Как пленный солдат Наполеона стал представителем России и самым влиятельным иностранцем при шахе Персии
1 января 1970
04.03.2019 - 5:33
Журналист ВГТРК Андрей Медведев в своём блоге рассказал об удивительной судьбе солдата армии Наполеона, ставшего верным сыном России, всеми силами преумножавшим славу нашего Отечества.
Прочел с интересом интервью потомка Наполеона у коллег из Shadow Policy. Интервью не новое, но как-то прошло мимо меня. Там интересного много, в частности рассказывает потомок о том, что Наполеон и его родственники не были русофобами, что правда. В конце-концов, просто так что ли Павел Первый хотел именно с Бонапартом завоевывать Индию в 1801 году.
А немало солдат армии Наполеона, попав в плен в России, так и остались в ней жить. Некоторые даже поступили на военную службу.
Судьба одного из них особенно невероятна.
Иван Осипович Симонич родился 1794 году в городе Шибеник в Хорватии. Юношей он оказался во французской армии, воевал, попал в плен, жил в Казани. Был отпущен домой, но не пожелал жить в Хорватии, она тогда находилась в составе Австро-Венгрии. Вернулся в Россию в 1816 году, был зачислен в армию в чине капитана в Кременчугский пехотный полк. В 1818 году он стал майором, а через два года подполковником.
Его военная служба проходила на Кавказе, он был ранен, когда воевал против Персии под командованием Ивана Паскевича, в 1826 году только лишь стал русским поданным, уже будучи командиром Грузинского гренадерского полка. Когда в Тегеране убили Грибоедова, именно Симонича — не дипломата, убежденного бонапартиста — отправили в Персию в качестве посла. И не ошиблись. Симонич был совершенно искренним монархистом, Николая Первого считал лучшим монархом Европы, защитником имперский традиций.
Симонич были идеальным послом в Персии, еще и потому, что также искренне ненавидел все, что связано с Британией. Русский дипломат и западносибирский генерал-губернатор Александр Осипович Дюгамель, сменивший Симонича в Тегеране через несколько лет, писал:
«Симонич был ярый бонапартист, такой ярый, каких я редко встречал, и он в высшей степени разделял все предубеждения и личную ненависть знаменитого пленника, жившего на острове святой Елены, — то есть, другими словами, от всей души ненавидел англичан. В его приемной гостиной в Тегеране висела на стене только одна литография, та хорошо всем известная литография, на которой тень Наполеона изображена двумя пнями с надписью: „Я оставляю царствующему в Англии дому в наследство позор моей смерти“. Повесить литографию на видном месте в том самом салоне, в котором он принимал визиты английского посланника, значило не иметь никакого такта и нарушать все приличия».
Симонич стал самым влиятельным иностранцем при дворе шаха. Он помогал готовить персидскую армию, пригласив военных инструкторов из России. Даже сам командовал войсками, находясь при ставке шаха в войне за афганский Герат.
Его убрали из Персии накануне Первой англо-афганской войны. Николай испугался возможного осложнения отношений с Британией. Хотя, по большому счету, именно в тот момент Российская империя, могла основательно закрепиться в Азии. Не срослось. Но история Симонича — это про том, что очень часто русский понятие наднациональное. Даже удивительно, насколько.
Читайте также: «Кормилец Европы» Гронинген умирает — теперь Голландии тоже нужен русский газ
Журналист ВГТРК Андрей Медведев в своём блоге рассказал об удивительной судьбе солдата армии Наполеона, ставшего верным сыном России, всеми силами преумножавшим славу нашего Отечества.
Прочел с интересом интервью потомка Наполеона у коллег из Shadow Policy. Интервью не новое, но как-то прошло мимо меня. Там интересного много, в частности рассказывает потомок о том, что Наполеон и его родственники не были русофобами, что правда. В конце-концов, просто так что ли Павел Первый хотел именно с Бонапартом завоевывать Индию в 1801 году.
А немало солдат армии Наполеона, попав в плен в России, так и остались в ней жить. Некоторые даже поступили на военную службу.
Судьба одного из них особенно невероятна.
Иван Осипович Симонич родился 1794 году в городе Шибеник в Хорватии. Юношей он оказался во французской армии, воевал, попал в плен, жил в Казани. Был отпущен домой, но не пожелал жить в Хорватии, она тогда находилась в составе Австро-Венгрии. Вернулся в Россию в 1816 году, был зачислен в армию в чине капитана в Кременчугский пехотный полк. В 1818 году он стал майором, а через два года подполковником.
Его военная служба проходила на Кавказе, он был ранен, когда воевал против Персии под командованием Ивана Паскевича, в 1826 году только лишь стал русским поданным, уже будучи командиром Грузинского гренадерского полка. Когда в Тегеране убили Грибоедова, именно Симонича — не дипломата, убежденного бонапартиста — отправили в Персию в качестве посла. И не ошиблись. Симонич был совершенно искренним монархистом, Николая Первого считал лучшим монархом Европы, защитником имперский традиций.
Симонич были идеальным послом в Персии, еще и потому, что также искренне ненавидел все, что связано с Британией. Русский дипломат и западносибирский генерал-губернатор Александр Осипович Дюгамель, сменивший Симонича в Тегеране через несколько лет, писал:
«Симонич был ярый бонапартист, такой ярый, каких я редко встречал, и он в высшей степени разделял все предубеждения и личную ненависть знаменитого пленника, жившего на острове святой Елены, — то есть, другими словами, от всей души ненавидел англичан. В его приемной гостиной в Тегеране висела на стене только одна литография, та хорошо всем известная литография, на которой тень Наполеона изображена двумя пнями с надписью: „Я оставляю царствующему в Англии дому в наследство позор моей смерти“. Повесить литографию на видном месте в том самом салоне, в котором он принимал визиты английского посланника, значило не иметь никакого такта и нарушать все приличия».
Симонич стал самым влиятельным иностранцем при дворе шаха. Он помогал готовить персидскую армию, пригласив военных инструкторов из России. Даже сам командовал войсками, находясь при ставке шаха в войне за афганский Герат.
Его убрали из Персии накануне Первой англо-афганской войны. Николай испугался возможного осложнения отношений с Британией. Хотя, по большому счету, именно в тот момент Российская империя, могла основательно закрепиться в Азии. Не срослось. Но история Симонича — это про том, что очень часто русский понятие наднациональное. Даже удивительно, насколько.
Читайте также: «Кормилец Европы» Гронинген умирает — теперь Голландии тоже нужен русский газ
Источник - Русская весна
