«Плутоний — это чувствительно для США, но договариваться мы будем уже не с Обамой»

ЕВСЕЕВ Владимир
Есть желание раздавить Россию и Китай.
Но это не под силу США. Они надорвались, в этом их самая большая проблема.
Если они это не осознают, то падение Штатов, вероятнее всего, ускорится.
Россия с 3 октября приостановила действие соглашения с США об утилизации плутония.
Оно было подписано Россией и США 29 августа 2000 г. Россия (как правопреемница СССР) и США располагали гигантскими запасами оружейного плутония, накопленного за годы холодной войны – 125 тонн и 100 тонн соответственно.
В рамках соглашения было предусмотрено сокращение около 30 тонн оружейного плутония с каждой стороны. Однако, как заявил Владимир Путин, Запад свои обязательства не выполнял:
«Мы подписали соответствующее соглашение и договорились о том, что этот материал будут уничтожать определенным способом, а именно – промышленным. Для этого нужно было построить специальные предприятия. Мы свои обязательства выполнили, мы это предприятие построили. Наши американские партнеры – нет».
После этого были названы условия, при которых Россия возобновит действие соглашения. Это сокращение контингента НАТО, отмена санкций и «закона Магнитского». Однако пойдут ли они на это? И если пойдут – то когда?
Об этом и многом другом в интервью Накануне.RU рассказал военный эксперт, заместитель директора Института стран СНГ Владимир Евсеев.
– Россия приостановила действие соглашения с США по утилизации плутония. Уже названы требования, при которых это соглашение будет возобновлено – действительно ли найдена болевая для американцев точка?
– У США есть идефикс, что нужно проводить сокращение расщепляющих материалов, потому что, если этого не делать, то могут возникнуть случаи ядерного терроризма. Сама по себе идея является во многом надуманной, ведь, чтобы боезаряд взорвать, его нужно где-то взять или украсть.
Гипотетически единственное место, откуда возможно сейчас украсть, – это, наверное, Пакистан, но даже оттуда никто бы боезаряд реально не украл. Если боезаряд не красть, то можно сделать ядерное взрывное устройство, собрать его на месте, но для этого нужен расщепляющий материал оружейного качества (им может выступать либо уран, либо плутоний). Но и взорвать плутониевый заряд сложно, потому что нужно удержать расщепляющее вещество на некотором расстоянии. Если этого не делать, то будет просто разброс ядерного вещества с минимальной мощностью, по сути, просто хлопок.
США считают, что заряд можно сделать и взорвать его в каком-то мегаполисе. Но технически это крайне сложно сделать, потому что для этого нужно иметь различного рода материалы, квалификацию – а «в подвале» собрать не получится.
– То есть эта проблема ядерного терроризма не имеет под собой серьезных оснований?
– Я считаю, что идея ядерного терроризма во многом надуманная, и я достаточно скептически смотрю на возможность такого рода событий. Тем не менее, США считают, что это может быть, и если сократить запасы расщепляющего материала – в данном случае плутоний оружейного качества – то будет меньше вероятность такого рода событий.
У США и России есть избыточное количество и оружейного урана, и оружейного плутония. Пока страны развивали нормальные отношения, мы эти запасы уменьшали. При этом у России намного больше запас был именно оружейного урана. Это привело к возникновению программы ВОУ-НОУ (высокообогащенный уран — низкообогащенный уран), в соответствии с которой Россия обедняла оружейный уран, поставляла в США, где производили ядерное топливо. За счет такого рода поставок Россия доминировала на американском ядерном рынке. Речь шла об очень больших объемах, поэтому Россия получила большие финансовые средства. Следующим этапом было предложено сократить оружейный плутоний на более 30 тонн.
Чтобы было понятно, – есть оценки МАГАТЭ – на один ядерный боезаряд может пойти приблизительно 25 кг оружейного урана или около 8 кг оружейного плутония. Вот в 30 тоннах плутония получается чудовищное количество зарядов.
И каждая сторона эти материалы сокращает, но при этом пути сокращения изначально были разные. В США можно проводить только захоронения плутония. Там была разработана технология остекловения. В России идут по другому пути, потому что проблема есть в том, что помимо оружейного плутония, накапливается очень много плутония неоружейного. И в тех странах, где много энергетических реакторов, происходило накопление плутония, возникла проблема – что с ним вообще делать. Первый вариант – захоронение, по которому идут США, второй путь – сжигание в реакторе. Но в реакторе специальном – на быстрых нейтронах.
В России это был изначально БН-600, сейчас БН-800 (запущен 10 декабря 2015 г. на Белоярской АЭС близ города Заречный Свердловской области, – прим.) – он позволяет сжигать плутоний. Вся проблема в том, что эти реакторы являются нерентабельными, поэтому во Франции подобный реактор закрыли, остался только у нас. И мы предполагали сжигать плутоний в реакторах, США – проводить захоронения. Но в соответствии с данными, которые получает РФ, все говорит о том, что США свои обязательства не выполняли, это очевидно по захоронениям.
– Это и стало причиной для приостановки соглашения?
– Ввиду того, что ситуация ухудшилась – мы перестали ездить на ядерные саммиты, считаем, что это нецелесообразно, вышли из соглашения по совместному уменьшению угроз (Нанна-Лугара), а следующим этапом стало приостановка соглашения по утилизации оружейного плутония. Все идет в одном направлении, одним из оснований для этого является явное ухудшение российско-американских отношений, потому что каждое государство начинает «страховаться».
Получается, что пока двусторонние отношения были хорошими – мы находили развязки, как только отношения ухудшились – никто их не стал искать. А тут ко всему прочему выяснилось, что США и утилизацией-то не занимаются. Поэтому мы просто сказали – ну, раз вы так делаете, тогда и мы будем хранить его, может, нам он когда-нибудь пригодится. И в условиях сложных двусторонних отношений такого рода проблему решать невозможно.
– Но при этом говорят, что материал можно достать из захоронений и вернуть в состояние оружейного плутония, снова использовать? Кроме того, этот вопрос поднимался и ранее – тогда все сводилось к тому, что США пытались реализовать свой проект по утилизации около 8 лет, но в итоге закрыли его?
– Надо смотреть технологии, это ведь не так просто. Потом, может быть контроль за этим, есть определенные процедуры, которые позволяют выявить нахождение где-либо захоронения из определенного материала, могут проводиться инспекции. То есть иногда стороны идут на какие-то односторонние меры. Но сейчас никто на это не пойдет.
У США нет возможности строить подобный реактор – там это все-таки хранилище, не предприятие и не завод. А у нас – реактор, который и построили быстрее. Американцы испытывали определенные проблемы с этим хранилищем, но в итоге пришли к выводу, что просто других вариантов нет.
– Тогда почему президент потребовал сокращения контингента НАТО, отмены закона Магнитского и санкций, а не просто – выполнить свои обязательства по утилизации?
– Но ведь для США это тоже характерно. Как связаны антироссийские санкции с ситуацией в Донбассе? Слабо связаны, мягко говоря, но, тем не менее, они постоянно говорят, что Россия виновата в той ситуации, поэтому ввели экономические санкции.
Это национальные интересы – и они реализуются таким образом. То, что Россия предлагает (возобновление соглашения по утилизации) – это нужно США больше, чем нам. Мы говорим – хорошо, мы готовы идти дальше, но выполните наши условия. Однако это не значит, что мы это будем делать только в том случае, если американцы все эти пункты выполнят. Это элемент торга. Выставляются некие требования, потом – обсуждаются. Но обсуждаться-то они будут уже не с Бараком Обамой. Что с ним обсуждать, если его собственный конгресс не уважает? С Обамой никто ни о чем договариваться уже не будет. Речь идет о том, что сейчас сформируется некий пакет предложений для новой администрации.
– И на что США могут пойти? И в какие сроки, на Ваш взгляд?
– Совершенно понятно, что на все они не пойдут. Кто бы ни победил – главным ведь здесь являются не персоналии – Трамп или Клинтон – главными являются американские интересы. Они не изменятся. Поэтому все, что мы заявили – они в полном объеме выполнять не будут. Но мы можем по каким-то вопросам договориться. Сейчас об этом говорить рано, мы можем пока только домысливать.
Например, может, основной стратегией будет сдерживание не России, а Китая. Будет ли, например, для новой администрации сокращение ядерного оружия такой же важной проблемой, как для Обамы? Может, и не будет – тогда эта проблема вообще сама по себе умрет. Может, и ядерные саммиты уже не нужны будут? Этот пакет будет обсуждаться, но, скорее всего, не ранее зимы, а решения приниматься только весной – то есть в течение полугода никто ничего реально обсуждать не будет, но будут готовиться некие экспертные предложения с разных сторон.
– То есть мы в данном случае отыгрываем инициативу? Или это лишь адекватный ответ на действия США?
– Российско-американские отношения находятся в крайне сложной ситуации. Если одна сторона начинает какие-то действия, которые могут привести к гибели военнослужащих другой стороны – я имею в виду действия американцев в Сирии, которые уже привели к гибели военнослужащих – совершенно понятно, что на это были предприняты ответные действия. И так далее – о каком взаимодействии и доверии может идти речь?
При таком развитии событий каждое государство начинает предпринимать какие-то меры, чтобы создать проблемы другому государству или поставить его в неудобное положение. Например, в Киргизию прошли деньги американского происхождения для дестабилизации ситуации – это направлено против России и Китая, это понятно. А мы, кроме того, что препятствуем дестабилизации Киргизии, отвечаем по другим направлениям. Фактически идет игра с «нулевой суммой».
С нынешней администрацией просто не может быть по-другому – они делают то, что могут, им наплевать на международное право.
– И если это будет продолжаться, есть ли у нас еще рычаги, на которые можем надавить? Оборонный комплекс, космос, ядерное оружие, опять же?
– Есть масса вопросов и других проблем, не связанных с ядерным оружием – есть проблема Украины, Сирии, Северной Кореи, Южно-китайского моря, есть масса региональных проблем, которые представляют интерес, помимо проблемы ядерного распространения. Это во многом надуманная проблема, но, скорее всего, она сохранит для американцев свою актуальность. Поэтому, может быть, она приведет к поиску взаимных уступок.
Но есть сферы и регионы, где взаимодействие просто необходимо, потому что США проблемы не решают, и сейчас вообще трудно понять, где США проблему могут решить. По мере падения их авторитета в мире, возможности их сокращаются.
Но надо помнить не только о компромиссах, но и о готовности идти на них. Такой готовности нет. Нельзя найти компромисс в условиях обострения – а администрация Обамы ни о чем договориться просто не может. Поэтому возникает пауза, а следующая администрация, может быть, попытается договориться. Если не получится – будем проводить ту политику, которую проводим, которая не приносит США ничего, кроме проблем.
Одно дело – желание раздавить Россию, а потом заняться Китаем. Но когда не получается раздавить Россию – начинают сдерживать и Россию, и Китай. И это становится не под силу даже такому государству, как США. Они надорвались, в этом их самая большая проблема. Если они это не осознают, то падение Штатов, вероятнее всего, ускорится.
Беседовал Евгений Рычков