В будущее возьмут не всех: есть ли России там место?
7 ноября 2024
03.12.2020 - 3:30
В день открытия XX Юбилейной Международной Школы ПИР-Центра по проблемам глобальной безопасности профессор Кафедры интегрированных коммуникаций НИУ ВШЭ Дмитриий Евстафьев и генеральный директор РСМД Андрей Кортунов вступили в полемику по теме того, какой должна быть внешняя политика России в эпоху стратегической нестабильности.
В частности, эксперты изложили своё видение того, есть ли России место в будущем.
.
Андрей Кортунов, кандидат исторических наук, генеральный директор и член Президиума Российского совета по международным делам (РСМД), член РСМД:
«Мне кажется, будущих будет много, и они будут очень разные. У каждого будущего выстроятся свои иерархии, опирающиеся на присущую этому будущему логику развития. Например, будущее смартфонов. Сверхдержавами в производстве смартфона являются КНР, США и Южная Корея. В создание этого будущего Россию не взяли.
Мы, как и абсолютное большинство стран мира, — не создатели, а потребители этого будущего. Ничего страшного в этом нет — ни одна страна или даже группа стран не попадет во все желаемые будущие (даже США и ЕС).
Для страны важно выбрать набор экономических, военно-стратегических будущих, где ей быть совершенно необходимо.
Например, Россия, вместе с Канадой, — две сверхдержавы Арктики. США — на вторых ролях (не ратифицировали Конвенцию по морскому праву, имеют меньший арктический сектор, сильно отстают в ледокольном флоте). Если Россию вытеснят из арктического будущего — это будет национальной катастрофой.
В будущем, касающемся разработки и производства гаджетов, России трудно найти себя, но, возможно, это непринципиально.
Говоря о будущем культуры и глобального образования, за это будущее Россия должна бороться более энергично.
Сравним два элемента будущего — будущее рынка образовательных услуг и будущее рынка вооружений. Объем каждого из них примерно 100 млрд в год. На рынке вооружений Россия почти всегда занимает второе место и неизменно входит в тройку лидеров.
На мировом рынке образовательных услуг на Россию приходится около 2%. Страна не входит не только в первую тройку, но даже в первую десятку экспортеров образования.
Уверены ли мы, что будущее рынка вооружений для России более важно, чем будущее рынка образования? И если мы не уверены, то почему у России нет образовательного аналога „Рособоронэкспорта“ с соответствующим штатом и бюджетом? Почему на саммитах с иностранными лидерами не рассматриваются вопросы экспорта нашего образования столь же подробно, как вопросы военно-технического сотрудничества? Почему мы не говорим о наших образовательных программах так часто, как мы говорим о программах поставок С-300 и С-400?
Задача любой страны — найти те будущие, те элементы общей картины будущего, в которые стране необходимо вписаться, чтобы сохранить свое положение в мире.
И от того, насколько правильно будет сделан этот выбор, зависит будущее каждой отдельной страны».
Дмитрий Евстафьев, кандидат политических наук, профессор кафедры интегрированных коммуникаций НИУ ВШЭ:
«Во-первых, будущих будет немного, их будет несколько. Но их не может быть много, потому что ресурсов мало. Но к разговорам о том, что нужно успеть в
„последний вагон“ какого-то „будущего“, которое кому-то кажется единственно возможным, надо относиться спокойно. В конце 90-х годов был разговор о том, что мы будем жить в постуглеводородной эре. Прошло 30 лет, а мы всё ещё готовимся к этому. Через 5–10 лет мы всё ещё будем продолжать следить за динамикой цен на нефть.
Но одновременно возникают дефициты, с которыми мы не можем справиться. Например, вода, некоторые редкоземельные металлы, необходимые для той или иной промышленности.
Пример смартфона — весьма показателен для либерального мейнстрима, хотя выпустить смартфон способна любая страна, например, смартфоны выпускает КНДР.
Тем не менее сколько стран мира обладают собственной защищенной платежной системой? Четыре. Сколько стран мира способны выпустить самолет в пределах одного поколения от Боинга? Четыре. Сколько стран мира обладают коммерчески рентабельными технологиями обогащения урана? Три, сейчас, возможно, будет четвертая. Сколько стран мира способны выпустить собственный компьютерный чип в пределах одного поколения от конкурентов? Четыре. Россия в каждой из этих категорий. Это гораздо лучше, чем собирать смартфоны из импортируемых комплектующих.
Вопрос, чтобы иметь собственные коммуникационные платформы, гораздо важнее смартфона и здесь, конечно, нам есть над чем работать.
Проблема в другом. Что такое военная сила? Что такое способность государства применять ради своих интересов военно-силовые инструменты? Это понятие сильно меняется. Это проблема расширения теплой зоны вооруженного конфликта. Прецеденты Гуайдо и Лукашенко — демонстрация того, как суверенитет одного государства может быть определен в информационном пространстве, во внешнем информационном пространстве, не обществом, не по закону.
Мы живем в системе международных отношений и в обществах, из которых поступательно вымывается понятие закона.
Все элиты, с которыми мы живем, временные. В современном мире есть только 2 человека, у которых горизонт планирования по разным причинам больше трех лет: это Си Цзиньпин и Владимир Путин, хотя и у них горизонт сужается.
У всех остальных горизонт планирования — от полугода до года. Вопрос суверенитета и способности защитить свой суверенитет внутри страны и за ее пределами — как это обеспечивается? Выпуском смартфона? Здесь должен прозвучать термин „международные институты“ и он прозвучит.
Суверенитет в мире угарной глобализации защищался через международные институты, но сейчас суверенитет всех государств в мире, не исключая США и Китай, не говоря уже про Россию, на ближайшие 10 лет будет зависеть не от их достижений в технологиях (мы вообще переоцениваем роль технологий, только около 10% технологий являются критическими невоспроизводимыми, остальное — вопрос коммерческой целесообразности).
Главный вопрос — это внутренняя социальная устойчивость и геоэкономическая связанность этих стран. От этого будет зависеть их возможность решить те или иные политические вопросы».
Читайте также: Спецслужбы Ирана установили личности организаторов убийства физика-ядерщика
В день открытия XX Юбилейной Международной Школы ПИР-Центра по проблемам глобальной безопасности профессор Кафедры интегрированных коммуникаций НИУ ВШЭ Дмитриий Евстафьев и генеральный директор РСМД Андрей Кортунов вступили в полемику по теме того, какой должна быть внешняя политика России в эпоху стратегической нестабильности.
В частности, эксперты изложили своё видение того, есть ли России место в будущем.
.
Андрей Кортунов, кандидат исторических наук, генеральный директор и член Президиума Российского совета по международным делам (РСМД), член РСМД:
«Мне кажется, будущих будет много, и они будут очень разные. У каждого будущего выстроятся свои иерархии, опирающиеся на присущую этому будущему логику развития. Например, будущее смартфонов. Сверхдержавами в производстве смартфона являются КНР, США и Южная Корея. В создание этого будущего Россию не взяли.
Мы, как и абсолютное большинство стран мира, — не создатели, а потребители этого будущего. Ничего страшного в этом нет — ни одна страна или даже группа стран не попадет во все желаемые будущие (даже США и ЕС).
Для страны важно выбрать набор экономических, военно-стратегических будущих, где ей быть совершенно необходимо.
Например, Россия, вместе с Канадой, — две сверхдержавы Арктики. США — на вторых ролях (не ратифицировали Конвенцию по морскому праву, имеют меньший арктический сектор, сильно отстают в ледокольном флоте). Если Россию вытеснят из арктического будущего — это будет национальной катастрофой.
В будущем, касающемся разработки и производства гаджетов, России трудно найти себя, но, возможно, это непринципиально.
Говоря о будущем культуры и глобального образования, за это будущее Россия должна бороться более энергично.
Сравним два элемента будущего — будущее рынка образовательных услуг и будущее рынка вооружений. Объем каждого из них примерно 100 млрд в год. На рынке вооружений Россия почти всегда занимает второе место и неизменно входит в тройку лидеров.
На мировом рынке образовательных услуг на Россию приходится около 2%. Страна не входит не только в первую тройку, но даже в первую десятку экспортеров образования.
Уверены ли мы, что будущее рынка вооружений для России более важно, чем будущее рынка образования? И если мы не уверены, то почему у России нет образовательного аналога „Рособоронэкспорта“ с соответствующим штатом и бюджетом? Почему на саммитах с иностранными лидерами не рассматриваются вопросы экспорта нашего образования столь же подробно, как вопросы военно-технического сотрудничества? Почему мы не говорим о наших образовательных программах так часто, как мы говорим о программах поставок С-300 и С-400?
Задача любой страны — найти те будущие, те элементы общей картины будущего, в которые стране необходимо вписаться, чтобы сохранить свое положение в мире.
И от того, насколько правильно будет сделан этот выбор, зависит будущее каждой отдельной страны».
Дмитрий Евстафьев, кандидат политических наук, профессор кафедры интегрированных коммуникаций НИУ ВШЭ:
«Во-первых, будущих будет немного, их будет несколько. Но их не может быть много, потому что ресурсов мало. Но к разговорам о том, что нужно успеть в
„последний вагон“ какого-то „будущего“, которое кому-то кажется единственно возможным, надо относиться спокойно. В конце 90-х годов был разговор о том, что мы будем жить в постуглеводородной эре. Прошло 30 лет, а мы всё ещё готовимся к этому. Через 5–10 лет мы всё ещё будем продолжать следить за динамикой цен на нефть.
Но одновременно возникают дефициты, с которыми мы не можем справиться. Например, вода, некоторые редкоземельные металлы, необходимые для той или иной промышленности.
Пример смартфона — весьма показателен для либерального мейнстрима, хотя выпустить смартфон способна любая страна, например, смартфоны выпускает КНДР.
Тем не менее сколько стран мира обладают собственной защищенной платежной системой? Четыре. Сколько стран мира способны выпустить самолет в пределах одного поколения от Боинга? Четыре. Сколько стран мира обладают коммерчески рентабельными технологиями обогащения урана? Три, сейчас, возможно, будет четвертая. Сколько стран мира способны выпустить собственный компьютерный чип в пределах одного поколения от конкурентов? Четыре. Россия в каждой из этих категорий. Это гораздо лучше, чем собирать смартфоны из импортируемых комплектующих.
Вопрос, чтобы иметь собственные коммуникационные платформы, гораздо важнее смартфона и здесь, конечно, нам есть над чем работать.
Проблема в другом. Что такое военная сила? Что такое способность государства применять ради своих интересов военно-силовые инструменты? Это понятие сильно меняется. Это проблема расширения теплой зоны вооруженного конфликта. Прецеденты Гуайдо и Лукашенко — демонстрация того, как суверенитет одного государства может быть определен в информационном пространстве, во внешнем информационном пространстве, не обществом, не по закону.
Мы живем в системе международных отношений и в обществах, из которых поступательно вымывается понятие закона.
Все элиты, с которыми мы живем, временные. В современном мире есть только 2 человека, у которых горизонт планирования по разным причинам больше трех лет: это Си Цзиньпин и Владимир Путин, хотя и у них горизонт сужается.
У всех остальных горизонт планирования — от полугода до года. Вопрос суверенитета и способности защитить свой суверенитет внутри страны и за ее пределами — как это обеспечивается? Выпуском смартфона? Здесь должен прозвучать термин „международные институты“ и он прозвучит.
Суверенитет в мире угарной глобализации защищался через международные институты, но сейчас суверенитет всех государств в мире, не исключая США и Китай, не говоря уже про Россию, на ближайшие 10 лет будет зависеть не от их достижений в технологиях (мы вообще переоцениваем роль технологий, только около 10% технологий являются критическими невоспроизводимыми, остальное — вопрос коммерческой целесообразности).
Главный вопрос — это внутренняя социальная устойчивость и геоэкономическая связанность этих стран. От этого будет зависеть их возможность решить те или иные политические вопросы».
Читайте также: Спецслужбы Ирана установили личности организаторов убийства физика-ядерщика
Источник - Русская весна
