Синдром неприкосновенности

МАРАХОВСКИЙ Виктор
Немного свежей статистики. Как сообщает британская пресса, за последний год в Англии и Уэльсе подано 12 300 заявлений о сексуальных домогательствах в отношении мужчин и мальчиков. Преимущественно жертвы пострадали от мужчин же.
Интересна тут не только сама цифра. Интересна динамика.
По сравнению с данными десятилетней давности, когда было подано 3 819 заявлений — число мужчин, сообщающих о приставаниях и сексуальном насилии над ними, выросло более чем в три раза.
Это всё ещё сильно уступает числу заявлений от женщин (согласно ранее опубликованным оценкам, согласно которым в Англии и Уэльсе ежегодно насилуют по восемьдесят тысяч гражданок, а ещё 400 тысяч становятся жертвами домогательств. Впрочем, и голубых в Великобритании меньше, чем гетеросексуалов). Но по темпам прироста мужчины ускоряются и обгоняют: количество заявлений от женщин за десять лет увеличилось всего на 81%.
Согласно признаниям в СМИ, британцев насилуют практически повсеместно. Их насилуют в частных школах и в университетах. Насилуют в подворотнях и на рабочих местах, в развлекательной индустрии и юношеских футбольных командах. Их насилуют врачи и телезвёзды, тренеры и преподаватели, родственники и знакомые. Те, кому удаётся ускользнуть, получают так называемые «нежелательные сексуальные предложения» по интернету.
Однако долгие годы преступления этого рода оставались латентными, то есть скрытыми от глаз статистики. И лишь с развитием гласности жертвы многогранного сексуального насилия перестают бояться, что их социально заклеймят, перестают винить себя и совершают своего рода большой социальный каминг-аут.
А теперь — собственно почему мы об этом пишем.
Поскольку кампания за «каминг-аут жертв» ведётся уже не первое десятилетие, она определённо должна была изменить портрет общества (в данном случае передового британского) в лучшую сторону. Ведь если начинается общественная кампания, она же не может преследовать в качестве цели только наказание преступников, но и снижение числа преступлений. И даже более: отношения между людьми должны бы стать свободнее, гуманнее, социальные связи прочнее, а граждане в целом счастливее — ну или как-то так.
Ну так вот: согласно последним доступным данным (за 2016 год), число осужденных за изнасилования «достигло невиданных ранее масштабов» — 5,2 тысячи человек. За прочие сексуальные преступления — сели 13,5 тысяч человек, что тоже рекорд.
По количеству регистрируемых изнасилований Великобритания опережает не только Россию (где официально порядка 4 тысяч изнасилований в год, а неофициально называются цифры с разбросом от 10 до 30 тысяч). Но также, причём в разы, Францию и Германию. Согласно ещё одной пачке исследований, 6,5% запросов на детскую порнографию в глобальном интернете в середине 2010-х приходило из Великобритании — при том, что британцы составляют менее 1% мирового населения.
Это можно трактовать по-разному. Например, в том ключе, что схема выявления преступлений и наказаний за них в Великобритании совершенствуется, постепенно приближаясь к реальным цифрам — в то время как остальной мир пребывает в состоянии латентного горя.
Но штука вся в том, что это почему-то не излечивает общество в целом. Как констатирует британское же правительство, число граждан, живущих в одиночестве, увеличивается — и увеличится ещё на четверть в ближайшие 25 лет. Средний прирост «одиночных домохозяйств» составляет 166 тысяч в год. И рост этой цифры не может затормозить даже тот факт, что молодые люди всё чаще остаются жить с родителями до тех пор, когда их уже и молодыми-то не назовёшь.
Количество детей у британцев, по последним доступным данным, достигло десятилетнего минимума в 2016-м, сократившись по сравнению с 2012-м примерно на 8%. И это при том, что население (во многом за счёт иммиграции) с тех пор лишь выросло.
Разумеется, никакой прямой связи между кризисом социальных связей и ростом «сексуальной гласности» нет. Однако по меньшей мере один косвенный эффект от общественных антинасильственных кампаний тут проследить можно.
Речь, если можно так выразиться, о росте «неприкосновенного самосознания». То есть граждане, наученные лучше распознавать многочисленные и разнообразные попытки их нагнуть, подавить, использовать и так далее — соответственно тщательнее берегут себя от рисков. И в рамках политики по охране своей неприкосновенности — всё реже вступают в близкие социальные контакты третьей степени.
Проще говоря, вместе с осознанием собственных уязвимостей растёт и банальная отчуждённость. Причём отчуждённость эта обоюдна: люди боятся как стать жертвами, так и быть обвинёнными в наказуемом поведении. Грубо говоря, члены передового общества всё меньше хотят друг с другом связываться.
Почему британский опыт представляется важным: он передовой, но не уникальный. Те же процессы социального отчуждения прослеживаются и во всем мире, и у нас в том числе. Пусть и в несколько смягчённом виде (впрочем, благодарить тут стоит скорее не условную духовность, а просто бедность населения, кооперирующегося по-старинке в семьи и кланы, чтобы успешнее выживать. Из-за чего в 2017 году, например, на фоне резкого падения рождаемости внезапно резко же выросло число браков по отношению к разводам — свадеб было сыграно на 47 000 больше, чем в провальном 2016-м, а разводов зарегистрировали лишь на 3 000 больше, чем годом ранее).
Фактически речь идёт об общемировой тенденции. Которая, в свою очередь, ставит простой вопрос о том, кто в итоге наследует мир к концу, скажем, этого века. Общества «уникальных самодостаточных личностей», ценящих и берегущих себя — или общества, способные не только обеспечивать социальную защиту своих членов, но и, так сказать, принуждать их к сожительству.

Источник