Уверен, Запад от нас не отвяжется никогда

ПЕСКОВ Дмитрий
23.01.2015 - 22:34 В офисе кремлёвской пресс-службы соседствуют сувениры с очень противоречивым смыслом. Например, есть красивая, хоть и задвинутая далеко на шкаф, стеклянная панель с символикой прошедшего в 2013 г. в Питере саммита «Большой двадцатки». А на стоящей у главного здесь кабинета напольной вешалке вместо зонтика висит... автомат Калашникова. Хоть и небоевой. Подарили на «Ижмаше», поясняет хозяин этого кабинета Дмитрий Песков и просит не искать в сувенирах скрытых смыслов насчёт происходящих вокруг России событий.
Экономика — на второй план?
Николай Зятьков, «АиФ»: Дмитрий Сергеевич, прошлый год принёс много тревожных новостей...
Дмитрий Песков: Эмоционально мы действительно впали в некое тревожное состояние. С одной стороны, воссоединение с Крымом вызвало феноменальный патриотический подъём всего общества. С другой стороны, началось неприкрытое противостояние со странами Запада — идеологическое, информационное, политико-дипломатическое, слава богу, не военное. Это противостояние ввергает всех нас в ожидание кризиса. При этом в соседней стране идёт настоящая война. У меня отец родился в Мукачеве (город в Закарпатской обл. Украины. — Ред.), различий между русскими и украинцами тогда не было, мы были едины. А сейчас помимо всех иных последствий трагедии, которая происходит на Украине, русофобия, к сожалению, стала там доминирующим чувством. Причём началось это ещё до конфликта: через СМИ, через программы воспитания, начиная с детсадов, заканчивая вузами. Потребуется не один год, чтобы русофобия начала отступать, но я думаю, что это неизбежно. С прагматической точки зрения наши страны останутся серьёзно связаны, что бы ни рассказывали об ассоциации Украины с Евросоюзом.
— В этом году 15 лет, как Владимир Путин был избран президентом. Тогда он поставил задачу удвоения валового внутреннего продукта, значительного повышения уровня жизни. Сейчас экономика снова отошла на второй план, стала менее важной, чем идеологические, геополитические задачи? В такие моменты истории интересы конкретных людей, которые живут здесь и сейчас, бывает, становятся бесконечно малой величиной...
— Константа всей работы Владимира Путина — абсолютный приоритет социальных обязательств государства. И я не вижу какого-либо повода сомневаться, что этот приоритет сохранится. Безусловно, бывают времена тучные, бывают тяжёлые. Мы почти достигли удвоения валового внутреннего продукта, но нас отбросила назад волна мирового экономического кризиса в 2008 г. Сейчас нас тоже чуть-чуть подвинуло назад в экономике. Причина первая — колебания цен на мировых рынках энергоносителей. Вторая — незаконные санкции, которые реализуются в отношении России из-за ситуации на Украине.
Украинские события во многом сорвали маски с международной дипломатии, системы международных отношений, международного права. На днях вышло интервью Ангелы Меркель, канцлера ФРГ, нашего основного партнёра в Европе. Она сказала, что Путин не дождётся приглашения на «семёрку». К слову, Путин его и не ждёт, хотя действительно мы надеялись, что в прошлом году будет очень хорошая «восьмёрка» в Сочи. С другой стороны, есть вопрос вообще в целесообразности формата: зачем нужна «семёрка», что она может решать без участия России, Индии, Китая? Но я сейчас о другом.
Меркель сказала, что «семёрка» — это клуб государств, которые разделяют единые ценности, имеют единое понимание сути происходящего на международной арене. И, дескать, Путин не укладывается со своим мировоззрением в эту систему ценностей. Это система, которая, например, допускает на следующий день признание итогов государственного переворота? Тогда действительно Путин со своим пониманием незаконности такого переворота в такую систему не укладывается.
В прошлом году на качественно новом уровне встал вопрос суверенности, политической независимости, территориальной целостности нашего государства. Во главу угла встали высшие интересы сохранения суверенности страны и в конечном итоге самой страны. Но нельзя сказать, что экономика из-за этого ушла на второй план. Как раз защиту нашей суверенности реально может обеспечить только сильная, быстрорастущая экономика. Конечно, на этом пути, дипломатически выражаясь, у нас ещё есть определённый незадействованный потенциал.
Чего запад хочет от Путина?
— Если вспомнить упёртую позицию ведущих политиков Запада, — все горшки разбиты? Или за некоторыми разговорами, что в обмен на «сдачу», замирение юго-востока Украины Россия может получить признание Крыма, смягчение санкций, всё же стоит готовность к переговорам?
— Сейчас происходит подмена понятий, которая ведёт лишь к эскалации конфликта. Всё, что Россия может сделать для прекращения конфликта, она уже делает: де-факто помогает экономике Украины, обеспечивая поставки угля, электроэнергии и т. д., а попавшим в беду людям на юго-востоке отправляет вереницы гуманитарных конвоев. Мы не можем бросить этих людей на произвол судьбы. Но Россия не может урегулировать этот внутриукраинский конфликт. Пока же, если совсем просто изложить проблему, на Западе пытаются стороной конфликта выставить Путина, изолировать его в международной политике, придушить из своих интересов Россию экономически, добиться свержения Путина, при этом требуют, чтобы он урегулировал кризис в соседней стране.
— За границей Путина обвиняют во вмешательстве в конфликт, припоминая сделанное постфактум признание, что российские войска в Крыму всё же были — чтобы пресечь возможные провокации во время референдума. Внутри России наоборот: мол, нужно уже выставить ультиматум, ввести наконец войска, прекратить убийство людей на юго-востоке. Как всё же должен закончиться этот конфликт?
— Война может закончиться только в ходе внутриукраинского диалога. И начать его может только официальный Киев. Силовая попытка разрешения кризиса — путь в тупик (президент Порошенко отдал приказ возобновить полноценные боевые действия). За время войны уже погибло более 7 тыс. человек. Пока Киев не начнёт общаться со своими же регионами, там продолжат гибнуть люди. Германия, Франция, Россия (участники переговоров в «нормандском формате». — Ред.), ОБСЕ могут выступить гарантами урегулирования. Мы надеемся, что «минская группа» продолжит свою работу и что в итоге появится почва для встречи в верхах в «нормандском формате», которую, как известно, планируется провести в Астане. Но встреча будет, только если она сможет дать какие-то конкретные результаты.
— Любая война заканчивается миром. Надеюсь, это случится как можно раньше. Но отвяжется ли от нас после этого Запад? Или противоречия системнее и глобальнее, чем конфликт на Украине?
— Уверен, Запад от нас не отвяжется никогда. И дело здесь не в Крыму и не в Украине. Не было бы Крыма, придумали бы другой повод, об этом говорил Путин в послании: мы должны быть суверенными, самостоятельными, сильными. Но при этом оставаться неотъемлемой частью международного сообщества, мировой экономической системы. Изоляционизм или самоизоляционизм был бы ошибочным.
— В ситуации «сброшенных масок», интересно, как изменилась тональность общения лидеров? Накануне недавней встречи «Большой двадцатки» в Брисбене австралийский премьер обещал чуть ли не «вырубить» Путина жёсткими вопросами.
— Это стандартный подход журналистов и аналитиков: серое подаётся как чёрное, а белое — как серое. Контакты лидеров всегда более прагматичны и спокойны, чем информационный фон вокруг них. Общение по смыслу делится на часть, где существуют разногласия, и часть, где имеется почва для взаимодействия. В этом — искусство и мудрость лидеров стран. Хотя есть и те, кто такую дальновидность и мудрость проявляет по минимуму. Кроме того, в своей работе я регулярно сталкиваюсь с тем, что вырванное из контекста иногда вовсе не соответствует тому, что было сказано на самом деле. Надо смотреть контекст.
Открытость — обязанность
— Пресс-секретари президентов России имели разный стиль общения с прессой, иногда предпочитали общаться по минимуму. Вы в какой-то момент стали давать пояснения не только «технического» характера. Это связано с тем, что вы сработались с Владимиром Путиным, он вам стал больше доверять?
— Я не могу давать оценку степени его доверия мне. Но, очевидно, за последние годы сильно поменялась информационная среда. Быть открытыми для вопросов — это обязанность любого ведомства, ведь задача в том, чтобы информировать граждан.
Вовсе не давать оценок, не отвечать на вопросы — значит пускать ситуацию на самотёк. Нынешняя информационная «поляна» будет внутри себя просто придумывать что-то, не соответствующее действительности. Однако при высокой скорости распространения информации доминируют первая-вторая точки зрения. Если будешь десятым, тебя не услышат.
— Интересно, как работает сегодня и обратная связь? Судя по телекартинке, главе государтва доносятся две вещи. Первая: у нас — в министерстве ли, в регионе — всё хорошо и все указания выполняются. Вторая: не могли бы ещё чуть-чуть помочь? После наших проблемных публикаций читатели спрашивают: а Путин-то читает? Почему тогда не решаются те или иные проблемы? Когда решаются, мы пишем и об этом тоже. Но впечатление остаётся: президенту, по крайней мере, по каким-то каналам предлагают сильно приукрашенную картинку.
— Это очень обманчивое впечатление, в отношении президента это абсолютно не соответствует действительности. Путин — человек с очень высоким уровнем образования, большим багажом знаний, опытом многих лет руководства страной. По натуре он тяготеет к деталям любого вопроса, каким бы вопросом ни занимался. У него здесь есть неоспоримое преимущество: кроме разнообразной открытой информации он использует и данные спецведомств. Обладая аналитическим складом ума, он формирует многогранную картину о том или ином событии.
Полный «одобрямс»?
— С другой стороны, всегда есть опасение, что чем больше у человека опыт, тем больше он уверен в своих решениях. У скольких человек есть право спорить с Путиным, не соглашаться с ним, говорить, что он неправ?
— В графике президента вы часто можете видеть совещания по разным темам. Само слово «совещание» подразумевает обмен точками зрения, все имеют право приводить аргументы, быть более или менее убедительными в отстаивании позиции, что и происходит. Как вы понимаете, это очень трудно делать в прямом эфире, поэтому в эфир такие встречи не попадают.
— Но ведь не только поэтому среди политизированной российкой публики есть ощущение, что «наверху»...
— Полный «одобрямс»? Это совершенно не так. Кроме того, обратите внимание, какое терпение проявляет Путин, когда общается с журналистами, добросовестно пытается объяснить даже порой какие-то прописные истины. При этом тоже возникают колючие ситуации, в том числе на «больших» пресс-конференциях.
— На фоне неприятных новостей, обвала рубля перед «большой» декабрьской пресс-конференцией было ожидание более резких заявлений. Но был спокойный тон «отца нации», не было «крови» — наоборот, президент говорил, что удовлетворён работой правительства и Центробанка. Хотя некоторые предполагали отставку премьер-министра.
— Не знаю, с чем это связано, но ожидание отставки правительства — это константа нашей политической жизни. Когда Путин был председателем правительства, помню, тоже чуть ли не каждую неделю кричали, что вот-вот он отправится в отставку. Пресс-конференция, как вы знаете, не была чрезвычайной, но интерес к ней на этот раз объяснимо был выше.
— Некоторым не хватило конкретных цифр и прогнозов. Ситуация настолько нестабильна? Или, наоборот, всё так хорошо, что нет необходимости идти в том числе на решительные меры в экономической политике, в государственном администрировании, на перемены, о которых вдруг заговорил даже такой консерватор, как Евгений Примаков?
— Неужели вы хотели услышать от президента точный курс рубля в будущем? Это был бы конец всем нашим достижениям (в построении открытой рыночной экономики.— Ред.). Люди, которые ждали таких заявлений, можно сказать, тоже стали жертвами того эмоционального фона, о котором мы говорили.
При этом напомню, что Путин сказал: всё под контролем, мы знаем, что делать, как делать, и у нас всё для этого есть.
— Нет ли сейчас необходимости совместить посты премьера и президента? Учитывая, что, с одной стороны — кризис, с другой стороны — так сложилось, Путин отвечает за всё.
— Подобные вопросы нужно задавать или политологам, или Путину. Я как пресс-секретарь могу лишь напомнить, что всем хорошо известно очень осторожное отношение Владимира Путина к любым идеям изменения Конституции страны.
Что в «тихом омуте»?
— Ещё один момент, на который многие обратили внимание, — рассказ о том, как Путин «по-дружески» позвонил одному из руководителей крупной корпорации с вопросом о придержанной валюте. Всегда интересно, как меняются круг общения, друзья, личная жизнь Путина. Не кажется ли вам личная жизнь президента излишне закрытой? Владимир Путин неоднократно говорил, что его дочери в России. И на этом — всё. Путин ходит на традиционные праздничные богослужения в церковь один, хотя про личную жизнь говорит, что у него всё хорошо...
— Есть ли у Путина друзья? Да, есть. Связан ли бизнес этих людей с дружбой? Нет, не связан. Если речь о теме «Путин и его семья», то степень общественного доступа к личному пространству определяет сам человек. Любой политик имеет право не выставлять личную жизнь напоказ, не выворачиваться наизнанку.
— В этом ещё одно наше отличие от Запада, где жена президента обязана быть на виду...
— Подобная открытость — не эталон. Да и к реальности это может не иметь никакого отношения. Мы знаем истории, как в «тихом омуте»... Кроме того, там всё равно есть понятие «прайвеси» — личного пространства лидера и его семьи.
— 2014 год остаётся в памяти непростым. Были ситуации, когда президента будили среди ночи?
— Были. Хотя чаще президент сам всех будит. Не думаю, что корректно приводить конкретные примеры. Случаются и природные катаклизмы, и техногенные катастрофы, и важные события в мире. Я уж не говорю о поездках в страны или регионы с другими часовыми поясами. Когда происходит что-то чрезвычайное, президенту докладывается незамедлительно по линии разных служб, и неважно, когда это случилось — утром, днём, ночью. Потом у президента ночь — понятие достаточно растяжимое, он работает допоздна.
Источник