок — хотя никто от них этого не требовал. Они могли спокойно взять от Турции деньги. Домик в дар принять какой-то. Счёт в банке. Прослыть чуткими к «международной панораме»…
Никто и не упрекнул бы.
О чём говорить, если целое государство — сняв «запрет на Турцию» в условиях неснятых угроз — поскакало вприпрыжку навстречу тёплым южным пляжам? «Да-да, мы уже возвращаемся, мы скоро прибудем, не взрывайте нас только, пожалуйста!»
А тут — всего лишь одна семья, разбитая горем. Впрочем, рана заживает уже, и найдётся тысяча оправданий, почему стоило бы взять деньги и пойти на мировую. «Внуков надо растить». «Жить дальше нужно». «Былого не воротишь». «Эрдоган же искренне извинился, я со словарём переводил…» — вот это всё. Столько рядом целесообразности — бери и тащи. Как с Савченко недавно получилось…
Но есть гордость. Есть у людей внутреннее мерило Добра и Зла. Стержень есть у людей. И понимание, что можно делать, а чего никак нельзя. Лётчиков на домики не менять, вот чего.
Силами и верой таких вот людей мы и живём дальше.
Всё стало иначе
Я люблю Турцию. Точнее, люблю этот чудесный малоазийский край, который тысячелетие назад, ещё до основания Москвы, был зачем-то заселён предками нынешних турок.
Пару лет назад я умудрился на последние деньги объехать всю Турцию из конца в конец. Страсть к греко-римским развалинам заставляла меня понимать и принимать потомков Сельджука и Османа — в уличной толчее, автобусах, деревенских магазинчиках. И, надо сказать, они вызывали во мне куда больше уважения, нежели пренебрежения.
Не то чтобы я безотчётно втюрился в ту землю, так что за уши не оттащишь. Но меня ласкала мечта ещё раз как-нибудь вернуться в Турцию и доглядеть то, чего не удалось, — ледяной Арарат, мягкие отроги Иды, голую верхушку Касия на границе с Сирией, с которой меня «сняла» турецкая контрразведка…
Но 24 ноября 2015 года перечеркнуло всё. Не наши молниеносные санкции в ответ на сбитую «Сушку», с высочайшим запретом — легко обходимым, впрочем, — на посещение Порты. А эрдоганов «нож в спину». Куда уж было ехать после такого? И сегодня тоже — куда?
Кто-то, кажется, искренне не понимает этого. Задаёт вопрос: что же, мол, вы, обличители, по Европам шастаете, в Германию ту же, — она вон сколько народу у нас положила! Словно не понимает человек, что наш счёт с Германией был закрыт 9 мая 1945 года, и наказана она была по полной.
Турция отделалась курортами и эмбарго. То и другое ни на что не повлияло — судя по ныне здравствующему Эрдогану, так и не перерезанным линиям снабжения с террористами, их действующим лагерям вблизи границы с Сирией… Что сделает Россия, если следующий взрыв прогремит в аэропорту Антальи, а не Стамбула? Или в отеле? Или будет сбита ещё одна «Сушка»? Снова запретим чартеры?
Есть, впрочем, и в мой адрес вопрос. Турция столько лет играла против нас на Кавказе и в Крыму, в Татарстане и Якутии, — что ж я теперь лишь встрепенулся? Как мог я наслаждаться мёртвыми руинами поблизости от рекреаций ичкерийцев и лагерей «серых волков»? Ведь я же своим туристическим рублём их, по сути, и финансировал…
Что ответить? Сбитый самолёт всё изменил. Это было как 2 мая в Одессе — когда у всех что-то «щёлкнуло» в мозгу, и всё стало иначе.
Источник