Япония и СССР: стратегия вероломства
10 июля 2016
10.07.2016 - 7:00
Территориальные притязания Японии к нашей стране увязываются Токио с собственной трактовкой японо-советских отношений в годы Второй мировой войны.
Причем делается это не только правонационалистическими изданиями вроде получившей в последнее время дополнительную известность своими, мягко говоря, недружественными высказываниями в адрес страны пребывания аккредитованной в Москве газеты «Санкэй симбун», но и на правительственном уровне.
По японской версии, подписав в апреле 1941 г. пакт о нейтралитете, Япония-де честно его выполняла, а Советский Союз «вероломно нанес ей в 1945 г. удар в спину». Читаем в изданной министерством иностранных дел Японии на русском языке для распространения среди российского населения брошюре «Северные территории Японии»: «9 августа 1945 г., три дня спустя после первой атомной бомбардировки Хиросимы и как раз в день второй атомной бомбардировки Нагасаки, Советский Союз, в нарушение пакта о нейтралитете, вступил в войну против Японии, поражение которой уже не вызывало сомнений».
Ссылаясь на «неправомерность» вступления СССР по просьбе союзников в войну, японское правительство, по существу, требует пересмотреть ее территориальные итоги.
К сожалению, похожую трактовку истории подчас можно встретить в Интернете и среди откликов российских читателей на статьи на тему советско-японских отношений в годы Великой Отечественной войны. Полагаю, это является результатом недостаточного внимания в школах и ВУЗах к событиям военной поры в восточных районах нашей страны, которые и по сей день рассматриваются как периферийные и малозначимые. По пальцам одной руки можно пересчитать художественные фильмы и книги о войне на Востоке.
В связи с этим представляется нужным возвращаться к событиям лета 1941 г., когда 75 лет назад Советский Союз оказался перед реальной перспективой ведения весьма опасной для самого существования государства войны на два отдаленных друг от друга фронта — против Германии и ее сателлитов в Европе и Японии — на Дальнем Востоке.
13 апреля 1941 г. в Москве между СССР и Японией сроком на пять лет был подписан пакт о нейтралитете, согласно которому «в случае, если одна из договаривающихся сторон окажется объектом военных действий со стороны одной или нескольких третьих держав, другая договаривающаяся сторона будет соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта».
На состоявшемся затем банкете в Кремле царила атмосфера удовлетворения успешно завершившимся «дипломатическим блицкригом», как назвал пакт, подписавший его министр иностранных дел Японии Мацуока Ёсукэ. По свидетельству очевидцев, стремясь подчеркнуть свое радушие, Иосиф Сталин лично подвигал гостям тарелки с яствами и разливал вино. Однако обилие комплиментов не могло скрыть от наблюдателя, что за столом сидели не друзья, а противники.
Подняв свой бокал, Мацуока сказал: «Соглашение подписано. Я не лгу. Если я лгу, моя голова будет Ваша. Если Вы лжете, я приду за Вашей головой».
Сталин поморщился, а затем со всей серьезностью произнес: «Моя голова важна для моей страны. Так же, как Ваша для Вашей страны. Давайте позаботимся, чтобы наши головы остались на наших плечах».
Предложив затем тост за японскую делегацию, Сталин отметил вклад в заключение соглашения ее членов из числа военных.
«Эти, представляющие армию и флот люди заключили пакт о нейтралитете, исходя из общей ситуации, — заметил в ответ Мацуока. — На самом деле они всегда думают о том, как бы сокрушить Советский Союз». Сталин тут же парировал: «Хотелось бы напомнить всем японским военным, что сегодняшняя Советская Россия — это не прогнившая царская Российская империя, над которой вы однажды одержали победу».
Хотя Сталин попрощался с японским министром в Кремле, затем неожиданно он появился на Ярославском вокзале, чтобы лично проводить Мацуоку. Это был беспрецедентный и единственный в своем роде случай, когда советский лидер счел необходимым таким необычным жестом подчеркнуть важность советско-японской договоренности. Причем подчеркнуть не только японцам, но и немцам.
Зная, что среди провожающих Мацуоку был и германский посол в Москве фон Шуленбург, Сталин демонстративно обнимал на перроне японского министра, заявляя: «Вы азиат, и я азиат… Если мы будем вместе, все проблемы Азии могут быть решены». Мацуока отвечал: «Проблемы всего мира могут быть решены».
В целом негативно относящиеся к каким-либо договоренностям с Советским Союзом военные круги Японии, в отличие от политиков, не придавали пакту о нейтралитете особого значения. В «Секретном дневнике войны» японского генштаба армии 14 апреля 1941 г. была сделана следующая запись: «Значение данного договора состоит не в обеспечении вооруженного выступления на юге. Не является договор и средством избежать войны с США. Он лишь дает дополнительное время для принятия самостоятельного решения о начале войны против Советов».
Еще более определенно высказался в апреле 1941 г. военный министр Тодзио Хидэки: «Невзирая на пакт, мы будем активно осуществлять военные приготовления против СССР».
О том, что японские генералы рассматривали пакт о нейтралитете лишь как прикрытие завершения подготовки к наступательным операциям против Советского Союза, свидетельствует сделанное 26 апреля заявление начальника штаба размещенной у границ СССР Квантунской армии (группа армий) генерала Кимура на совещании командиров соединений этой армии.
«Необходимо, — заявил он, — с одной стороны, все более усиливать и расширять подготовку к войне с СССР, а с другой — поддерживать дружественные отношения с СССР, стремясь сохранить вооруженный мир и одновременно готовиться к операциям против Советского Союза, которые в решительный момент принесут верную победу Японии».
28 апреля советский военный атташе в Корее телеграфировал в центр: «22 апреля начальник штаба армии (японской армии в Корее. — А.К.) Такахаси заявил журналистам: «СССР, признавая мощь Японии, заключил с ней пакт о нейтралитете с тем, чтобы сконцентрировать свои войска на западе. Только военная сила может обеспечить эффективность пакта, и поэтому новое формирование ни Квантунской, ни Корейской армий ослаблено не будет, и они со своих позиций не уйдут. Такахаси привел исторические примеры, когда Китай, будучи в военном отношении слабее Японии, шел на заключение выгодных для Японии договоров. Сейчас основной задачей Японии, как он заявил, является завершение китайской войны».
Уже 22 июня 1941 г., в день начала гитлеровской агрессии против СССР, подписавший лишь два месяца назад советско-японский пакт о нейтралитете министр иностранных дел Мацуока, срочно прибыв к императору Хирохито, стал настойчиво предлагать незамедлительно напасть на Советский Союз.
В ответ на вопрос монарха, означает ли это отказ от выступления на юге, министр заявил, что «сначала надо напасть на Россию». Для этого предлагалось несколько отсрочить выступление на юге. Стремясь рассеять опасения императора, он убеждал: «Нужно начать с севера, а потом пойти на юг. Не войдя в пещеру тигра, не вытащишь тигренка. Нужно решиться».
Вопрос о нападении на СССР летом 1941 г. детально обсуждался на состоявшемся 2 июля секретном совещании в присутствии императора.
Выступивший на совещании председатель Тайного совета (консультативный орган при императоре) Хара Кадо говорил: «Я полагаю, все из вас согласятся, что война между Германией и Советским Союзом действительно является историческим шансом Японии. Поскольку Советский Союз поощряет распространение коммунизма в мире, мы будем вынуждены рано или поздно напасть на него. Но, так как империя все еще занята китайским инцидентом, мы не свободны в принятии решения о нападении на Советский Союз, как этого хотелось бы. Тем не менее я полагаю, что мы должны напасть на Советский Союз в удобный момент…
Я желаю, чтобы мы напали на Советский Союз… Кто-то может сказать, что в связи с пактом о нейтралитете Японии было бы неэтично нападать на Советский Союз… Если же мы нападем на него, никто не сочтет это предательством. Я с нетерпением жду возможности для нанесения удара по Советскому Союзу. Я прошу армию и правительство сделать это как можно скорее. Советский Союз должен быть уничтожен».
Императорским совещанием была принята «Программа национальной политики империи», в которой политика в отношении СССР была сформулирована следующим образом: «Наше отношение к германо-советской войне будет определяться в соответствии с духом Тройственного пакта (Японии, Германии и Италии).
Однако пока мы не будем вмешиваться в этот конфликт. Мы будем скрытно усиливать нашу военную подготовку против Советского Союза, придерживаясь независимой позиции. В это время мы будем вести дипломатические переговоры с большими предосторожностями. Если германо-советская война будет развиваться в направлении, благоприятном для империи, мы, прибегнув к вооруженной силе, разрешим северную проблему и обеспечим безопасность северных границ». Это решение напасть на СССР в момент его ослабления в борьбе с гитлеровской Германией получила в Японии название «стратегии спелой хурмы».
В июле—августе 1941 г. группировка выделенных для войны против СССР войск была доведена почти до 1 миллиона человек (только Квантунская армия насчитывала 850 тысяч солдат и офицеров),на границы с СССР было стянуто большое число авиации, артиллерии, танков, инженерных войск. Генштабом армии была определена дата нападения на СССР — 29 августа 1941 года.
Вероломное нападение на СССР не состоялось не потому, как утверждают японские пропагандисты, что Япония честно выполняла условия пакта о нейтралитете, а вследствие провала германского плана «молниеносной войны» и сохранения обороноспособности Советского Союза в восточных районах страны. «Советский Союз, ведя оборонительную войну против Германии, не ослабил свои силы на Востоке, сохранив группировку, равную Квантунской армии.
Таким образом, Советскому Союзу удалось достичь цели — оборона на Востоке, избежав войны… Главным фактором являлось то, что Советский Союз, обладая огромной территорией и многочисленным населением, за годы предвоенных пятилеток превратился в мощную экономическую и военную державу», — вынуждены признавать авторы насчитывающей более ста томов японской «Официальной истории войны в Великой Восточной Азии».
Избранная японским милитаристским руководством политика в отношении СССР отвечала интересам его германского союзника. И этот факт не могут отрицать японские историографы. Они пишут: «В основе отношений между Японией и Германией лежала общая цель — сокрушить Советский Союз…
В военном министерстве считали, что Япония должна способствовать военным успехам германской армии… Под верностью Тройственному пакту понималось стремление не уступать Великобритании и США, обуздать их силы в Восточной Азии, сковать советские войска на Дальнем Востоке и, воспользовавшись удобным моментом, разгромить их».
Тем, кто пытается утверждать о «честном» соблюдении Японией пакта о нейтралитете, хотелось бы напомнить некоторые цифры. В готовности к отражению японского нападения, которое могло начаться в любой момент, из 5493 тысяч человек общего состава Вооруженных Сил СССР на Дальнем Востоке и у южных границ находилось 1568 тысяч, или свыше 28%. Из 4495 танков, имевшихся на вооружении Красной Армии в то время, на Дальнем Востоке и у южных границ находился 2541 танк, из 5274 самолетов там же оставался 2951 самолет. И хотя это была не новейшая техника, она могла быть эффективно использована в борьбе на советско-германском фронте.
В годы Великой Отечественной войны японское военно-политическое руководство по согласованию с германским правительством и военным командованием сознательно поддерживало напряженность на границе с СССР. С этой целью части и соединения предназначенной для нападения на СССР Квантунской армии 779 раз нарушали сухопутную границу, а самолеты ВВС Японии 433 раза вторгались в воздушное пространство Советского Союза.
Советская территория нередко подвергалась обстрелу, на нее засылались шпионские и диверсионные отряды. Японская военная разведка активно добывала шпионские сведения для германской армии, которые по признанию представителей командования вермахта широко использовались при планировании и проведении крупных операций на советско-германском фронте.
Явным нарушением пакта о нейтралитете с СССР были многочисленные случаи нападения японского военного флота на советские торговые суда, причем не только в прилегающих к Японии водах, но и в нейтральных портах и даже в территориальных водах Советского Союза. Это также являлось согласованными с германским командованием действиями.
Приведем лишь один документ. Еще 6 декабря 1941 г. министерство иностранных дел Японии дало указание своему послу в Германии Осима Хироси сообщить германскому правительству следующее: «Объясните, что в случае возникновения войны с Соединенными Штатами мы будем захватывать все американские суда, предназначенные для Советской России. Если Риббентроп будет настаивать (на вступлении Японии в войну против СССР. — А.К.),сделайте заявление о том, что Япония не допустит транспортировки военных материалов из США в СССР через японские воды».
Впоследствии японское правительство докладывало германскому министерству иностранных дел о каждой враждебной акции Японии в отношении СССР на море. По представленным Токийскому трибуналу для главных японских военных преступников данным в период с июня 1941 по 1945 г. японский военно-морской флот задержал 178 и потопил 18 советских торговых судов, нанеся убытки советскому судоходству на сумму 637 млн рублей.
На протяжении Второй мировой войны Япония регулярно снабжала Германию дефицитными стратегическими материалами из захваченных районов Юго-Восточной Азии. В Германию до последних дней войны на японских кораблях и подводных лодках доставлялись вольфрам, натуральный каучук, цветные металлы.
Японский оперативно-стратегический план войны против СССР «Кантокуэн» («Особые маневры Квантунской армии») и мероприятия по его осуществлению сохранялись до 1943 года. И лишь на 1944 г. в связи с победами советских войск в Сталинградской и Курской битвах впервые в истории японского генерального штаба был составлен не наступательный, а оборонительный план войны с Россией.
Факты убеждают в том, что политика милитаристской Японии в годы войны нарушала положения пакта о нейтралитете, вела к затягиванию Великой Отечественной и Второй мировой войны в целом, увеличению жертв советского и других народов. Советское правительство имело достаточно оснований заявить 5 апреля 1945 г. японскому правительству: «…Обстановка изменилась в корне. Германия напала на СССР, а Япония, союзница Германии, помогает последней в ее войне против СССР. Кроме того, Япония воюет с США и Англией, которые являются союзниками Советского Союза.
При таком положении Пакт о нейтралитете между Японией и СССР потерял смысл, и продление этого Пакта стало невозможным…»
Проблема оценки действий сторон в связи с существованием в годы Второй мировой войны советско-японского пакта о нейтралитете имеет немаловажное значение не только с точки зрения изучения и осмысления исторического прошлого, но и для современных отношений двух государств, их текущей политики.
Японские правительства, независимо от партийной принадлежности, не имея других доводов, упорно используют обвинения Советского Союза в «нарушении» пакта о нейтралитете для попыток обосновать притязания на законно вошедшие в состав СССР Курильские острова. Утверждается, что эти территории и по сей день «оккупированы» теперь уже не СССР — Россией.
Токийский трибунал же именуется недовольными итогами войны правыми силами Японии «неправедным судом победителей», с результатами которого современная Япония не должна-де соглашаться. Для подкрепления этого несколько лет назад в Японии выпущены восемь объемных томов, в которых собраны все выступления стороны защиты. В издание вошли доводы тогдашних адвокатов подсудимых, которые в силу их неубедительности и явной тенденциозности не были приняты Трибуналом.
Теперь определенные силы, публикуя выступления защитников военных преступников, обращаются к нынешнему поколению японцев с тем, чтобы убедить его в «невинности и мученической смерти» осужденных судом Токийского Трибунала. В одном ряду с этими попытками обелить злодеяния уничтожившего десятки миллионов людей преступного режима стоит и канонизация душ казненных по приговору Трибунала в синтоистском храме «Ясукуни», этом именуемом в странах Восточной Азии «святилище милитаризма».
В заключение хотелось бы вновь обратить внимание на то, что в нашей стране не опубликованы в должном объеме хранящиеся в архивах материалы Токийского трибунала и российская общественность может лишь частично с ними ознакомиться в изданных еще в Советском Союзе немногочисленных публикациях. Работа эта кропотливая и трудоемкая, но весьма важная в нашем современном мире, где история становится объектом ожесточенной борьбы за умы и сердца людей.
Анатолий Кошкин
Территориальные притязания Японии к нашей стране увязываются Токио с собственной трактовкой японо-советских отношений в годы Второй мировой войны.
Причем делается это не только правонационалистическими изданиями вроде получившей в последнее время дополнительную известность своими, мягко говоря, недружественными высказываниями в адрес страны пребывания аккредитованной в Москве газеты «Санкэй симбун», но и на правительственном уровне.
По японской версии, подписав в апреле 1941 г. пакт о нейтралитете, Япония-де честно его выполняла, а Советский Союз «вероломно нанес ей в 1945 г. удар в спину». Читаем в изданной министерством иностранных дел Японии на русском языке для распространения среди российского населения брошюре «Северные территории Японии»: «9 августа 1945 г., три дня спустя после первой атомной бомбардировки Хиросимы и как раз в день второй атомной бомбардировки Нагасаки, Советский Союз, в нарушение пакта о нейтралитете, вступил в войну против Японии, поражение которой уже не вызывало сомнений».
Ссылаясь на «неправомерность» вступления СССР по просьбе союзников в войну, японское правительство, по существу, требует пересмотреть ее территориальные итоги.
К сожалению, похожую трактовку истории подчас можно встретить в Интернете и среди откликов российских читателей на статьи на тему советско-японских отношений в годы Великой Отечественной войны. Полагаю, это является результатом недостаточного внимания в школах и ВУЗах к событиям военной поры в восточных районах нашей страны, которые и по сей день рассматриваются как периферийные и малозначимые. По пальцам одной руки можно пересчитать художественные фильмы и книги о войне на Востоке.
В связи с этим представляется нужным возвращаться к событиям лета 1941 г., когда 75 лет назад Советский Союз оказался перед реальной перспективой ведения весьма опасной для самого существования государства войны на два отдаленных друг от друга фронта — против Германии и ее сателлитов в Европе и Японии — на Дальнем Востоке.
13 апреля 1941 г. в Москве между СССР и Японией сроком на пять лет был подписан пакт о нейтралитете, согласно которому «в случае, если одна из договаривающихся сторон окажется объектом военных действий со стороны одной или нескольких третьих держав, другая договаривающаяся сторона будет соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта».
На состоявшемся затем банкете в Кремле царила атмосфера удовлетворения успешно завершившимся «дипломатическим блицкригом», как назвал пакт, подписавший его министр иностранных дел Японии Мацуока Ёсукэ. По свидетельству очевидцев, стремясь подчеркнуть свое радушие, Иосиф Сталин лично подвигал гостям тарелки с яствами и разливал вино. Однако обилие комплиментов не могло скрыть от наблюдателя, что за столом сидели не друзья, а противники.
Подняв свой бокал, Мацуока сказал: «Соглашение подписано. Я не лгу. Если я лгу, моя голова будет Ваша. Если Вы лжете, я приду за Вашей головой».
Сталин поморщился, а затем со всей серьезностью произнес: «Моя голова важна для моей страны. Так же, как Ваша для Вашей страны. Давайте позаботимся, чтобы наши головы остались на наших плечах».
Предложив затем тост за японскую делегацию, Сталин отметил вклад в заключение соглашения ее членов из числа военных.
«Эти, представляющие армию и флот люди заключили пакт о нейтралитете, исходя из общей ситуации, — заметил в ответ Мацуока. — На самом деле они всегда думают о том, как бы сокрушить Советский Союз». Сталин тут же парировал: «Хотелось бы напомнить всем японским военным, что сегодняшняя Советская Россия — это не прогнившая царская Российская империя, над которой вы однажды одержали победу».
Хотя Сталин попрощался с японским министром в Кремле, затем неожиданно он появился на Ярославском вокзале, чтобы лично проводить Мацуоку. Это был беспрецедентный и единственный в своем роде случай, когда советский лидер счел необходимым таким необычным жестом подчеркнуть важность советско-японской договоренности. Причем подчеркнуть не только японцам, но и немцам.
Зная, что среди провожающих Мацуоку был и германский посол в Москве фон Шуленбург, Сталин демонстративно обнимал на перроне японского министра, заявляя: «Вы азиат, и я азиат… Если мы будем вместе, все проблемы Азии могут быть решены». Мацуока отвечал: «Проблемы всего мира могут быть решены».
В целом негативно относящиеся к каким-либо договоренностям с Советским Союзом военные круги Японии, в отличие от политиков, не придавали пакту о нейтралитете особого значения. В «Секретном дневнике войны» японского генштаба армии 14 апреля 1941 г. была сделана следующая запись: «Значение данного договора состоит не в обеспечении вооруженного выступления на юге. Не является договор и средством избежать войны с США. Он лишь дает дополнительное время для принятия самостоятельного решения о начале войны против Советов».
Еще более определенно высказался в апреле 1941 г. военный министр Тодзио Хидэки: «Невзирая на пакт, мы будем активно осуществлять военные приготовления против СССР».
О том, что японские генералы рассматривали пакт о нейтралитете лишь как прикрытие завершения подготовки к наступательным операциям против Советского Союза, свидетельствует сделанное 26 апреля заявление начальника штаба размещенной у границ СССР Квантунской армии (группа армий) генерала Кимура на совещании командиров соединений этой армии.
«Необходимо, — заявил он, — с одной стороны, все более усиливать и расширять подготовку к войне с СССР, а с другой — поддерживать дружественные отношения с СССР, стремясь сохранить вооруженный мир и одновременно готовиться к операциям против Советского Союза, которые в решительный момент принесут верную победу Японии».
28 апреля советский военный атташе в Корее телеграфировал в центр: «22 апреля начальник штаба армии (японской армии в Корее. — А.К.) Такахаси заявил журналистам: «СССР, признавая мощь Японии, заключил с ней пакт о нейтралитете с тем, чтобы сконцентрировать свои войска на западе. Только военная сила может обеспечить эффективность пакта, и поэтому новое формирование ни Квантунской, ни Корейской армий ослаблено не будет, и они со своих позиций не уйдут. Такахаси привел исторические примеры, когда Китай, будучи в военном отношении слабее Японии, шел на заключение выгодных для Японии договоров. Сейчас основной задачей Японии, как он заявил, является завершение китайской войны».
Уже 22 июня 1941 г., в день начала гитлеровской агрессии против СССР, подписавший лишь два месяца назад советско-японский пакт о нейтралитете министр иностранных дел Мацуока, срочно прибыв к императору Хирохито, стал настойчиво предлагать незамедлительно напасть на Советский Союз.
В ответ на вопрос монарха, означает ли это отказ от выступления на юге, министр заявил, что «сначала надо напасть на Россию». Для этого предлагалось несколько отсрочить выступление на юге. Стремясь рассеять опасения императора, он убеждал: «Нужно начать с севера, а потом пойти на юг. Не войдя в пещеру тигра, не вытащишь тигренка. Нужно решиться».
Вопрос о нападении на СССР летом 1941 г. детально обсуждался на состоявшемся 2 июля секретном совещании в присутствии императора.
Выступивший на совещании председатель Тайного совета (консультативный орган при императоре) Хара Кадо говорил: «Я полагаю, все из вас согласятся, что война между Германией и Советским Союзом действительно является историческим шансом Японии. Поскольку Советский Союз поощряет распространение коммунизма в мире, мы будем вынуждены рано или поздно напасть на него. Но, так как империя все еще занята китайским инцидентом, мы не свободны в принятии решения о нападении на Советский Союз, как этого хотелось бы. Тем не менее я полагаю, что мы должны напасть на Советский Союз в удобный момент…
Я желаю, чтобы мы напали на Советский Союз… Кто-то может сказать, что в связи с пактом о нейтралитете Японии было бы неэтично нападать на Советский Союз… Если же мы нападем на него, никто не сочтет это предательством. Я с нетерпением жду возможности для нанесения удара по Советскому Союзу. Я прошу армию и правительство сделать это как можно скорее. Советский Союз должен быть уничтожен».
Императорским совещанием была принята «Программа национальной политики империи», в которой политика в отношении СССР была сформулирована следующим образом: «Наше отношение к германо-советской войне будет определяться в соответствии с духом Тройственного пакта (Японии, Германии и Италии).
Однако пока мы не будем вмешиваться в этот конфликт. Мы будем скрытно усиливать нашу военную подготовку против Советского Союза, придерживаясь независимой позиции. В это время мы будем вести дипломатические переговоры с большими предосторожностями. Если германо-советская война будет развиваться в направлении, благоприятном для империи, мы, прибегнув к вооруженной силе, разрешим северную проблему и обеспечим безопасность северных границ». Это решение напасть на СССР в момент его ослабления в борьбе с гитлеровской Германией получила в Японии название «стратегии спелой хурмы».
В июле—августе 1941 г. группировка выделенных для войны против СССР войск была доведена почти до 1 миллиона человек (только Квантунская армия насчитывала 850 тысяч солдат и офицеров),на границы с СССР было стянуто большое число авиации, артиллерии, танков, инженерных войск. Генштабом армии была определена дата нападения на СССР — 29 августа 1941 года.
Вероломное нападение на СССР не состоялось не потому, как утверждают японские пропагандисты, что Япония честно выполняла условия пакта о нейтралитете, а вследствие провала германского плана «молниеносной войны» и сохранения обороноспособности Советского Союза в восточных районах страны. «Советский Союз, ведя оборонительную войну против Германии, не ослабил свои силы на Востоке, сохранив группировку, равную Квантунской армии.
Таким образом, Советскому Союзу удалось достичь цели — оборона на Востоке, избежав войны… Главным фактором являлось то, что Советский Союз, обладая огромной территорией и многочисленным населением, за годы предвоенных пятилеток превратился в мощную экономическую и военную державу», — вынуждены признавать авторы насчитывающей более ста томов японской «Официальной истории войны в Великой Восточной Азии».
Избранная японским милитаристским руководством политика в отношении СССР отвечала интересам его германского союзника. И этот факт не могут отрицать японские историографы. Они пишут: «В основе отношений между Японией и Германией лежала общая цель — сокрушить Советский Союз…
В военном министерстве считали, что Япония должна способствовать военным успехам германской армии… Под верностью Тройственному пакту понималось стремление не уступать Великобритании и США, обуздать их силы в Восточной Азии, сковать советские войска на Дальнем Востоке и, воспользовавшись удобным моментом, разгромить их».
Тем, кто пытается утверждать о «честном» соблюдении Японией пакта о нейтралитете, хотелось бы напомнить некоторые цифры. В готовности к отражению японского нападения, которое могло начаться в любой момент, из 5493 тысяч человек общего состава Вооруженных Сил СССР на Дальнем Востоке и у южных границ находилось 1568 тысяч, или свыше 28%. Из 4495 танков, имевшихся на вооружении Красной Армии в то время, на Дальнем Востоке и у южных границ находился 2541 танк, из 5274 самолетов там же оставался 2951 самолет. И хотя это была не новейшая техника, она могла быть эффективно использована в борьбе на советско-германском фронте.
В годы Великой Отечественной войны японское военно-политическое руководство по согласованию с германским правительством и военным командованием сознательно поддерживало напряженность на границе с СССР. С этой целью части и соединения предназначенной для нападения на СССР Квантунской армии 779 раз нарушали сухопутную границу, а самолеты ВВС Японии 433 раза вторгались в воздушное пространство Советского Союза.
Советская территория нередко подвергалась обстрелу, на нее засылались шпионские и диверсионные отряды. Японская военная разведка активно добывала шпионские сведения для германской армии, которые по признанию представителей командования вермахта широко использовались при планировании и проведении крупных операций на советско-германском фронте.
Явным нарушением пакта о нейтралитете с СССР были многочисленные случаи нападения японского военного флота на советские торговые суда, причем не только в прилегающих к Японии водах, но и в нейтральных портах и даже в территориальных водах Советского Союза. Это также являлось согласованными с германским командованием действиями.
Приведем лишь один документ. Еще 6 декабря 1941 г. министерство иностранных дел Японии дало указание своему послу в Германии Осима Хироси сообщить германскому правительству следующее: «Объясните, что в случае возникновения войны с Соединенными Штатами мы будем захватывать все американские суда, предназначенные для Советской России. Если Риббентроп будет настаивать (на вступлении Японии в войну против СССР. — А.К.),сделайте заявление о том, что Япония не допустит транспортировки военных материалов из США в СССР через японские воды».
Впоследствии японское правительство докладывало германскому министерству иностранных дел о каждой враждебной акции Японии в отношении СССР на море. По представленным Токийскому трибуналу для главных японских военных преступников данным в период с июня 1941 по 1945 г. японский военно-морской флот задержал 178 и потопил 18 советских торговых судов, нанеся убытки советскому судоходству на сумму 637 млн рублей.
На протяжении Второй мировой войны Япония регулярно снабжала Германию дефицитными стратегическими материалами из захваченных районов Юго-Восточной Азии. В Германию до последних дней войны на японских кораблях и подводных лодках доставлялись вольфрам, натуральный каучук, цветные металлы.
Японский оперативно-стратегический план войны против СССР «Кантокуэн» («Особые маневры Квантунской армии») и мероприятия по его осуществлению сохранялись до 1943 года. И лишь на 1944 г. в связи с победами советских войск в Сталинградской и Курской битвах впервые в истории японского генерального штаба был составлен не наступательный, а оборонительный план войны с Россией.
Факты убеждают в том, что политика милитаристской Японии в годы войны нарушала положения пакта о нейтралитете, вела к затягиванию Великой Отечественной и Второй мировой войны в целом, увеличению жертв советского и других народов. Советское правительство имело достаточно оснований заявить 5 апреля 1945 г. японскому правительству: «…Обстановка изменилась в корне. Германия напала на СССР, а Япония, союзница Германии, помогает последней в ее войне против СССР. Кроме того, Япония воюет с США и Англией, которые являются союзниками Советского Союза.
При таком положении Пакт о нейтралитете между Японией и СССР потерял смысл, и продление этого Пакта стало невозможным…»
Проблема оценки действий сторон в связи с существованием в годы Второй мировой войны советско-японского пакта о нейтралитете имеет немаловажное значение не только с точки зрения изучения и осмысления исторического прошлого, но и для современных отношений двух государств, их текущей политики.
Японские правительства, независимо от партийной принадлежности, не имея других доводов, упорно используют обвинения Советского Союза в «нарушении» пакта о нейтралитете для попыток обосновать притязания на законно вошедшие в состав СССР Курильские острова. Утверждается, что эти территории и по сей день «оккупированы» теперь уже не СССР — Россией.
Токийский трибунал же именуется недовольными итогами войны правыми силами Японии «неправедным судом победителей», с результатами которого современная Япония не должна-де соглашаться. Для подкрепления этого несколько лет назад в Японии выпущены восемь объемных томов, в которых собраны все выступления стороны защиты. В издание вошли доводы тогдашних адвокатов подсудимых, которые в силу их неубедительности и явной тенденциозности не были приняты Трибуналом.
Теперь определенные силы, публикуя выступления защитников военных преступников, обращаются к нынешнему поколению японцев с тем, чтобы убедить его в «невинности и мученической смерти» осужденных судом Токийского Трибунала. В одном ряду с этими попытками обелить злодеяния уничтожившего десятки миллионов людей преступного режима стоит и канонизация душ казненных по приговору Трибунала в синтоистском храме «Ясукуни», этом именуемом в странах Восточной Азии «святилище милитаризма».
В заключение хотелось бы вновь обратить внимание на то, что в нашей стране не опубликованы в должном объеме хранящиеся в архивах материалы Токийского трибунала и российская общественность может лишь частично с ними ознакомиться в изданных еще в Советском Союзе немногочисленных публикациях. Работа эта кропотливая и трудоемкая, но весьма важная в нашем современном мире, где история становится объектом ожесточенной борьбы за умы и сердца людей.
Анатолий Кошкин
Источник - Русская весна
