Демоны революций в эпоху постмайдана
1 января 1970
29.10.2017 - 5:00
В основе любой государственной конструкции по умолчанию лежит общественный договор.
На формальном уровне традиционно закрепляемый Конституцией и сводом законов. Госвласть призвана охранять его от любых посягательств всем объемом своих полномочий: от парламента и президента до судов и полиции.
Если говорить об Украине до 14-го года, то общественный договор держался на том, что власть использовала ресурсную базу страны для двух целей: личного обогащения через систему сращивания власти и олигархата, и поддержки объема социальных благ на уровне позднего периода развитого социализма УССР.
Впрочем, если быть точным, то и первая цель была унаследована из социалистического прошлого, когда номенклатура начала срастаться с теневым бизнесом — цеховиками, многие из которых и стали уже не в социалистический период первыми олигархами Украины.
Фактически в стране сохранялся общественный договор, который-де-факто уже был принят обществом в 80-е годы прошлого столетия.
С единственным отличием, что реализовывался не в условиях союза совреспублик, под общим управлением Москвы, а в рамках формально провозглашенного независимого национального государства. Наследие по второй линии, широких социальных благ, отразились в национальной Конституции, которая гарантировала право на бесплатную медицину, образование, на жилье, труд, развитие всех языков и культур и пр.
Из СССР украинцы унаследовали традицию низких цен на жилищно-коммунальные услуги, общественный транспорт, лекарства и пр. Тогдашняя элита, по преимуществу вышедшая из «советской шинели», охраняя покой нового класса капиталистов, изо всех сил и возможностей стремилась сохранить социальное совнаследие, понимая, возможно интуитивно, что такой подход стабилизирует общество и предохраняет от любых социально-революционных потрясений.
Если ретроспективно рассматривать историю всех парламентских и президентских кампаний, то все победители в своем активе имели, прежде всего, обещания роста социального благополучия.
И избиратель на это откликался своими голосами, формируя традицию выбора тех, кто прибавит к пенсии, введет новые льготы, удержит цены на минимальную продуктовую (борщевую корзину), бесплатную медицину и образование, не позволит вырасти оплате за коммунальные услуги и пр.
При этом естественно никто, даже на левом фланге политического истеблишмента страны, не признавался публично, что, по сути, в своих программах и действиях следует советской традиции и модели. Она была идеологически табуирована. Потому как входила в противоречие оправдания бегства из СССР со строительством национального государства.
Где, по романтическим представлением ранних национал-демократов, самоопределение через язык, культуру, историю само по себе разрешало проблему тотального социального благополучия. Что с точки зрения реальной экономики откровенная утопия. Но вполне терпимая в случае, если идеология не претендует на роль рулевого экономикой. Что, увы, в Украине не случилось.
Фундаментом, поддерживающим высокий уровень социальных благ, была унаследованная от СССР мощная экономика. И рынки стран бывшего Союза.
Перестроившись на рыночный лад, она давала максимальные объемы поступлений в госбюджет и обеспечивала относительную стойкость гривны. Именно за счет этого более двух десятилетий поддерживался баланс между неуемным обогащением элиты и относительным благополучием социальных низов.
Судя по всему, когда Москва затевала свой евразийский проект и в частности таможенный союз, то предполагала, что элита Украины заинтересована для поддержания этого баланса в политике развития экономических отношений с бывшими республиками. И прежде всего РФ, как базой для наполнения и личных карманов, и госбюджета. Однако не вышло.
В среде украинской бизнес-элиты закрепилась фобия, что любая экономическая интеграция с Москвой чревата гибелью всей местной олигархической системы капитала. Потому возобладало настроение очередного бегства от Кремля.
Хотя, как показала дальнейшая практика, вхождение ТНК на украинский рынок намного быстрее не отставит места на нем национальному капиталу, чем возможная конкуренция с братьями-славянами из ближнего зарубежья.
Обрушив модель экономической опоры на рынки бывших совреспублик, после событий 14-го года украинская политико-экономическая элита встала перед дилеммой: либо сокращать темпы и возможности личного обогащения, либо ужимать объемы социальной сферы, перекладывая на рядовое население не только полный объем заботы о себе, но и задачу сохранения обильности поступлений в госбюджет со следующим распилом среди своих. Естественно выбор был сделан не в пользу населения.
Следствием такого выбора стали: безумный рост тарифов в ЖКХ, пенсионная, медицинская, судебная реформы.
Создание законодательной базы для подавления социального бунта. Например, нового закона о Национальной гвардии, который если будет окончательно принят, позволит подавлять любой мятеж улицы.
В контексте обрушения здоровой экономической базы государства и поиска новых ресурсов для кормления элиты, идут процессы создания долговой экономики, когда госбюджет на две трети наполняется за счет внешних заимствований. Сюда же относится нарастающая внутривидовая борьба.
Первой ее жертвой стал Коломойский с его «приватовской» бизнес-империей. Теперь настала очередь Ахметова, судя по национализации «Укртелекома» и скорой потери киевских жилищно-коммунальных активов.
К сожалению, но пока остается фактом нежелание нынешней элиты признать ошибочность европейского выбора.
По меньшей мере, несвоевременности. Ассоциация с ЕС не открыла Украине европейских рынков, не обеспечила притока иностранных инвестиций. Более того лишила привычных и гарантированных рынков РФ.
Конечно, после такой сладкой обработки массового сознания возможностью каждые выходные «пить кофе в Праге и слушать венскую оперу», признаться в откровенном вранье не просто. Но неизбежно. Иначе пересмотр общественного договора, который-де-факто сегодня происходит в Украине за счет упразднения прав имущественно нищего, но многочисленного агрессивного большинства, приведет не к революции, а стихийному бунту.
То есть к тому, когда отношения между различными слоями общества будут регулироваться стихийно и по праву силы.
Единственную возможность реинтеграции Киева в экономическое лоно рынка постсоветских стран, как гарантии возврата к социально ответственному государству, пока в повестку дня для страны никто не решается ставить. А потому неизбежен полный отказ государства от социальных обязательств перед своим населением.
Читайте также: И всё-таки — Третья мировая?
Валерий Смеян
В основе любой государственной конструкции по умолчанию лежит общественный договор.
На формальном уровне традиционно закрепляемый Конституцией и сводом законов. Госвласть призвана охранять его от любых посягательств всем объемом своих полномочий: от парламента и президента до судов и полиции.
Если говорить об Украине до 14-го года, то общественный договор держался на том, что власть использовала ресурсную базу страны для двух целей: личного обогащения через систему сращивания власти и олигархата, и поддержки объема социальных благ на уровне позднего периода развитого социализма УССР.
Впрочем, если быть точным, то и первая цель была унаследована из социалистического прошлого, когда номенклатура начала срастаться с теневым бизнесом — цеховиками, многие из которых и стали уже не в социалистический период первыми олигархами Украины.
Фактически в стране сохранялся общественный договор, который-де-факто уже был принят обществом в 80-е годы прошлого столетия.
С единственным отличием, что реализовывался не в условиях союза совреспублик, под общим управлением Москвы, а в рамках формально провозглашенного независимого национального государства. Наследие по второй линии, широких социальных благ, отразились в национальной Конституции, которая гарантировала право на бесплатную медицину, образование, на жилье, труд, развитие всех языков и культур и пр.
Из СССР украинцы унаследовали традицию низких цен на жилищно-коммунальные услуги, общественный транспорт, лекарства и пр. Тогдашняя элита, по преимуществу вышедшая из «советской шинели», охраняя покой нового класса капиталистов, изо всех сил и возможностей стремилась сохранить социальное совнаследие, понимая, возможно интуитивно, что такой подход стабилизирует общество и предохраняет от любых социально-революционных потрясений.
Если ретроспективно рассматривать историю всех парламентских и президентских кампаний, то все победители в своем активе имели, прежде всего, обещания роста социального благополучия.
И избиратель на это откликался своими голосами, формируя традицию выбора тех, кто прибавит к пенсии, введет новые льготы, удержит цены на минимальную продуктовую (борщевую корзину), бесплатную медицину и образование, не позволит вырасти оплате за коммунальные услуги и пр.
При этом естественно никто, даже на левом фланге политического истеблишмента страны, не признавался публично, что, по сути, в своих программах и действиях следует советской традиции и модели. Она была идеологически табуирована. Потому как входила в противоречие оправдания бегства из СССР со строительством национального государства.
Где, по романтическим представлением ранних национал-демократов, самоопределение через язык, культуру, историю само по себе разрешало проблему тотального социального благополучия. Что с точки зрения реальной экономики откровенная утопия. Но вполне терпимая в случае, если идеология не претендует на роль рулевого экономикой. Что, увы, в Украине не случилось.
Фундаментом, поддерживающим высокий уровень социальных благ, была унаследованная от СССР мощная экономика. И рынки стран бывшего Союза.
Перестроившись на рыночный лад, она давала максимальные объемы поступлений в госбюджет и обеспечивала относительную стойкость гривны. Именно за счет этого более двух десятилетий поддерживался баланс между неуемным обогащением элиты и относительным благополучием социальных низов.
Судя по всему, когда Москва затевала свой евразийский проект и в частности таможенный союз, то предполагала, что элита Украины заинтересована для поддержания этого баланса в политике развития экономических отношений с бывшими республиками. И прежде всего РФ, как базой для наполнения и личных карманов, и госбюджета. Однако не вышло.
В среде украинской бизнес-элиты закрепилась фобия, что любая экономическая интеграция с Москвой чревата гибелью всей местной олигархической системы капитала. Потому возобладало настроение очередного бегства от Кремля.
Хотя, как показала дальнейшая практика, вхождение ТНК на украинский рынок намного быстрее не отставит места на нем национальному капиталу, чем возможная конкуренция с братьями-славянами из ближнего зарубежья.
Обрушив модель экономической опоры на рынки бывших совреспублик, после событий 14-го года украинская политико-экономическая элита встала перед дилеммой: либо сокращать темпы и возможности личного обогащения, либо ужимать объемы социальной сферы, перекладывая на рядовое население не только полный объем заботы о себе, но и задачу сохранения обильности поступлений в госбюджет со следующим распилом среди своих. Естественно выбор был сделан не в пользу населения.
Следствием такого выбора стали: безумный рост тарифов в ЖКХ, пенсионная, медицинская, судебная реформы.
Создание законодательной базы для подавления социального бунта. Например, нового закона о Национальной гвардии, который если будет окончательно принят, позволит подавлять любой мятеж улицы.
В контексте обрушения здоровой экономической базы государства и поиска новых ресурсов для кормления элиты, идут процессы создания долговой экономики, когда госбюджет на две трети наполняется за счет внешних заимствований. Сюда же относится нарастающая внутривидовая борьба.
Первой ее жертвой стал Коломойский с его «приватовской» бизнес-империей. Теперь настала очередь Ахметова, судя по национализации «Укртелекома» и скорой потери киевских жилищно-коммунальных активов.
К сожалению, но пока остается фактом нежелание нынешней элиты признать ошибочность европейского выбора.
По меньшей мере, несвоевременности. Ассоциация с ЕС не открыла Украине европейских рынков, не обеспечила притока иностранных инвестиций. Более того лишила привычных и гарантированных рынков РФ.
Конечно, после такой сладкой обработки массового сознания возможностью каждые выходные «пить кофе в Праге и слушать венскую оперу», признаться в откровенном вранье не просто. Но неизбежно. Иначе пересмотр общественного договора, который-де-факто сегодня происходит в Украине за счет упразднения прав имущественно нищего, но многочисленного агрессивного большинства, приведет не к революции, а стихийному бунту.
То есть к тому, когда отношения между различными слоями общества будут регулироваться стихийно и по праву силы.
Единственную возможность реинтеграции Киева в экономическое лоно рынка постсоветских стран, как гарантии возврата к социально ответственному государству, пока в повестку дня для страны никто не решается ставить. А потому неизбежен полный отказ государства от социальных обязательств перед своим населением.
Читайте также: И всё-таки — Третья мировая?
Валерий Смеян
Источник - Русская весна
