Выбор стратегии

ИЩЕНКО Ростислав
Войны сопровождают человечество всё время его существования. Люди изучают сражения давно минувших эпох для того, чтобы не повторять ошибки тех, кто эти сражения проиграл и перенять опыт победителя. Однако качественные военные аналитики появляются даже реже, чем великие полководцы. Поэтому мы регулярно читаем в качестве объяснения, что одна армия победила другую, потому что была, например, укомплектована тяжёлой пехотой, которая, действуя в сомкнутом строю, растоптала лучников и разогнала конницу (как это случилось при Марафоне и во многих других битвах античности).
Впрочем, уже на следующей странице мы можем прочесть, что поражение триумвира Марка Лициния Красса при Каррах было вызвано тем, что парфянские конные лучники (абсолютно аналогичные тем, что в ахеменидских армиях терпели поражения от греческих и македонских фаланг) расстреляли действовавшую в сомкнутом строю тяжёлую пехоту.
Кстати, одним из преимуществ римлян над македонянами недостаточно компетентные исследователи объявляют стоявшее на вооружении армии более короткое метательное копьё, не мешавшее воинам в ближнем бою. Они же заявляют, что преимуществом греков и македонян перед персами была длинная пика (сарисса) поражавшая вооружённых короткими метательными копьями персов за пределами их досягаемости.
Практически все исследователи сходятся на том, что тактика является главным преимуществом римских легионов над эллинистическими армиями. Но они никак не объясняют, почему Ганнибал, командовавший классической эллинистической армией, настолько запугал римлян катастрофическими разгромами, что Квинт Фабий Манлий Кунктатор запрещал своим войскам вступать с ним в бой, изматывая карфагенян маневрированием на коммуникациях.
Как видим универсального заклинания, позволяющего всегда одерживать победы не существует. Кстати немцы в 1940–1942 году одерживали блестящие победы, оперируя более малочисленными и хуже технически оснащёнными силами, чем их противники. А потом та же армия, руководимая теми же генералами, начала терпеть сокрушительные поражения. Причём так было на всех фронтах, а не только на советско-германском.
Единственное знание, которое можно назвать универсальным, но которому невозможно научить, является талант полководца. Именно талант позволяет полководцу верно оценить сильные и слабые своих войск и войск противника и навязать сражение в то время и в той местности, где сильные стороны его войск будут применяться наиболее удачно, а слабости врага будут наиболее уязвимы. Поэтому, когда талант сталкивается с посредственностью, случаются победы, достигнутые силами, находящимися в абсолютном численном меньшинстве и качественно в разы уступающими врагу. Так Ян Жижка на горе Витков со сборной солянкой из 4000 тысяч гуситов разгромил тридцатитысячное профессиональное рыцарское крестоносное войско императора Сигизмунда, шедшее брать Прагу.
Если сталкиваются два посредственных командующих (а таких большинство), то судьбу сражения и войны решают «большие батальоны» (численное, техническое и качественное превосходство одной армии над другой). Но вот когда встречаются два военных гения, возникают ситуации столь же нестандартные интересные и обоюдоострые, как шахматная партия двух великих гроссмейстеров, наблюдая которую ординарные шахматисты не всегда в состоянии понять глубину замысла даже после того, как партия уже завершена.
Таким, например, было столкновение Наполеона и Кутузова в 1812 году. Наполеон создал достаточный численный перевес, чтобы выиграть войну, его армия была прекрасно подготовлена, имела богатый боевой опыт, ею командовали лучшие на то время полководцы Европы. Маршалы Наполеона — созвездие военных талантов, вполне зрелые самостоятельные полководцы, достигавшие великолепных успехов. С русскими войсками армия Наполеона до этого неоднократно встречалась, знала что противник сложный, но далеко не непобедимый. Наполеон был хорошо знаком с Александром I, неоднократно мог оценить его действия в критических ситуациях. И он выработал план.
План основывался на всём предшествовавшем опыте борьбы Наполеона с русскими. Он даже с Кутузовым сталкивался и имел возможность убедиться, что Михаил Илларионович превосходит его в искусстве манёвра. Но отступлениями войны не выигрываются и Наполеон был уверен в своих возможностях. Он считал, что оккупация наиболее населённых, к тому же коренных областей России нанесёт петербургской власти страшнейший психологический удар, погрузит императора в прострацию, а двор в депрессию. Он был уверен, что потеря дворянами своих имений в великорусских областях вызовет сильнейшую оппозицию правительству и мощное давление на него с требованием мира любой ценой. Он не сомневался, что в таких условиях, при общей умеренности требований Бонапарта, Александр не устоит и подпишет мир, на устраивающих императора французов условиях.
Он ошибся. Реакция российского общества на вторжение в Россию оказалась совсем не такой же, как его реакция на поражения, понесённые в Европе. Аустерлиц и Фридланд вызвали немедленное начало мирных переговоров. Ни Бородино, ни занятие Москвы ни на миллиметр не приблизили Наполеона к миру. А без мирного договора и с постоянно нависающим над его коммуникациями Кутузовым император был обречён. Его армия таяла без сражений.
В современном мире ядерные сверхдержавы, в случае прямого военного столкновения, способны просто стереть друг друга с политической карты. Поэтому искусство войны переместилось в сферу политики. Войну надо выигрывать до войны и без войны. Армия является только гарантом того, что противник не смахнёт посреди партии фигуры и не треснет вас доской по голове. Соответственно, до ядерной эры искусство главы государства (который даже не всегда выступал, как верховный главнокомандующий) состояло в том, чтобы обеспечить армию всем необходимым, наладить регулярное поступление пополнений, подвоз провианта, боеприпасов, обмундирования (по сезону), эвакуацию и лечение раненных. Фактически на нём лежала организация тыла, без которого ни одна армия воевать не может.
Сегодня глава государства практически всегда верховный главнокомандующий и он постоянно ведёт боевые действия, только в политическом пространстве. Тем не менее организованы они по всем правилам военного искусства. Именно поэтому со второй половины ХХ века, с переходом традиционной политики из состояния «между войнами» к состоянию перманентной войны (без боевых действий) открытая ложь в политике перестала осуждаться. Сто лет назад, пробирка с белым порошком, которой тряс Колин Пауэлл в качестве доказательства существования так и не предъявленного миру иракского бактериологического оружия надолго сделала бы США парией в международных отношениях. Сегодня же американцы продолжают врать. Весь мир знает, что они врут и тем не менее все делают вид, что верят.
Всё верно. Война — искусство обмана. Война приветствует и награждает всё то, что в мирное время считается преступным. И если война перенесена в политическое пространство, это просто означает, что аморальность войны стала основой политики.
Впрочем аморальность тоже бывает разная. Война аморальна в принципе, но, например, русским армиям (в отличие, от германских или японских) практически не приходилось тратить силы на борьбу с партизанщиной в тылу, поскольку их отношение к населению оккупируемых областей всегда было человечным. Более того, поскольку Россия практически всегда была обороняющейся стороной, когда её войска вступали на территорию поверженного противника, он, как правило уже так уставал от войны и связанных с ней потерь, что готов был с цветами встречать иностранную армию, как освободительницу от собственного правительства.
Не удивительно, что когда война перешла в пространство политики, каждая нация перенесла туда же свои традиционные подходы к ведению обычных боевых действий. Американцы, как раздавали индейцам заражённые оспой или чумой одеяла, так и тем же и занимаются в современном мире, только в больших масштабах. И русские тоже, как разворачивали на улицах поверженного Берлина полевые кухни, чтобы кормить население, так и разворачивают.
Соответственно и результаты достигаются аналогичные. Напомню, что американские «гуманисты» решили проблему индейцев, уничтожив последних практически под корень. Аналогичным образом США предлагали решить германскую проблему после второй мировой войны. Форма геноцида немецкого народа должна была быть иной и привести к значительно более быстрому исчезновению 70-миллионной нации, чем пришлось американцам провозиться с индейцами, но важно, что именно геноцид считался единственным способом решения проблемы.
Происходит это потому, что американская военная стратегия в принципе не предполагает минимальную заботу о гражданском населении противника. Поэтому везде, где появляются американцы (в Афганистане, Ираке) местное население начинает мереть как мухи. Это естественно приводит к ожесточённому сопротивлению пока живых, что сковывает силы и ресурсы США. Поэтому, чем больше и быстрее уничтожается население (всё население, а не только войска) противника, тем быстрее США могут достичь конечной цели войны.
Стоит ли удивляться, что в 90-е мор прошёл по постсоветским территориям. Причём депопуляция была остановлена и обращена в спять только в тех государствах, которые вошли в российскую сферу влияния. Сокращение численности населения остановлена не везде. Даже Россия только лет пять, как смогла выйти в режим небольшого и неустойчивого роста. Но, если мы сравним с оставшейся в американской сфере влияния Украиной, теряющей население миллионами (причём депопуляция идёт с постоянным ускорением) или с наполовину вымершей Прибалтикой, то демографическая ситуация в странах ЕАЭС покажется абсолютно благостной.
Россия также сохранила свой традиционный подход. Там, где она появляется, забота об обеспечении местному населению нормального уровня жизни становится первоочередной задачей. Это, безусловно, требует значительно больших расходов и ограничивает возможность силовых решений. Зато такая стратегия заставляет более скрупулёзно рассчитывать ресурсы и не надеяться на грубую силу, как на универсальное средство решения всех проблем.
Американцы пытаются своих врагов убить. Россия пытается сделать из них друзей или же нейтрализовать действие их враждебности, оставив вариться в собственном соку. Убить всех ещё ни у кого не получалось. Американская же стратегия перманентного насилия заставляет США обеспечивать проекцию силы в каждом уголке планеты. То есть, по факту, отношения США с народами земли сводятся к уже запущенному или пока отложенному геноциду.
Другие варианты для неамериканцев не предусмотрены просто потому, что стабильность США построена на том, что они потребляют больше ресурсов, чем производят. Таким образом, кто-то где-то должен постоянно умирать, чтобы американцы могли поддерживать привычный образ жизни. Следовательно, американская гегемония с неизбежностью ведёт не только к экономическому коллапсу, но и к самоликвидации человечества. Дело в том, что рано или поздно возможность накачки США ресурсами извне закончится. Причём закончится тем быстрее, чем надежнее они смогут контролировать мир. История последних десятилетий свидетельствует, что самыми быстрыми темпами вымирают самые контролируемые США народы.
Рано или поздно США в любом случае пришлось бы перенести политику геноцида на собственную территорию, разделив народ на корм и кормящихся. Но, в связи с неспособностью США отстоять свои претензии на мировую гегемонию в прямом военно-политическом противостоянии с Россией и Китаем и прогрессирующим сокращением доступной контролю Вашингтона ресурсной базы, необходимость сокращения количества кормящихся в самих США стала настолько очевидной, что с самого старта последней президентской избирательной кампании Америка двинулась в сторону гражданской войны. И пока что это движение только ускоряется.
А что такое гражданская война? Это выяснение внутри одного и того же общества, какая его часть будет контролировать и распределять национальные ресурсы, а какой придётся подчиниться, погибнуть или эмигрировать, поскольку наличных ресурсов больше недостаточно чтобы обеспечивать всему обществу желаемый уровень жизни, а сократить свои потребности оно не хочет.
Естественно, что испытывая необходимость грабить уже даже своих соотечественников, американцы ещё более жёстко относятся к подконтрольным странам. Если из них можно выжать необходимые США ресурсы, их выжимают со всей тщательностью. Тех же, кто больше ничего не способен дать и для поддержания чьей государственности требуется ресурсы расходовать, бросают на произвол судьбы. «Мустанг не вынесет двоих».
Некоторые из американских союзников ещё сохранили способность бороться за своё будущее. Они (Германия, Франция, «старый ЕС» в целом) сопротивляются. В другое время их сопротивление было бы обречено. Но сейчас США слишком быстро сдают позиции и слишком быстро нарастает внутренняя нестабильность в США. Есть шанс продержаться до того момента, когда Вашингтону будет уже не до Европы.
Младоевропейцы, которые без США и их геополитических амбиций «старой Европе» в качестве равных партнёров не нужны, пытаются помочь Вашингтону удержаться на континенте. Но их вес внутри ЕС определялся поддержкой США. С резким сокращением американских возможностей «старая Европа», особенно Германия стала просто игнорировать пожелания младоевропейцев, если же они оказываются особенно настойчивыми (как поляки в вопросе о «Северном потоке — 2»), то их ставят на место санкциями.
Ну, а такие страны, как Украина, являющаяся полным американским протекторатом, оказываются в самом худшем положении. Национальная элита легитимировала свою власть за счёт поддержки Вашингтона. Нет поддержки — нет легитимности. При этом в безумном расчёте на то, что американцы будут вечно содержать Украину как противовес России, собственная экономика уничтожена. Украина больше не может кормить своё население и содержать своё государство. Минфин требует прекратить выплачивать взносы в международные организации (на этом можно сэкономить миллионов сто долларов в год, что в масштабе Украины вообще не деньги). Это ярчайшее свидетельство того насколько пуста украинская казна.
Отказ Вашингтона от вмешательства в украинские дела, как это не парадоксально, приведёт только к ухудшению обстановки в целом. Местная элита не способна к государственному управлению. До сих пор она занималась только перераспределением доставшихся от СССР ресурсов. То есть, для того, чтобы они могли «эффективно руководить», кто-то должен обеспечить их неиссякающим ресурсным потоком.
Россия не сможет оперативно заместить на Украине оставшуюся от Америки пустоту, поскольку, как сказано выше, местных адекватных управленцев просто нет, а для того, чтобы назначить собственных (кстати, где взять специалистов ещё на одну державу, если даже на Крым не хватает?) необходимо занять территорию и вооружённым путём свергнуть действующую власть. Это, конечно, сделать не сложно. Но это решение выпадает из традиций российской политики.
На Украине в ходе гражданской войны сформировалась большая группа людей, совершивших военные преступления и справедливо боящихся уголовного преследования, а то и стихийной народной мести. Это и добровольцы из нацистских батальонов, и офицеры СБУ, превратившие спецслужбу в политическую охранку, и военные, отдававшие и выполнявшие приказы о варварских обстрелах и бомбардировках городов Донбасса, и чиновники, массово нарушавшие законы и конституцию, и банды «патриотов», занимающиеся чисто уголовным отжимом предприятий и имущества. В общей сложности только активных, осознающих преступность своих действий персонажей в стране больше ста тысяч. Причём все они сконцентрированы в структурах управления и силовом блоке. Есть ещё пассивная биомасса из «героев АТО» и «сторонников европейского выбора». Здесь уже счёт пойдёт на миллионы тех, кто не ждёт Россию на Украине.
То есть, без достаточно жёстких репрессий не обойтись. Но, как мы помним, массовые репрессии вызывают сопротивление самых широких слоёв и мы попадаем в порочный круг взаимного террора из которого нет позитивного выхода.
И это мы ещё не обратились к подсчёту ресурсов, необходимых для восстановления нормальной жизни на Украине, а также к вопросу о необходимости решить её дальнейшую судьбу и легализовать это решение (каким бы оно ни было) в международно-правовом плане.
Приход на Украину сейчас — авантюра в стиле США, но никак не России. Тем более, что никто не отменял куда более важные с геополитической точки зрения сирийский кризис, перманентно вспыхивающий корейский кризис, являющийся по сути отражением кризиса в АТР, вызванного нарастающим американо-китайским противостоянием.
Да и внутриполитический кризис в США не может не беспокоить Россию. И все эти кризисы приковывают к себе огромные ресурсы, которые просто нельзя на годы непродуктивно связать на Украине.
Поэтому на период, пока США уже ушли, а Россия ещё не пришла Украина оказывается всё больше во власти своих собственных элит, уже начавших увлечённо сводить между собой счёты. Такая ситуация открывает окно возможностей перед республиками Донбасса, у которых появляется надежда вернуть свои территории и легализоваться в международно-правовом плане. Но в целом, положение большей части населения Украины будет только ухудшаться, а окончательная деградация государственных структур и разгул бандитизма могут заставить соседние страны закрыть границу с Украиной, что дополнительно ухудшит положение широких масс.
Таким образом, российская геополитическая стратегия, обеспечивающая выигрыш меньшими силами, за счёт красивого манёвра оказывается значительно более эффективной, чем американская стратегия перманентного силового подавления. Однако она является не менее жёсткой в отношении населения враждебных стран. Разница заключается в том, что США создают условия для геноцида. Россия же, для того, чтобы сохранить стратегическую эффективность, зачастую вынуждена не вмешиваться в ситуациях, когда в соседнем государстве уже запущен механизм кровавого хаоса.
Караул-патриоты зачастую критикуют Россию за «равнодушие к не по своей воле оказавшимся за границей русским людям». Их эмоциональную реакцию можно понять. Но оставление Кутузовым Москвы вызвало в обществе не менее эмоциональную реакцию. Потрясённый известием генерал Багратион даже сорвал повязки со своих ран и умер. А война была выиграна, хоть Москва и сгорела.
На всякой войне приходится чем-то жертвовать. И это что-то всегда человеческие жизни. Пожалуй впервые за свою историю Россия сейчас воюет так, что издержки в основном несут граждане других государств, а призы достаются России. Когда этим возмущаются граждане стран, несущих издержки, мне понятна их мотивация. Когда же возмущение охватывает российских «патриотов», я начинаю подозревать в них глупцов или предателей. Они фактически требуют от страны сменить более эффективную, чем американская, ресурсосберегающую стратегию, на такую, которая по расходованию ресурсов и политической неэффективности намного превзойдёт американскую.
Кутузов в 1812 году ставил перед собой задачу сохранить армию, поскольку только так мог обеспечить перелом в войне. В нынешних условиях кутузовское сохранение армии означает сохранение стабильности российского государства и позитивной динамики роста его экономики. Привлекает друзей и союзников только богатая и стабильная Россия. Погрязшая в чужих конфликтах, разорённая, неспособная собрать и сконцентрировать на решающем направлении, разбросанные по разным второстепенным кризисным точкам ресурсы, она будет мало кому нужна.
Лиддел Гарт писал, что целью любой войны является мир, лучший, чем довоенный (хотя бы в вашем собственном понимании). Соответственно, если ваш мир стал хуже, то неважно, где находятся ваши войска и сколько врагов вы убили — войну вы проиграли. Действующая стратегия России однозначно ведёт её к миру, лучшему, чем довоенный. Её внутреннее и внешнее положение улучшилось и укрепилось даже в ходе ещё незакончившегося глобального противостояния с США. Причём позитивным для России является не только вектор, но и динамика идущих процессов.
Это — достижение, которым необходимо если уж не гордиться, то хотя бы дорожить.

Источник