«Хорьки в политике» и почему их запрещают? — мнение
31 декабря 2024
08.03.2021 - 10:00
Обыкновенно президент России, говоря о вещах негодных и даже возмутительных, бывает довольно сдержан. Что в большинстве случаев бывает оправданно.
Люди, хоть как-то понимающие интонацию и контекст, как правило, в интеллектуальном уровне не уступают Паше Эмильевичу, который, обладая сверхъестественным чутьем, понял, что сейчас его будут бить руками и, возможно, даже ногами.
Но не все Паши Эмильевичи.
Вероятно, с этим связано то, что В. В. Путин, говоря об использовании детей в политических, а равно иных целях, утратил спокойствие.
Говоря о педагогах в этимологическом смысле, то есть о детоводителях — отчасти о навальнисте Волкове и ему подобных, подставляющих детей под дубинки ОМОНа, отчасти о пропагандирующих среди детей самоубийство, отчасти о прямых педофилах, — он сказал «о недопустимости использования детей для достижения своих собственных эгоистических хорьковых целей». Что тому же Л. М. Волкову, которого прямым текстом поименовали хорьком, было, наверное, огорчительно.
На том В. В. Путин не остановился.
«Сталкиваемся там с детской порнографией, с детской проституцией, распространением наркотиков, где целевой аудиторией являются именно дети и подростки. С вытаскиванием на ту же улицу, чтобы похулиганить, подраться с полицией, а потом за детей спрятаться, подставляя их вперед, на самом деле.
И всегда это использование детей как источника получения прибыли. Как ни странно, в том числе и при подталкивании несовершеннолетних к суицидам. И там тоже находят возможность на этом заработать».
Причем когда «полиция добирается до этих уродов, это совсем другие люди. Как только полиция зашла — в штаны наложил в прямом смысле этого слова. Ублюдок такой сидит там, понимаете, букашка. Раздавить его не жалко. Девочек, пацанов подталкивает к суицидам. Мы не можем позволить никому это делать».
С одной стороны, сказано очень энергически. На «Эхе Дождя», например, обиделись за хорьков, а равно букашек.
С другой стороны, есть определенный не просто социальный, но даже культурный и религиозный запрет. «Детей не трогать». Ни под каким видом.
Честертон писал: «Сильно отличались друг от друга монотеизм палестинского племени и добродетель италийской республики. Очень разные, несовместимые вещи любили консулы Рима и пророки Израиля; но ненавидели одно и то же». А именно: нарушение запрета «детей не трогать».
Это та человечность, которая роднит самых разных людей, включая и людей весьма негодных. Например, уголовников, творящих ужасные дела, но даже в рамках своего уголовного закона не приемлющих надругательство над детьми. Судьба педофилов в местах лишения свободы очень печальна. Это никак не свидетельствует о моральности з/к, но последнее табу есть и у них.
Да что уголовники. Мы все принадлежим к обиходному и грешному человечеству, и если не у всех, то у многих на совести есть негодные дела. Обман, корысть, блуд — да мало ли что. «И с отвращением читая жизнь мою» — это всякий может про себя сказать.
Но дети — случай особый. Ибо в отличие от взрослых, они лишены способности в полной мере осознавать смысл и последствия совершаемых с ними действий (включая и коварные подговоры — опять же привет Л. М. Волкову).
В случае со взрослыми мы говорим «разводка лоха» — тоже осуждение, но все-таки не чрезмерное. В случае с детьми мы не говорим о разводке, но употребляем крайние выражения. «Мерзость перед Господом», например, что связано еще и с инстинктом общественного самосохранения.
Жизнь полна свинячества, политика — тем более, но должен быть привилегированный класс, хотя бы в период малолетства оберегаемый всем обществом от крайних проявлений этого самого свинячества.
Если и это, принимаемое даже уголовниками табу рушится, тогда жизнь общества делает очень большой шаг по направлению к аду, с чем, вероятно, был и связан пыл, с которым правитель говорил о преступающих запрет.
Что же до нас, людей взрослых и грешных, то есть формула общественного согласия, приемлемая для всех или почти для всех. Ладно, промеж себя будем воровать, блудить, обманывать, подговаривать к негодным делам. Греховность человеческая неискоренима.
Но по крайней мере, в отношении детей должен быть выставлен строжайший запрет на проявления греховности. И тот, кто этот запрет преступает, исключается из людского общества.
Разумеется, тут будет сказано очень много слов о том, что и педофил не виноват, и подговаривающий к самоубийству как бы не вполне виноват: если ребенок тверд, то никакие подговоры не заставят его совершить ужасное дело.
А выставлять малолеток в первую линию протестующих, чтобы находящиеся в безопасности взрослые укрывались ими, как живым щитом, так это вообще северная хитрость в борьбе с режимом и даже как бы не доблесть.
Но на все на это нужно сказать другое. «Согните им шею под железное ярмо закона», а граждане только поддержат суровую кару и всеобщие ненависть и презрение.
Читайте также: Жестокое убийство в Подмосковье: найдены мёртвыми женщина и трое детей
Максим Соколов
Обыкновенно президент России, говоря о вещах негодных и даже возмутительных, бывает довольно сдержан. Что в большинстве случаев бывает оправданно.
Люди, хоть как-то понимающие интонацию и контекст, как правило, в интеллектуальном уровне не уступают Паше Эмильевичу, который, обладая сверхъестественным чутьем, понял, что сейчас его будут бить руками и, возможно, даже ногами.
Но не все Паши Эмильевичи.
Вероятно, с этим связано то, что В. В. Путин, говоря об использовании детей в политических, а равно иных целях, утратил спокойствие.
Говоря о педагогах в этимологическом смысле, то есть о детоводителях — отчасти о навальнисте Волкове и ему подобных, подставляющих детей под дубинки ОМОНа, отчасти о пропагандирующих среди детей самоубийство, отчасти о прямых педофилах, — он сказал «о недопустимости использования детей для достижения своих собственных эгоистических хорьковых целей». Что тому же Л. М. Волкову, которого прямым текстом поименовали хорьком, было, наверное, огорчительно.
На том В. В. Путин не остановился.
«Сталкиваемся там с детской порнографией, с детской проституцией, распространением наркотиков, где целевой аудиторией являются именно дети и подростки. С вытаскиванием на ту же улицу, чтобы похулиганить, подраться с полицией, а потом за детей спрятаться, подставляя их вперед, на самом деле.
И всегда это использование детей как источника получения прибыли. Как ни странно, в том числе и при подталкивании несовершеннолетних к суицидам. И там тоже находят возможность на этом заработать».
Причем когда «полиция добирается до этих уродов, это совсем другие люди. Как только полиция зашла — в штаны наложил в прямом смысле этого слова. Ублюдок такой сидит там, понимаете, букашка. Раздавить его не жалко. Девочек, пацанов подталкивает к суицидам. Мы не можем позволить никому это делать».
С одной стороны, сказано очень энергически. На «Эхе Дождя», например, обиделись за хорьков, а равно букашек.
С другой стороны, есть определенный не просто социальный, но даже культурный и религиозный запрет. «Детей не трогать». Ни под каким видом.
Честертон писал: «Сильно отличались друг от друга монотеизм палестинского племени и добродетель италийской республики. Очень разные, несовместимые вещи любили консулы Рима и пророки Израиля; но ненавидели одно и то же». А именно: нарушение запрета «детей не трогать».
Это та человечность, которая роднит самых разных людей, включая и людей весьма негодных. Например, уголовников, творящих ужасные дела, но даже в рамках своего уголовного закона не приемлющих надругательство над детьми. Судьба педофилов в местах лишения свободы очень печальна. Это никак не свидетельствует о моральности з/к, но последнее табу есть и у них.
Да что уголовники. Мы все принадлежим к обиходному и грешному человечеству, и если не у всех, то у многих на совести есть негодные дела. Обман, корысть, блуд — да мало ли что. «И с отвращением читая жизнь мою» — это всякий может про себя сказать.
Но дети — случай особый. Ибо в отличие от взрослых, они лишены способности в полной мере осознавать смысл и последствия совершаемых с ними действий (включая и коварные подговоры — опять же привет Л. М. Волкову).
В случае со взрослыми мы говорим «разводка лоха» — тоже осуждение, но все-таки не чрезмерное. В случае с детьми мы не говорим о разводке, но употребляем крайние выражения. «Мерзость перед Господом», например, что связано еще и с инстинктом общественного самосохранения.
Жизнь полна свинячества, политика — тем более, но должен быть привилегированный класс, хотя бы в период малолетства оберегаемый всем обществом от крайних проявлений этого самого свинячества.
Если и это, принимаемое даже уголовниками табу рушится, тогда жизнь общества делает очень большой шаг по направлению к аду, с чем, вероятно, был и связан пыл, с которым правитель говорил о преступающих запрет.
Что же до нас, людей взрослых и грешных, то есть формула общественного согласия, приемлемая для всех или почти для всех. Ладно, промеж себя будем воровать, блудить, обманывать, подговаривать к негодным делам. Греховность человеческая неискоренима.
Но по крайней мере, в отношении детей должен быть выставлен строжайший запрет на проявления греховности. И тот, кто этот запрет преступает, исключается из людского общества.
Разумеется, тут будет сказано очень много слов о том, что и педофил не виноват, и подговаривающий к самоубийству как бы не вполне виноват: если ребенок тверд, то никакие подговоры не заставят его совершить ужасное дело.
А выставлять малолеток в первую линию протестующих, чтобы находящиеся в безопасности взрослые укрывались ими, как живым щитом, так это вообще северная хитрость в борьбе с режимом и даже как бы не доблесть.
Но на все на это нужно сказать другое. «Согните им шею под железное ярмо закона», а граждане только поддержат суровую кару и всеобщие ненависть и презрение.
Читайте также: Жестокое убийство в Подмосковье: найдены мёртвыми женщина и трое детей
Максим Соколов
Источник - Русская весна
