Человек — лишнее звено?

ТИМАКОВ Владимир
Наука до сих пор не может убедительно объяснить, как возникла жизнь. Предполагается, что первые «молекулы жизни» — белки и нуклеиновые кислоты — зародились в «первичном бульоне», в смеси азот- и углеродсодержащих соединений, под воздействием мощных энергетических импульсов (молний или вулканических извержений). Правда, подтверждений этой гипотезы обнаружить невозможно, потому что никакого «первичного бульона», богатого строительным материалом для «молекул жизни», аминокислотами и нуклеотидами, в окружающей нас природе нет.
Точно такое же «белое пятно» зияет между жизнью животной и жизнью разумной. В природе не существует промежуточных звеньев между человеком и обезьяной. Венцом человекообразных приматов является шимпанзе, с максимальным интеллектуальным уровнем двух-трёхлетнего ребёнка, а вышестоящий образец умственной эволюции — Хомо Сапиенс — уже блистает стобалльным ай-кью. Где переходные формы с интеллектом хотя бы в 30–40% от человеческого?
Наличие «белых пятен» между разными уровнями организации материи заставляет верить либо в чудесные события, либо в «эволюционные скачки», с помощью которых природа перепрыгивает со ступени на ступень. Хотя отсутствие переходных звеньев можно объяснить гораздо более прозаическим способом.
«Первичный бульон» из аминокислот и нуклеотидов мог спокойно существовать на протяжении сотен миллионов лет, пока не возникли простейшие организмы. Но как только на планете появились существа, способные кушать, у «первичного бульона» не осталось никаких шансов. Ведь потреблять готовые «строительные кирпичики жизни» гораздо легче и удобнее, чем синтезировать их из неорганики. Как только примитивные организмы заселили поверхность планеты, они должны были немедленно сожрать весь «первичный бульон». И с тех пор, едва только где-нибудь случайным образом возникнут аминокислота или нуклеотид, немедленно находится кто-то, желающий присвоить их для собственных нужд: какая-нибудь голодная амёба, бактерия или плесень.
Это похоже на изменение природы с приходом человека. Никому из нас не приходит в голову искать на площадях Москвы грибы или охотиться на дичь. А ведь когда-то на месте русской столицы шумели леса, в них росли боровики и токовали тетерева. Но люди, как более сильные и конкурентоспособные живые существа, переделали первозданную природу для своих нужд. В черте города они собрали все грибы и перестреляли всю дичь. И теперь, если где-нибудь на Сретенке и пробьётся случайный грибок, его немедленно сорвёт рука удивлённого горожанина; и если где-нибудь среди городских «пробок» вдруг загуляет приблудный лось, его тут же отправят либо за МКАД, либо в зоопарк. Обитатели антропогенного городского ландшафта полностью вытеснили своих предшественников.
Вероятно, точно так же активная биосфера, населённая живыми организмами, вытеснила предшествующий ей «первичный бульон». Возник новый мир, в котором не осталось места некоторым предыдущим формам.
Очевидно, похожая судьба постигла и человекоподобных приматов. Археологи находят останки множества существ,- эректусов, хабилисов, парантропов,- чьи внешние признаки, в частности — размер черепной коробки, позволяют поместить их между человеком и обезьяной. Последние, совсем уже близкие к нам гоминиды — неандертальцы и «денисовцы» — ходили по земле всего-то тридцать-пятьдесят тысяч лет назад. В масштабах эволюционного времени это даже не «вчера», а «сегодня с утра». Ещё «с утра» были, а «к обеду» пропали!
Почему они исчезли? Загадка не выглядит столь уж сложной. На костях людей каменного века, особенно на костях мужчин, обнаруживается немало следов от ударов кремнёвого или костяного оружия. Междоусобные войны были для палеолита обычным состоянием. Похоже, военная фортуна была благосклоннее к нашим предкам, чем к неандертальцам или «денисовцам». Скорее всего, сапиенсы, то есть люди, других гоминид попросту перебили. Или лишили средств к существованию, не подпуская неандертальских охотников к пищевым стадам мамонтов и копытных,- что, в общем-то, привело к такому же трагичному результату. Цикл палеолитических войн завершился тотальным геноцидом переходных человекообразных видов.
Получается, что всякий новый уровень организации материи, как только он сформировался и вступил в свои права,- не терпит промежуточных форм. Это похоже не стретегию руфера, который, забравшись по верёвочной лестнице на расположенный выше этаж, втягивает за собой верёвку, чтобы следом не залезли другие. Этаж занят!
Такая стратегия, кстати, служит ответом на популярный вопрос: почему сегодня обезьяны не эволюционируют в людей? Попробуй тут, поэволюционируй, когда этаж уже занят! Представьте себе, что будет, если среди шимпанзе или горилл появится какая-то особо одарённая группа, делавшая шаг вперёд в интеллектуальном развитии. Чем займутся первым делом эти умные обезьяны? Конечно, будут совершенствовать самую эффективную технологию добычи самых полезных ресурсов, то есть воровать плоды с человеческих полей. Столкновение с людьми станет неизбежным.
Ясно, что закончится жизнь этих обезьяньих вундеркиндов плачевно. Люди просто не позволят, чтобы на нашей территории (а «наша территория» это сегодня вся поверхность Земли) хозяйничал кто-то другой, «слишком умный». Вот и остаётся нашим ближайшим генетическим родственникам, современным шимпанзе и гориллам, сидеть в глубине лесов и не высовываться, чтобы не раздражать владыку планеты. Не исключено, что они даже поглупели за время человеческого господства, потому что быть чересчур умным по соседству с более умным и сильным конкурентом — небезопасно.
Сегодня Хомо Сапиенс может упиваться своим величием. Есть повод гордиться тем, что верёвочная лестница на «наш этаж» втянута, а никаких «этажей» выше нашего нет. Вот только надолго ли? Не превратится ли сам человек в промежуточное звено, которое окажется лишним на эволюционной лестнице?

А к шагу на следующую ступень мир движется семимильными шагами. Когда-то главным условием для шага из царства неорганики в царство жизни было возникновение «первичного бульона» биосферы: аминокислот и нуклеотидов. Сегодня, благодаря человеческой деятельности, уже создан «первичный бульон» ноосферы: письменность, цифры, информационные коды. Созданы и первые «строительные кирпичики» для нового уровня организованной материи — самообучающиеся компьютеры. На их основе может возникнуть царство глобального искусственного интеллекта.
Пока ёмкость компьютерных процессоров уступает ёмкости человеческого мозга, но это -дело времени. Очень скоро положение изменится.

Уже сейчас лишь самые гениальные из людей могут противостоять компьютерам в искусстве шахматной игры. Через одно-два десятилетия не сможет никто.

Вот уже компьютер учится водить машину по оживлённым трассам. Через двадцать-тридцать лет автопилоты на дорогах станут массовым явлением. А к концу столетия, глядишь, искусственный автопилот окажется настолько надёжнее рассеянного и эмоционального человеческого мозга, что людям вовсе запретят садиться за руль.
Мы уверенно движемся к тому порядку, при котором всё больше и больше сфер привычной жизнедеятельности будет передаваться под контроль искусственного интеллекта, а вмешательство людей с их далеко не всегда рациональными, а порой откровенно импульсивными требованиями — всё больше и больше ограничиваться. В какой-то период техническая ноосфера достигнет такого совершенства и такой способности к самостоятельному развитию, что человек покажется лишним звеном.
Не будем ли мы тогда выглядеть теми самыми «чересчур умными обезьянами», чьи неупорядоченные желания вносят сумятицу в великолепно отлаженный механизм кибернетической жизни? Как отнесутся к нам суперинтеллектуальные роботы будущих поколений? Не попросят ли они нас убраться в джунгли (как шимпанзе) или вообще покинуть историческую арену (как неандертальцев)? Незавидная перспектива…
Правда, в отличие от шимпанзе и даже от неандертальцев, мы чуть-чуть научились планировать будущее. Дальнейшая судьба рода людского, как и грядущее направление эволюционной гонки, в немалой степени зависят от нас самих. Мы же своими руками создаём ту техносферу, которая либо отвергнет нас, либо будет нам служить. И если сегодня сплошь и рядом развиваются экологические технологии, позволяющие беречь всякую живность от отравления производственными отходами, то не пора ли задуматься над гуманитарными технологиями, которые позволят уберечь наших потомков от подчинения искусственному интеллекту? В то время, как тысячи энтузиастов в разных концах планеты бьются над сохранением редких амфибий и жуков, пришло время подумать о сохранении человека. Хомо Сапиенс должен выжить как биологический вид и как культурный феномен.
Сегодня такая задача может показаться надуманной. В лучшем случае, относящейся к туманному, отдалённому завтра. Но, учитывая головокружительные темпы перемен, завтра может прийти быстрее, чем мы ожидаем. Если не начать готовиться сейчас же, завтра будет поздно. Человек не должен оказаться всего лишь переходной ступенью от животного к киборгу. Человек достоин сохранить самоценное значение в этом мире.
Вот почему появление «Манифеста экогуманизма» выглядит очень своевременным. До сих пор усилия экологов были направлены на то, чтобы защитить природу от человека. Наступает время задуматься над тем, как защитить человека.