«Украинский народ укушен обольстительным вампиром»
8 июля 2016
08.07.2016 - 11:00
В четверг из Киева пришла незначительная, но символичная новость: Московский проспект переименован в честь Степана Бандеры. Кроме того, по словам депутата Верховной рады Юрия Сиротюка, в ближайшее время проспект генерала Ватутина (командующий войсками 1-го Украинского фронта, погибший в 1944 году) будет назван именем Романа Шухевича (главком УПА, служивший в спецподразделении «Нахтигаль» и 201-м батальоне охранной полиции).
Газета ВЗГЛЯД неоднократно писала о том, что историческая концепция украинского государства (включая переоценку роли Украины в Великой Отечественной войне), которую пестуют нынешние власти, имеет своей целью максимально отдалить Украину от России и в политическом, и в культурном смысле. Однако простым предъявлением альтернативной концепции подобного добиться невозможно — необходимо сделать упор именно на те болезненные точки, которые сами по себе увеличивают антагонизм между русскими и украинцами, проще говоря — окончательно рассорить два народа. И приходится признать, что офицеры и солдаты «информационной войны», которая идет между Москвой и Киевом вот уже третий год, немало в этом преуспели.
О том, как информационная война влияет на простого обывателя, а также о том, какие ошибки в рамках исторического и политического спора с соседями допустили Россия и ее граждане, рассказал психотерапевт, кандидат медицинских наук Леонид Третьяк.
Информационная война — это стихийное явление или управляемый процесс?
Леонид Третьяк: Процесс это, безусловно, управляемый. Иначе и быть не может, ведь тут есть заинтересованные стороны. Но важно понимать, что информационная война в современном мире — это только часть глобального противостояния.
Речь идет о противостоянии между Россией и Западом?
Л. Т.: Противостояние гораздо шире, конфликт России и Запада — частный случай на фоне общей картины. Трансатлантическое партнерство развивает глобальный интеграционный проект, цель которого — объединить все ресурсы планеты для более рационального использования. Более рационального с точки зрения авторов проекта, разумеется. В этом заинтересованы транснациональные финансово-промышленные круги, крупный капитал. При этом формируется «образ врага», в качестве которого выступают страны с национально-традиционным укладом и национальным правительством. Эти страны и правительства становятся символом «реакционной» политики, которая препятствует прогрессу всего человечества. Соответственно, задача «сил добра» в лице западных держав — бороться с этими реакционерами. Информационная война становится одним из методов такой борьбы.
С точки зрения психологии, как это работает?
Л. Т.: Первейшая задача информационной атаки — создать в обществе фрустрацию. В этом смысле Россия весьма удобное поле для эксперимента. Властные структуры у нас излишне централизованы, а налоговая система деперсонализирована (то есть, в отличие, например, от американской практики, налоги за большинство граждан платит работодатель — прим.ред.). Из-за этого граждане не чувствуют сопричастность к процессу управления государством. Подобная отрешенность создает чувство беспомощности и апатии. На такой грядке можно взрастить фрустрацию, которая по достижении критического уровня легко конвертируется в революционные настроения.
Этот процесс можно стимулировать?
Л. Т.: Безусловно. Именно этим и занимаются модераторы информационной войны. Социальную энергию задействуют при помощи вовлечения эмоционально-неустойчивых личностей, с легкостью реагирующих на любую поляризацию представлений в обществе. Эти люди не получили целостного представления о самих себе, часто их воспитание было противоречивым, родители поощряли или наказывали их не за конкретные дела, а в зависимости от настроения. Им свойственно хроническое чувство неуверенности и напряжения, трудные и проблемные отношения с окружающими, высокая конфликтность.
Также характерно размытое представление о самих себе и эмоциональные крайности. Они буквально сотканы из противоречий. В условиях стресса у таких людей включается механизм так называемого пограничного расщепления, мир разделяется на противоположные части, и все те, кто не разделяет их точку зрения, записываются во враги. Организаторы информационных войн сознательно моделируют процесс пограничного расщепления с помощью навязывания ложных дихотомий.
Как устроены эти ложные дихотомии?
Л. Т.: Модераторы процесса вбрасывают в общественную дискуссию простые противопоставления, с утрированно-лубочными образами ложных дихотомий, мол, что ты выберешь: покосившиеся изгороди у российской хаты или современные технологии, цивилизованную Европу или Таежный союз? Поощряется культура внешне ориентированной зависти, то, что в советской терминологии называлось «низкопоклонство перед Западом». Наряду с идеализацией западного образа жизни скрыто проводится обесценивание и нивелировка отечественных достижений. Формируется так называемая колониальная мораль, основной принцип которой — «там хорошо, где нас нет».
Патриотизм, который, кстати, присущ почти всем успешным в экономике странам (США, Германия, Финляндия), ассоциируют с ограниченностью. После проведенной девальвации устойчивых ценностей общество поляризуется рядом дихотомических выборов («ты за красных или за белых?», «голосуй или проиграешь», «кто не скачет, тот москаль» и так далее).
По мере нагнетания градуса дискуссии реакция общества становится все более пограничной, легко стимулируются эмоции примитивной ярости, зависти. Идеологический противник дегуманизируется, подаются его клишированные и карикатурные образы, представление о нем становится черно-белым. Ответы же становятся все более эмоциональными, импульсивными и рефлекторными. Если добавить к этому давление массы (знакомое всем по примерам активизации футбольных болельщиков), то ситуация становится взрывоопасной.
Допустим, общество подвели к точке кипения. Что делать дальше, как это использовать?
Л. Т.: Пары бензина наполнили здание, осталось только поднести спичку. Организаторы социальных экспериментов руководствуются правилами стратега Сунь-Цзы: «…если окружаешь войско противника, оставь открытой одну сторону; если он находится в безвыходном положении, не нажимай на него, иначе он соберет все силы для ответа, а так он выйдет в нужном для тебя направлении». Разогретая социальная энергия выплескивается в сторону самого простого решения. Она используется как таран для пролома стен и троянский конь одновременно. Организаторы внешнего воздействия ищут точки уязвимости и противоречия в системе, умело играя на общественных противоречиях. Одновременно с этим они повышают эмоциональный накал дискуссий, формируя карикатурные образы оппонентов и предлагая самые простые решения.
Все это очень напоминает ситуацию на Украине.
Л. Т.: Разумеется, там разрабатывался именно такой сценарий. Сначала выявили точки уязвимости: коррумпированная и ограниченная власть, дезориентация элиты, отсутствие общественной саморегуляции, бедность населения. Была проделана большая подготовительная работа по противопоставлению двух базовых моделей развития и дискредитации традиционных ценностей. Постепенно разрушено критическое мышление, научные школы и традиции, снизился общий уровень образования населения. Украина была выбрана в качестве троянского коня, имевшего целью организовать конфликт России и ЕС, таким образом лишив их конкурентных преимуществ соединения доступного сырья и высоких технологий.
Украина была идеальным пространством для индукции социального расщепления: противоречивая история, искусственно слепленное государство, которое с самого начала несет в себе внутреннее противоречие (литовско-католическое наследие против московско-православного), прискорбная практика последних двух десятилетий с депрессивной экономикой и коррумпированным правительством, раскол общества, «комплекс жертвы» у украинцев, «имперский комплекс» у великороссов, нежелание слышать друг друга. Постепенно смещаются акценты от «Украина не Россия» до «Смерть русне!»
Вы полагаете, что этнический компонент играет здесь важную роль?
Л. Т.: Конфликт на Украине изначально не этнический, а социально-политический. Однако, с точки зрения психологии, национальный вопрос — это мощный козырь, которым не следует пренебрегать. Задачей кукловодов в таком случае является вовлечение архаических, глубинных механизмов психики, напрямую связанных с национально-родовой идентичностью. Ведь этнически-родовой конфликт между родственными народами формирует трещину и незарастающую рану в поколениях, делая процесс расщепления плохо обратимым.
С Украиной более-менее понятно. А как можно оценить реакцию граждан России?
Л. Т.: В каком-то смысле мы попали в расставленную ловушку. Власти страны были вынуждены действовать реактивно, на ходу, не имея возможности для детального анализа. Многие действия были навязаны извне. К счастью, удалось предотвратить спланированное разжигание межэтнического, межконфессионального конфликта в Крыму с вовлечением мусульманского мира в противостояние «кровавому режиму». Но в таком сценарии навязанных дихотомий любое действие запускает новую ловушку.
Это ловушки для власти или для общества?
Л. Т.: Для России в целом. Как власть, так и общество действовали строго по сценарию, который был разработан модераторами информационной войны. Как отреагировал российский обыватель на всю эту ситуацию? Точно так, как от него и ждали: мощным выплеском антиукраинских настроений.
Вы считаете, что это было неоправданно?
Л. Т.: Это объяснимо. Но, тем не менее, вредно. Дело в том, что культурная идентичность украинцев сложилась, и многие из них любят и ценят свою самобытную историю. Суть украинской идеи состояла в отказе от великодержавных притязаний (что отразилось в наименовании «малороссы»). Украина формировалась как казачья республика, союз свободных людей земли русской. И многие украинцы изначально совсем не сочувствовали организаторам переворота. Но развернувшаяся антиукраинская пропаганда оттолкнула их от России, чему весьма умело способствовала антироссийская пропаганда.
В свою очередь, квасные патриоты-укроненавистники из «диванных армий», не имевшие представления о сложности ситуации на Украине, выступали как карикатура на русскую идею. Их вклад стоит признать весьма вредоносным. Многократно повторяемые мантры о «хохлах, укравших наш газ», «майданутых укропитеках» и прочее достигали прямо противоположного эффекта, отбрасывая сомневающихся в лагерь идеологического противника. Большинство жителей Украины не поддерживали и не поддерживают фокусы направляемой заокеанскими кураторами власти, но они также не хотят и не будут поддерживать самоубийственный, полный презрения к ним тренд сознания российского обывателя.
Предположим, есть человек, который неравнодушен к тому, что происходит. Он сочувствует русским на Украине и при этом испытывает справедливое возмущение действиями украинских властей. Но в то же время он не хочет становиться зомби-ненавистником, чей праведный гнев работает в пользу противника. Как ему действовать в условиях информационной войны?
Л. Т.: Важно сохранять критическое мышление, способность видеть полутона и различать нюансы. Информацию стоит подвергать критическому анализу, избегая реагировать на эмоциональную подачу информационных материалов. Не вовлекаться в дискуссии с эмоционально-перегретыми участниками — им трудно что-либо доказать, так как у них есть желание говорить, но нет желания слышать (их речь вначале выглядит как приглашение к диалогу, а затем становится монологом). Свою позицию нужно постоянно перепроверять и обосновывать, прежде всего, для самого себя.
В дискуссиях важно побуждать оппонента мыслить альтернативами, допускать их формулировку и обсуждение. Избегать крайних эмоций и повышать уровень дискуссии, пресекая оскорбления и грубое обесценивание. Вместо «холиваров» — переговоры. Можно поучиться у полицейских, которые разговаривают с суицидентами и террористами. Спокойствие и чувство уверенности транслируют твою точку зрения гораздо лучше, чем импульсивная агрессия.
Таким образом можно одержать победу в информационной войне?
Л. Т.: Для начала нужно констатировать, что мы уже проиграли. Во всяком случае, на данном, тактическом этапе. Задачей противника было отторгнуть от нас Украину и украинцев не только в политическом, но и в эмоциональном плане. Эту задачу противник решил вполне.
Возможно ли как-то исправить ситуацию?
Л. Т.: Необходимо признать свои ошибки с самого начала. Например, мы в упор не признавали тот очевидный факт, что социальный протест на Майдане был справедливым. Это потом его оседлали известные интересанты с русофобскими лозунгами, а изначально побуждение украинцев было вполне разумным. Люди устали от коррупции, от вечной неопределенности, от властей, которые так и не решились сделать цивилизационный выбор. Мы же, вместо того чтобы услышать этих людей, зачем-то солидаризовались с прогнившей насквозь украинской властью. Это позволило заказчикам информационной войны сделать из евразийской идеи всемирное пугало коррупции. Нам следовало бы дистанцироваться от этого, а мы с готовностью впряглись за «своих». Хотя режим Януковича нам вовсе не «свой», более того — подставил нас изрядно.
Это ошибка наших властей. А что делать рядовым гражданам России, которые стали основной мишенью информационной войны?
Л. Т.: Прежде всего, отказаться от антиукраинской риторики и попытаться наладить диалог с украинцами — не как с врагом, но как с заблудшими братьями. И при этом важно ясно показывать источники и механизмы внешнего влияния. Метафорически говоря, украинский народ укушен обольстительным вампиром, но мало кто знает об этом. Важно активизировать критическое мышление. А оно всегда ведет к трезвости. Как сказано, «по плодам их судите их», тем более что они уже поспели. Язык логики и цифр действует медленнее, но убедительнее. Неоспоримые факты попадают в сердце легче, чем эмоциональные оценки. Находите и показывайте их.
Вам могут возразить: это пораженчество, мы и так постоянно уступаем, от этого становится только хуже.
Л. Т.: Повторюсь, побеждая «их», мы побеждаем самих себя. Ведь, как сказал президент России, «мы, по сути, один народ». Важно разделять тех, кого одурманили, и тех, кто имеет четкую задачу, поставленную извне и соответственно оплаченную. Ведь основная война идет за умы и сердца людей. И если мы не вовлекаемся в навязанные противоречия, а стремимся найти то, что нас объединяет, то это приближает нашу общую победу.
В четверг из Киева пришла незначительная, но символичная новость: Московский проспект переименован в честь Степана Бандеры. Кроме того, по словам депутата Верховной рады Юрия Сиротюка, в ближайшее время проспект генерала Ватутина (командующий войсками 1-го Украинского фронта, погибший в 1944 году) будет назван именем Романа Шухевича (главком УПА, служивший в спецподразделении «Нахтигаль» и 201-м батальоне охранной полиции).
Газета ВЗГЛЯД неоднократно писала о том, что историческая концепция украинского государства (включая переоценку роли Украины в Великой Отечественной войне), которую пестуют нынешние власти, имеет своей целью максимально отдалить Украину от России и в политическом, и в культурном смысле. Однако простым предъявлением альтернативной концепции подобного добиться невозможно — необходимо сделать упор именно на те болезненные точки, которые сами по себе увеличивают антагонизм между русскими и украинцами, проще говоря — окончательно рассорить два народа. И приходится признать, что офицеры и солдаты «информационной войны», которая идет между Москвой и Киевом вот уже третий год, немало в этом преуспели.
О том, как информационная война влияет на простого обывателя, а также о том, какие ошибки в рамках исторического и политического спора с соседями допустили Россия и ее граждане, рассказал психотерапевт, кандидат медицинских наук Леонид Третьяк.
Информационная война — это стихийное явление или управляемый процесс?
Леонид Третьяк: Процесс это, безусловно, управляемый. Иначе и быть не может, ведь тут есть заинтересованные стороны. Но важно понимать, что информационная война в современном мире — это только часть глобального противостояния.
Речь идет о противостоянии между Россией и Западом?
Л. Т.: Противостояние гораздо шире, конфликт России и Запада — частный случай на фоне общей картины. Трансатлантическое партнерство развивает глобальный интеграционный проект, цель которого — объединить все ресурсы планеты для более рационального использования. Более рационального с точки зрения авторов проекта, разумеется. В этом заинтересованы транснациональные финансово-промышленные круги, крупный капитал. При этом формируется «образ врага», в качестве которого выступают страны с национально-традиционным укладом и национальным правительством. Эти страны и правительства становятся символом «реакционной» политики, которая препятствует прогрессу всего человечества. Соответственно, задача «сил добра» в лице западных держав — бороться с этими реакционерами. Информационная война становится одним из методов такой борьбы.
С точки зрения психологии, как это работает?
Л. Т.: Первейшая задача информационной атаки — создать в обществе фрустрацию. В этом смысле Россия весьма удобное поле для эксперимента. Властные структуры у нас излишне централизованы, а налоговая система деперсонализирована (то есть, в отличие, например, от американской практики, налоги за большинство граждан платит работодатель — прим.ред.). Из-за этого граждане не чувствуют сопричастность к процессу управления государством. Подобная отрешенность создает чувство беспомощности и апатии. На такой грядке можно взрастить фрустрацию, которая по достижении критического уровня легко конвертируется в революционные настроения.
Этот процесс можно стимулировать?
Л. Т.: Безусловно. Именно этим и занимаются модераторы информационной войны. Социальную энергию задействуют при помощи вовлечения эмоционально-неустойчивых личностей, с легкостью реагирующих на любую поляризацию представлений в обществе. Эти люди не получили целостного представления о самих себе, часто их воспитание было противоречивым, родители поощряли или наказывали их не за конкретные дела, а в зависимости от настроения. Им свойственно хроническое чувство неуверенности и напряжения, трудные и проблемные отношения с окружающими, высокая конфликтность.
Также характерно размытое представление о самих себе и эмоциональные крайности. Они буквально сотканы из противоречий. В условиях стресса у таких людей включается механизм так называемого пограничного расщепления, мир разделяется на противоположные части, и все те, кто не разделяет их точку зрения, записываются во враги. Организаторы информационных войн сознательно моделируют процесс пограничного расщепления с помощью навязывания ложных дихотомий.
Как устроены эти ложные дихотомии?
Л. Т.: Модераторы процесса вбрасывают в общественную дискуссию простые противопоставления, с утрированно-лубочными образами ложных дихотомий, мол, что ты выберешь: покосившиеся изгороди у российской хаты или современные технологии, цивилизованную Европу или Таежный союз? Поощряется культура внешне ориентированной зависти, то, что в советской терминологии называлось «низкопоклонство перед Западом». Наряду с идеализацией западного образа жизни скрыто проводится обесценивание и нивелировка отечественных достижений. Формируется так называемая колониальная мораль, основной принцип которой — «там хорошо, где нас нет».
Патриотизм, который, кстати, присущ почти всем успешным в экономике странам (США, Германия, Финляндия), ассоциируют с ограниченностью. После проведенной девальвации устойчивых ценностей общество поляризуется рядом дихотомических выборов («ты за красных или за белых?», «голосуй или проиграешь», «кто не скачет, тот москаль» и так далее).
По мере нагнетания градуса дискуссии реакция общества становится все более пограничной, легко стимулируются эмоции примитивной ярости, зависти. Идеологический противник дегуманизируется, подаются его клишированные и карикатурные образы, представление о нем становится черно-белым. Ответы же становятся все более эмоциональными, импульсивными и рефлекторными. Если добавить к этому давление массы (знакомое всем по примерам активизации футбольных болельщиков), то ситуация становится взрывоопасной.
Допустим, общество подвели к точке кипения. Что делать дальше, как это использовать?
Л. Т.: Пары бензина наполнили здание, осталось только поднести спичку. Организаторы социальных экспериментов руководствуются правилами стратега Сунь-Цзы: «…если окружаешь войско противника, оставь открытой одну сторону; если он находится в безвыходном положении, не нажимай на него, иначе он соберет все силы для ответа, а так он выйдет в нужном для тебя направлении». Разогретая социальная энергия выплескивается в сторону самого простого решения. Она используется как таран для пролома стен и троянский конь одновременно. Организаторы внешнего воздействия ищут точки уязвимости и противоречия в системе, умело играя на общественных противоречиях. Одновременно с этим они повышают эмоциональный накал дискуссий, формируя карикатурные образы оппонентов и предлагая самые простые решения.
Все это очень напоминает ситуацию на Украине.
Л. Т.: Разумеется, там разрабатывался именно такой сценарий. Сначала выявили точки уязвимости: коррумпированная и ограниченная власть, дезориентация элиты, отсутствие общественной саморегуляции, бедность населения. Была проделана большая подготовительная работа по противопоставлению двух базовых моделей развития и дискредитации традиционных ценностей. Постепенно разрушено критическое мышление, научные школы и традиции, снизился общий уровень образования населения. Украина была выбрана в качестве троянского коня, имевшего целью организовать конфликт России и ЕС, таким образом лишив их конкурентных преимуществ соединения доступного сырья и высоких технологий.
Украина была идеальным пространством для индукции социального расщепления: противоречивая история, искусственно слепленное государство, которое с самого начала несет в себе внутреннее противоречие (литовско-католическое наследие против московско-православного), прискорбная практика последних двух десятилетий с депрессивной экономикой и коррумпированным правительством, раскол общества, «комплекс жертвы» у украинцев, «имперский комплекс» у великороссов, нежелание слышать друг друга. Постепенно смещаются акценты от «Украина не Россия» до «Смерть русне!»
Вы полагаете, что этнический компонент играет здесь важную роль?
Л. Т.: Конфликт на Украине изначально не этнический, а социально-политический. Однако, с точки зрения психологии, национальный вопрос — это мощный козырь, которым не следует пренебрегать. Задачей кукловодов в таком случае является вовлечение архаических, глубинных механизмов психики, напрямую связанных с национально-родовой идентичностью. Ведь этнически-родовой конфликт между родственными народами формирует трещину и незарастающую рану в поколениях, делая процесс расщепления плохо обратимым.
С Украиной более-менее понятно. А как можно оценить реакцию граждан России?
Л. Т.: В каком-то смысле мы попали в расставленную ловушку. Власти страны были вынуждены действовать реактивно, на ходу, не имея возможности для детального анализа. Многие действия были навязаны извне. К счастью, удалось предотвратить спланированное разжигание межэтнического, межконфессионального конфликта в Крыму с вовлечением мусульманского мира в противостояние «кровавому режиму». Но в таком сценарии навязанных дихотомий любое действие запускает новую ловушку.
Это ловушки для власти или для общества?
Л. Т.: Для России в целом. Как власть, так и общество действовали строго по сценарию, который был разработан модераторами информационной войны. Как отреагировал российский обыватель на всю эту ситуацию? Точно так, как от него и ждали: мощным выплеском антиукраинских настроений.
Вы считаете, что это было неоправданно?
Л. Т.: Это объяснимо. Но, тем не менее, вредно. Дело в том, что культурная идентичность украинцев сложилась, и многие из них любят и ценят свою самобытную историю. Суть украинской идеи состояла в отказе от великодержавных притязаний (что отразилось в наименовании «малороссы»). Украина формировалась как казачья республика, союз свободных людей земли русской. И многие украинцы изначально совсем не сочувствовали организаторам переворота. Но развернувшаяся антиукраинская пропаганда оттолкнула их от России, чему весьма умело способствовала антироссийская пропаганда.
В свою очередь, квасные патриоты-укроненавистники из «диванных армий», не имевшие представления о сложности ситуации на Украине, выступали как карикатура на русскую идею. Их вклад стоит признать весьма вредоносным. Многократно повторяемые мантры о «хохлах, укравших наш газ», «майданутых укропитеках» и прочее достигали прямо противоположного эффекта, отбрасывая сомневающихся в лагерь идеологического противника. Большинство жителей Украины не поддерживали и не поддерживают фокусы направляемой заокеанскими кураторами власти, но они также не хотят и не будут поддерживать самоубийственный, полный презрения к ним тренд сознания российского обывателя.
Предположим, есть человек, который неравнодушен к тому, что происходит. Он сочувствует русским на Украине и при этом испытывает справедливое возмущение действиями украинских властей. Но в то же время он не хочет становиться зомби-ненавистником, чей праведный гнев работает в пользу противника. Как ему действовать в условиях информационной войны?
Л. Т.: Важно сохранять критическое мышление, способность видеть полутона и различать нюансы. Информацию стоит подвергать критическому анализу, избегая реагировать на эмоциональную подачу информационных материалов. Не вовлекаться в дискуссии с эмоционально-перегретыми участниками — им трудно что-либо доказать, так как у них есть желание говорить, но нет желания слышать (их речь вначале выглядит как приглашение к диалогу, а затем становится монологом). Свою позицию нужно постоянно перепроверять и обосновывать, прежде всего, для самого себя.
В дискуссиях важно побуждать оппонента мыслить альтернативами, допускать их формулировку и обсуждение. Избегать крайних эмоций и повышать уровень дискуссии, пресекая оскорбления и грубое обесценивание. Вместо «холиваров» — переговоры. Можно поучиться у полицейских, которые разговаривают с суицидентами и террористами. Спокойствие и чувство уверенности транслируют твою точку зрения гораздо лучше, чем импульсивная агрессия.
Таким образом можно одержать победу в информационной войне?
Л. Т.: Для начала нужно констатировать, что мы уже проиграли. Во всяком случае, на данном, тактическом этапе. Задачей противника было отторгнуть от нас Украину и украинцев не только в политическом, но и в эмоциональном плане. Эту задачу противник решил вполне.
Возможно ли как-то исправить ситуацию?
Л. Т.: Необходимо признать свои ошибки с самого начала. Например, мы в упор не признавали тот очевидный факт, что социальный протест на Майдане был справедливым. Это потом его оседлали известные интересанты с русофобскими лозунгами, а изначально побуждение украинцев было вполне разумным. Люди устали от коррупции, от вечной неопределенности, от властей, которые так и не решились сделать цивилизационный выбор. Мы же, вместо того чтобы услышать этих людей, зачем-то солидаризовались с прогнившей насквозь украинской властью. Это позволило заказчикам информационной войны сделать из евразийской идеи всемирное пугало коррупции. Нам следовало бы дистанцироваться от этого, а мы с готовностью впряглись за «своих». Хотя режим Януковича нам вовсе не «свой», более того — подставил нас изрядно.
Это ошибка наших властей. А что делать рядовым гражданам России, которые стали основной мишенью информационной войны?
Л. Т.: Прежде всего, отказаться от антиукраинской риторики и попытаться наладить диалог с украинцами — не как с врагом, но как с заблудшими братьями. И при этом важно ясно показывать источники и механизмы внешнего влияния. Метафорически говоря, украинский народ укушен обольстительным вампиром, но мало кто знает об этом. Важно активизировать критическое мышление. А оно всегда ведет к трезвости. Как сказано, «по плодам их судите их», тем более что они уже поспели. Язык логики и цифр действует медленнее, но убедительнее. Неоспоримые факты попадают в сердце легче, чем эмоциональные оценки. Находите и показывайте их.
Вам могут возразить: это пораженчество, мы и так постоянно уступаем, от этого становится только хуже.
Л. Т.: Повторюсь, побеждая «их», мы побеждаем самих себя. Ведь, как сказал президент России, «мы, по сути, один народ». Важно разделять тех, кого одурманили, и тех, кто имеет четкую задачу, поставленную извне и соответственно оплаченную. Ведь основная война идет за умы и сердца людей. И если мы не вовлекаемся в навязанные противоречия, а стремимся найти то, что нас объединяет, то это приближает нашу общую победу.
Источник - Русская весна
