WhoExit: Кто следующий?
25 июня 2016
25.06.2016 - 4:00
Победа евроскептиков на референдуме в Великобритании может стать «первой ласточкой» и породить волну аналогичных референдумов в Европейском Союзе, пишет «Свободная Пресса».
Впрочем, «парад суверенитетов», скорее всего, начнется с самой Великобритании. Правительство Шотландии, которая, в отличие от Англии и Уэльса, проголосовала за то, чтобы остаться в составе ЕС, уже объявило, что видит себя членом Евросоюза, несмотря на общие итоги.
«Шотландия ясно дала понять, что видит свое будущее в рамках Европейского союза. Шотландия сказала свое слово, и сказала решительно», — заявила глава правительства Никола Стерджен.
Аналогичные настроения царят в Северной Ирландии, которая также проголосовала за ЕС. Крупнейшая националистическая партия Северной Ирландии «Шинн Фейн» уже заявила, что Brexit станет основанием для проведения референдума о воссоединении с Ирландией, которая получила независимость в 1949 году.
Если один из этих референдумов состоится и увенчается успехом, это создаст прецедент для других европейских сепаратистов.
Прежде всего, для испанской Каталонии и Страны басков, для бельгийской Фландрии и, возможно, для некоторых регионов Италии, например, Венето, парламент которого, кстати, недавно проголосовал за отмену антироссийских санкций.
Оживились и евроскептики в других странах ЕС. Во Франции лидер партии «Национальный фронт» Марин Ле Пен призвала провести аналогичный референдум в остальных странах Европы. «Свобода победила!» — написала она в своем «Твиттере». В Нидерландах лидер крайне правой голландской «Партии за свободу» Герт Вилдерс также призвал провести голосование по вопросу членства в Евросоюзе. Сейчас Вилдерс, по некоторым опросам, является самым популярным политиком в стране, и он уже пообещал провести референдум, если в марте следующего года победит на выборах. К референдуму призвала и крайне правая Датская народная партия.
В Италии лидеры движения «5 звезд» призвали провести референдум, но не о выходе из Евросоюза, а об отмене евро. «Сегодня евро не работает», — заявил вице-председатель нижней палаты парламента Луиджи ди Майо. По его мнению, в ЕС должно быть как минимум две валюты — для богатых северных стран и для бедных южных.
Официальный представитель МИД России Мария Захарова на своей странице в «Фейсбук» даже написала, что не удивится, если вместо слов Grexit или Brexit появится универсальный термин Whoexit — то есть «кто выходит».
«Ёще пару лет отказа от суверенитета в принятии самостоятельных решений в международных делах и проведения санкционной политики — и ЕС создаст предпосылки и не для таких референдумов на своей территории», — написала Захарова. А интернет-остряки уже придумывают новые термины — Departugal, Italeave, Fruckoff, Czechout, Byegium, Finish и другие.
При всей значимости Brexit, в других европейских странах о выходе из ЕС пока что говорят только внесистемные силы, которые и до этого отличались скептицизмом. С другой стороны, еще недавно все эксперты заявляли, что британцы проголосуют за Евросоюз. Так что теперь вопрос «Кто следующий» становится вполне актуальным.
— Референдум запустил дезинтеграционные процессы не только внутри ЕС, но и в внутри самого Объединенного королевства, — говорит заведующий Отделом европейской безопасности Института Европы РАН Дмитрий Данилов.
— Это было очевидно с самого начала, и не только потому, что Шотландия хочет остаться внутри ЕС. Этот серьезнейший политический кризис неизбежно будет использоваться всеми сепаратистами Великобритании для того, чтобы приблизиться к выходу из состава страны. Теперь перед ними открывается множество вариантов, которых не было раньше.
Что касается других сепаратистов в Европе, естественно, те же самые каталонцы и другие национальные движения будут смотреть на то, что происходит внутри Британии с Шотландией и Ирландией. Вполне возможно, они используют эти события, как сценарный вариант собственных политических действий.
— А если говорить не об отдельных регионах, а о странах, может ли кто-то последовать примеру Великобритании?
— Как ни странно, сейчас речь не идет о том, что кто-то хочет повторить британский «подвиг» и выйти из ЕС. «Подвиг», потому что те, кто агитировал за Brexit, говорят, что британцы продемонстрировали свою решимость и ответственность. Тем не менее, можно смело говорить, что выход Британии из ЕС — это экстраординарное событие, которое еще недавно никто не мог предположить в качестве реальной перспективы.
Это событие разрушающе действует на сам Евросоюз. Теперь нужно срочно создавать систему антикризисного реагирования, чтобы как-то контролировать последствия Brexit. При этом риски и дисбалансы, и без того присущие ЕС, существенно возрастут как для союза в целом, так и для стран-участниц. Каждой из них придется иметь дело с абсолютно другим Евросоюзом после выхода Британии. И они должны будут ответить для себя на вопрос, нужен ли им такой союз и устраивает ли он их. Им придется договариваться о новых правилах игры внутри ЕС.
Ясно, что в кризисных условиях многие национальные государства и страны могут, с одной стороны, не обладать соответствующими рычагами и возможностями, чтобы взять ситуацию под контроль, а с другой, могут посчитать для себя неприемлемыми новые условия переформатирования Евросоюза. Это может создать «эффект домино». По аналогии с «арабской волной» теперь можно говорить о «британской волне». Эта «британская волна» может вытолкнуть другие государства из общего дома континентального Европейского Союза.
— И кто будет следующим?
— Сложно сказать, но мне кажется, что речь не идет о том, чтобы найти самое слабое звено. Как раз наоборот, это проблема для ведущих европейских государств — Франции и Германии. Смогут ли они играть лидирующую и структурообразующую роль в ЕС без Британии? Возможно ли это вообще и что делать в такой ситуации? Есть и другой вопрос: что делать с европейскими государствами, в политике которых сильны трансатлантические векторы внешней политики, то есть направленность на США? Да и вообще, как теперь будут складываться отношения между ЕС и США и даже с НАТО без Британии? Все это очень серьезные вопросы, на которые пока нет ответа.
Поэтому так сложно предсказать, решит ли какая-то из стран последовать примеру Великобритании. Но такие риски реально существуют. После того, как случилось то, что считалось невозможным, и Британия будет выходить из Евросоюза, возможны любые варианты развития событий. С учетом внутренней эрозии ЕС и нарастающих внешних вызовов, вероятно, что если не в ближайшее время, то в перспективе будет формироваться тренд самораспада Европейского Союза, как организационной структуры. По крайней мере, в том виде, в котором он существует сейчас.
— А почему угроза выхода стоит перед сильными государствами, а не перед слабыми, вроде той же Греции, которую еще совсем недавно хотели исключить из еврозоны?
— Во-первых, не все факторы, ведущие к выходу из ЕС, рациональны. Референдум в Великобритании — это личные предпочтения ее граждан, и достаточно сложно обобщить их мотивацию в двух словах. Но что касается мотивации политической, в случае с Британией она связана с такими вопросами, как распределение суверенитетов и национальных интересов внутри ЕС, баланс этих интересов, а также то, насколько государство готово жертвовать своими национальными интересами во имя совместно сформулированных гуманитарных целей. Есть мнение, что рано или поздно наступает момент, когда Евросоюз не позволяет национальным государствам в полной мере реализовать свои национальные интересы и выталкивает их из системы принятия решений.
Производная от этого — проблема брюссельской бюрократии и технократии. Эта бюрократизация все меньше позволяет заниматься процессом политического планирования. Речь идет не о согласовании интересов национальных государств, которые договариваются о приемлемых вариантах политики, а о том, что какие-то решения прорабатываются внутри Брюсселя, причем не очень тщательно, а потом в экстренном порядке предлагаются для одобрения государствам-членам.
Происходит эрозия процесса принятия решений внутри ЕС, и многие страны этим не довольны. Налицо серьезное усиление противоречий между наднациональной политикой Евросоюза и национальными интересами стран-участниц, которые далеко не всегда соблюдаются в общих решениях Брюсселя.
— Эти события — гигантская развилка в развитии Великобритании, ЕС и всей Европы, — согласен руководитель Центра внешней политики России Института экономики РАН Борис Шмелёв.
— Они запускают дезинтеграционные процессы в Великобритании, и удержать их будет крайне сложно. Еще до референдума националисты Шотландии и Ирландии заявляли, что если Великобритания выйдет из ЕС, они будет добиваться выхода из страны. Не удивлюсь, если такие же тенденции появятся и в Уэльсе.
Кроме того, победа евроскептиков в Британии усилила позиции скептиков во Франции, Италии и даже в Германии.
Не исключена возможность того, что и в этих странах будут проводиться плебисциты или референдумы по вопросу членства в Евросоюзе.
Это вопрос будущего, но такое развитие событий вполне реально. Перспективы Евросоюза сейчас очень неопределенные. После голосования в Великобритании ситуация для этого объединения резко осложнилась.
Удастся ли вообще сохранить ЕС в этих условиях и в какой форме — не ясно. Несколько лет назад на одном общеевропейском совещании польский министр финансов заявил, что распад Евросоюза будет значить войну в Европе. И во многом он прав. Он имел в виду не глобальную войну, а возвращение к национальной политике и, как следствие, обострение межгосударственных противоречий, от которых Европа страдала все предыдущие столетия.
Для России это совершенно новая ситуация.
Если тренд на дезинтеграцию Евросоюза будет сохранен, пока не ясно, что Россия от этого выиграет, а что проиграет.
И в случае сохранения, и в случае распада, и в случае превращения ЕС в слабое формальное объединения для нашей страны есть как плюсы, так и минусы. Поэтому для нас сейчас главное — внимательно следить за ситуацией. Это не наши проблемы, не мы их инициировали, мы не можем ими управлять, но можем отслеживать и приспосабливаться к новым реалиям, которые складываются в Европе.
Мария Безчастная
Победа евроскептиков на референдуме в Великобритании может стать «первой ласточкой» и породить волну аналогичных референдумов в Европейском Союзе, пишет «Свободная Пресса».
Впрочем, «парад суверенитетов», скорее всего, начнется с самой Великобритании. Правительство Шотландии, которая, в отличие от Англии и Уэльса, проголосовала за то, чтобы остаться в составе ЕС, уже объявило, что видит себя членом Евросоюза, несмотря на общие итоги.
«Шотландия ясно дала понять, что видит свое будущее в рамках Европейского союза. Шотландия сказала свое слово, и сказала решительно», — заявила глава правительства Никола Стерджен.
Аналогичные настроения царят в Северной Ирландии, которая также проголосовала за ЕС. Крупнейшая националистическая партия Северной Ирландии «Шинн Фейн» уже заявила, что Brexit станет основанием для проведения референдума о воссоединении с Ирландией, которая получила независимость в 1949 году.
Если один из этих референдумов состоится и увенчается успехом, это создаст прецедент для других европейских сепаратистов.
Прежде всего, для испанской Каталонии и Страны басков, для бельгийской Фландрии и, возможно, для некоторых регионов Италии, например, Венето, парламент которого, кстати, недавно проголосовал за отмену антироссийских санкций.
Оживились и евроскептики в других странах ЕС. Во Франции лидер партии «Национальный фронт» Марин Ле Пен призвала провести аналогичный референдум в остальных странах Европы. «Свобода победила!» — написала она в своем «Твиттере». В Нидерландах лидер крайне правой голландской «Партии за свободу» Герт Вилдерс также призвал провести голосование по вопросу членства в Евросоюзе. Сейчас Вилдерс, по некоторым опросам, является самым популярным политиком в стране, и он уже пообещал провести референдум, если в марте следующего года победит на выборах. К референдуму призвала и крайне правая Датская народная партия.
В Италии лидеры движения «5 звезд» призвали провести референдум, но не о выходе из Евросоюза, а об отмене евро. «Сегодня евро не работает», — заявил вице-председатель нижней палаты парламента Луиджи ди Майо. По его мнению, в ЕС должно быть как минимум две валюты — для богатых северных стран и для бедных южных.
Официальный представитель МИД России Мария Захарова на своей странице в «Фейсбук» даже написала, что не удивится, если вместо слов Grexit или Brexit появится универсальный термин Whoexit — то есть «кто выходит».
«Ёще пару лет отказа от суверенитета в принятии самостоятельных решений в международных делах и проведения санкционной политики — и ЕС создаст предпосылки и не для таких референдумов на своей территории», — написала Захарова. А интернет-остряки уже придумывают новые термины — Departugal, Italeave, Fruckoff, Czechout, Byegium, Finish и другие.
При всей значимости Brexit, в других европейских странах о выходе из ЕС пока что говорят только внесистемные силы, которые и до этого отличались скептицизмом. С другой стороны, еще недавно все эксперты заявляли, что британцы проголосуют за Евросоюз. Так что теперь вопрос «Кто следующий» становится вполне актуальным.
— Референдум запустил дезинтеграционные процессы не только внутри ЕС, но и в внутри самого Объединенного королевства, — говорит заведующий Отделом европейской безопасности Института Европы РАН Дмитрий Данилов.
— Это было очевидно с самого начала, и не только потому, что Шотландия хочет остаться внутри ЕС. Этот серьезнейший политический кризис неизбежно будет использоваться всеми сепаратистами Великобритании для того, чтобы приблизиться к выходу из состава страны. Теперь перед ними открывается множество вариантов, которых не было раньше.
Что касается других сепаратистов в Европе, естественно, те же самые каталонцы и другие национальные движения будут смотреть на то, что происходит внутри Британии с Шотландией и Ирландией. Вполне возможно, они используют эти события, как сценарный вариант собственных политических действий.
— А если говорить не об отдельных регионах, а о странах, может ли кто-то последовать примеру Великобритании?
— Как ни странно, сейчас речь не идет о том, что кто-то хочет повторить британский «подвиг» и выйти из ЕС. «Подвиг», потому что те, кто агитировал за Brexit, говорят, что британцы продемонстрировали свою решимость и ответственность. Тем не менее, можно смело говорить, что выход Британии из ЕС — это экстраординарное событие, которое еще недавно никто не мог предположить в качестве реальной перспективы.
Это событие разрушающе действует на сам Евросоюз. Теперь нужно срочно создавать систему антикризисного реагирования, чтобы как-то контролировать последствия Brexit. При этом риски и дисбалансы, и без того присущие ЕС, существенно возрастут как для союза в целом, так и для стран-участниц. Каждой из них придется иметь дело с абсолютно другим Евросоюзом после выхода Британии. И они должны будут ответить для себя на вопрос, нужен ли им такой союз и устраивает ли он их. Им придется договариваться о новых правилах игры внутри ЕС.
Ясно, что в кризисных условиях многие национальные государства и страны могут, с одной стороны, не обладать соответствующими рычагами и возможностями, чтобы взять ситуацию под контроль, а с другой, могут посчитать для себя неприемлемыми новые условия переформатирования Евросоюза. Это может создать «эффект домино». По аналогии с «арабской волной» теперь можно говорить о «британской волне». Эта «британская волна» может вытолкнуть другие государства из общего дома континентального Европейского Союза.
— И кто будет следующим?
— Сложно сказать, но мне кажется, что речь не идет о том, чтобы найти самое слабое звено. Как раз наоборот, это проблема для ведущих европейских государств — Франции и Германии. Смогут ли они играть лидирующую и структурообразующую роль в ЕС без Британии? Возможно ли это вообще и что делать в такой ситуации? Есть и другой вопрос: что делать с европейскими государствами, в политике которых сильны трансатлантические векторы внешней политики, то есть направленность на США? Да и вообще, как теперь будут складываться отношения между ЕС и США и даже с НАТО без Британии? Все это очень серьезные вопросы, на которые пока нет ответа.
Поэтому так сложно предсказать, решит ли какая-то из стран последовать примеру Великобритании. Но такие риски реально существуют. После того, как случилось то, что считалось невозможным, и Британия будет выходить из Евросоюза, возможны любые варианты развития событий. С учетом внутренней эрозии ЕС и нарастающих внешних вызовов, вероятно, что если не в ближайшее время, то в перспективе будет формироваться тренд самораспада Европейского Союза, как организационной структуры. По крайней мере, в том виде, в котором он существует сейчас.
— А почему угроза выхода стоит перед сильными государствами, а не перед слабыми, вроде той же Греции, которую еще совсем недавно хотели исключить из еврозоны?
— Во-первых, не все факторы, ведущие к выходу из ЕС, рациональны. Референдум в Великобритании — это личные предпочтения ее граждан, и достаточно сложно обобщить их мотивацию в двух словах. Но что касается мотивации политической, в случае с Британией она связана с такими вопросами, как распределение суверенитетов и национальных интересов внутри ЕС, баланс этих интересов, а также то, насколько государство готово жертвовать своими национальными интересами во имя совместно сформулированных гуманитарных целей. Есть мнение, что рано или поздно наступает момент, когда Евросоюз не позволяет национальным государствам в полной мере реализовать свои национальные интересы и выталкивает их из системы принятия решений.
Производная от этого — проблема брюссельской бюрократии и технократии. Эта бюрократизация все меньше позволяет заниматься процессом политического планирования. Речь идет не о согласовании интересов национальных государств, которые договариваются о приемлемых вариантах политики, а о том, что какие-то решения прорабатываются внутри Брюсселя, причем не очень тщательно, а потом в экстренном порядке предлагаются для одобрения государствам-членам.
Происходит эрозия процесса принятия решений внутри ЕС, и многие страны этим не довольны. Налицо серьезное усиление противоречий между наднациональной политикой Евросоюза и национальными интересами стран-участниц, которые далеко не всегда соблюдаются в общих решениях Брюсселя.
— Эти события — гигантская развилка в развитии Великобритании, ЕС и всей Европы, — согласен руководитель Центра внешней политики России Института экономики РАН Борис Шмелёв.
— Они запускают дезинтеграционные процессы в Великобритании, и удержать их будет крайне сложно. Еще до референдума националисты Шотландии и Ирландии заявляли, что если Великобритания выйдет из ЕС, они будет добиваться выхода из страны. Не удивлюсь, если такие же тенденции появятся и в Уэльсе.
Кроме того, победа евроскептиков в Британии усилила позиции скептиков во Франции, Италии и даже в Германии.
Не исключена возможность того, что и в этих странах будут проводиться плебисциты или референдумы по вопросу членства в Евросоюзе.
Это вопрос будущего, но такое развитие событий вполне реально. Перспективы Евросоюза сейчас очень неопределенные. После голосования в Великобритании ситуация для этого объединения резко осложнилась.
Удастся ли вообще сохранить ЕС в этих условиях и в какой форме — не ясно. Несколько лет назад на одном общеевропейском совещании польский министр финансов заявил, что распад Евросоюза будет значить войну в Европе. И во многом он прав. Он имел в виду не глобальную войну, а возвращение к национальной политике и, как следствие, обострение межгосударственных противоречий, от которых Европа страдала все предыдущие столетия.
Для России это совершенно новая ситуация.
Если тренд на дезинтеграцию Евросоюза будет сохранен, пока не ясно, что Россия от этого выиграет, а что проиграет.
И в случае сохранения, и в случае распада, и в случае превращения ЕС в слабое формальное объединения для нашей страны есть как плюсы, так и минусы. Поэтому для нас сейчас главное — внимательно следить за ситуацией. Это не наши проблемы, не мы их инициировали, мы не можем ими управлять, но можем отслеживать и приспосабливаться к новым реалиям, которые складываются в Европе.
Мария Безчастная
Источник - Русская весна
