В Австралии учат «убить в себе русское»
7 февраля 2019
07.02.2019 - 12:50
Наших эмигрантов, волею судеб оказывающихся на чужбине, обычно можно разделить на две категории. Первая после определенного периода адаптации в новом для себя обществе ставит задачей бережное сохранение своей национальной идентичности, поддерживает в своих детях и внуках знание русского языка, передает из поколения в поколение традиции своих дедов и память о них.
Не раз бывая на конгрессах российских соотечественников, я встречал там людей третьего-четвертого поколения белой эмиграции, которые прекрасно говорят по-русски и искренне гордятся своей этнической принадлежностью, будучи урожденными гражданами Франции, США, Бразилии.
А на знаменитом Русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем вдруг натыкаешься на надгробный памятник «Подпоручик такой-то. 1893-1985» или «Есаул. 1891-1987» — и понимаешь, что эти люди прожили долгую жизнь, имели во Франции какой-то статус, достигали там определенных вершин, званий, ученых степеней, но до конца своих дней оставались поручиками, гардемаринами, кадетами. Они берегли в себе далекую Россию и передавали память о ней следующему поколению.
Но есть и другая категория эмигрантов — люди, которые, попав за рубеж, моментально стараются не просто адаптироваться к новому образу жизни, перенять традиции новой родины, но и побыстрее отказаться от своей идентичности, поскорее «убить русского в себе». У них это чаще всего не получается, но они все равно стараются.
На днях ко Дню Австралии (национальному празднику Зеленого континента) в The Sidney Morning Herald, одной из старейших тамошних газет, появилась статья потомка российских эмигрантов в первом поколении Саши Петровой. Заголовок говорит сам за себя: «Меня смущало, когда мои родители пытались приспособиться, но теперь я понимаю».
Автор рассказывает, как ее родители (в первую очередь мама), сами толком не выучившие английский язык, заставляли ее делать «что-то реально австралийское».
Например, приехали на пляж, где отец и брат Саши сразу кинулись устанавливать тент (они все время делали упор на слово «газибо», как будто это подчеркивало «австралийскость»), а мама настаивала на том, чтобы дети поиграли в крикет. Те никогда не играли в это и особо не горели желанием учиться, что очень задевало маму, пытавшуюся настоять на «австрализации» такого рода. Расстроенные члены семьи затем дома пили водку и ругались друг с другом, «как стереотипная русская семья» (дома-то можно не притворяться австралийцами).
Саша вспоминает, как в советском детстве ходила на демонстрации 7 ноября и 1 мая, как все было окутано праздничной атмосферой: воздушные шарики, музыка, парад, а потом все взрослые шли пить ту же водку. И тут вдруг узнала, что маме не нравились эти парады, поскольку они были обязательными.
После чего автор статьи поняла, что Россия для них — мир обязаловки и тоталитаризма, а «газибо» — это символ свободы. И теперь Саша Петрова, хоть и не любит и не умеет играть в крикет, на День Австралии вынуждена будет делать это. Ради мамы, ради отказа от своего российского тоталитарного прошлого с этими страшными демонстрациями, ради «австралийскости».
Кстати. Автор пишет об этом так, как будто в России ничего не изменилось с поры ее далекого детства, а Австралия с символами свободы в виде пляжных тентов всегда была демократической и свободной.
Поскольку Петровы-старшие получали австралийское гражданство, они должны были сдать тест по истории Австралии. Но почти наверняка в этих тестах обходится стороной вопрос о том, что ныне демократичная Австралия долгое время была одной из самых расистских стран, где теория «расовой чистоты» была официальной вплоть до нашей победы над нацизмом, а сегрегация была закреплена на государственном уровне до референдума 1967 года, когда тамошних аборигенов наделили элементарными правами человека. Хотя, по мнению некоторых тамошних журналистов, и в нынешней Австралии с тех пор мало что изменилось в этом направлении.
Стремление любой ценой «убить русского в себе» — отнюдь не новое явление, порой доходящее до крайности.
Яркий пример — украинский националист Мыкола Хвылевой (это именно его лозунг «Геть від Москви!» любит сейчас повторять Петр Порошенко). Будучи урожденным русским дворянином Николаем Фитилевым, он так стремился убить в себе все русское, что в итоге пустил себе пулю в висок.
С тех пор украинские националисты всех мастей периодически запускают флешмобы, в которых призывают покончить с русскостью в себе. Украинский шоумен Антин Мухарский (он же Орест Лютый) об этом даже песню в свое время выпустил. В прошлом году он, правда, и сам эмигрировал с Украины. После мытарств по разным странам недавно заявил, что решил осесть в турецкой Анталии.
Остается только пожалеть людей, которые, приспосабливаясь к изменяющемуся вокруг них миру, пытаются неестественным путем изменить свою идентичность. За границей я не раз встречал «бывших наших», которые пытаются демонстративно выдавить из себя русское/российское/советское прошлое, чтобы сойти у соседей за своего.
Своими они там, как правило, все равно не становятся (как называли их русскими, какой бы национальности они ни были и какой бы постсоветской республикой ни идентифицировались, так и называют). А вот себя в итоге теряют.
Читайте также: Настоящая элита — это люди, готовые в любой момент к войне с Западом
Владимир Корнилов
Наших эмигрантов, волею судеб оказывающихся на чужбине, обычно можно разделить на две категории. Первая после определенного периода адаптации в новом для себя обществе ставит задачей бережное сохранение своей национальной идентичности, поддерживает в своих детях и внуках знание русского языка, передает из поколения в поколение традиции своих дедов и память о них.
Не раз бывая на конгрессах российских соотечественников, я встречал там людей третьего-четвертого поколения белой эмиграции, которые прекрасно говорят по-русски и искренне гордятся своей этнической принадлежностью, будучи урожденными гражданами Франции, США, Бразилии.
А на знаменитом Русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем вдруг натыкаешься на надгробный памятник «Подпоручик такой-то. 1893-1985» или «Есаул. 1891-1987» — и понимаешь, что эти люди прожили долгую жизнь, имели во Франции какой-то статус, достигали там определенных вершин, званий, ученых степеней, но до конца своих дней оставались поручиками, гардемаринами, кадетами. Они берегли в себе далекую Россию и передавали память о ней следующему поколению.
Но есть и другая категория эмигрантов — люди, которые, попав за рубеж, моментально стараются не просто адаптироваться к новому образу жизни, перенять традиции новой родины, но и побыстрее отказаться от своей идентичности, поскорее «убить русского в себе». У них это чаще всего не получается, но они все равно стараются.
На днях ко Дню Австралии (национальному празднику Зеленого континента) в The Sidney Morning Herald, одной из старейших тамошних газет, появилась статья потомка российских эмигрантов в первом поколении Саши Петровой. Заголовок говорит сам за себя: «Меня смущало, когда мои родители пытались приспособиться, но теперь я понимаю».
Автор рассказывает, как ее родители (в первую очередь мама), сами толком не выучившие английский язык, заставляли ее делать «что-то реально австралийское».
Например, приехали на пляж, где отец и брат Саши сразу кинулись устанавливать тент (они все время делали упор на слово «газибо», как будто это подчеркивало «австралийскость»), а мама настаивала на том, чтобы дети поиграли в крикет. Те никогда не играли в это и особо не горели желанием учиться, что очень задевало маму, пытавшуюся настоять на «австрализации» такого рода. Расстроенные члены семьи затем дома пили водку и ругались друг с другом, «как стереотипная русская семья» (дома-то можно не притворяться австралийцами).
Саша вспоминает, как в советском детстве ходила на демонстрации 7 ноября и 1 мая, как все было окутано праздничной атмосферой: воздушные шарики, музыка, парад, а потом все взрослые шли пить ту же водку. И тут вдруг узнала, что маме не нравились эти парады, поскольку они были обязательными.
После чего автор статьи поняла, что Россия для них — мир обязаловки и тоталитаризма, а «газибо» — это символ свободы. И теперь Саша Петрова, хоть и не любит и не умеет играть в крикет, на День Австралии вынуждена будет делать это. Ради мамы, ради отказа от своего российского тоталитарного прошлого с этими страшными демонстрациями, ради «австралийскости».
Кстати. Автор пишет об этом так, как будто в России ничего не изменилось с поры ее далекого детства, а Австралия с символами свободы в виде пляжных тентов всегда была демократической и свободной.
Поскольку Петровы-старшие получали австралийское гражданство, они должны были сдать тест по истории Австралии. Но почти наверняка в этих тестах обходится стороной вопрос о том, что ныне демократичная Австралия долгое время была одной из самых расистских стран, где теория «расовой чистоты» была официальной вплоть до нашей победы над нацизмом, а сегрегация была закреплена на государственном уровне до референдума 1967 года, когда тамошних аборигенов наделили элементарными правами человека. Хотя, по мнению некоторых тамошних журналистов, и в нынешней Австралии с тех пор мало что изменилось в этом направлении.
Стремление любой ценой «убить русского в себе» — отнюдь не новое явление, порой доходящее до крайности.
Яркий пример — украинский националист Мыкола Хвылевой (это именно его лозунг «Геть від Москви!» любит сейчас повторять Петр Порошенко). Будучи урожденным русским дворянином Николаем Фитилевым, он так стремился убить в себе все русское, что в итоге пустил себе пулю в висок.
С тех пор украинские националисты всех мастей периодически запускают флешмобы, в которых призывают покончить с русскостью в себе. Украинский шоумен Антин Мухарский (он же Орест Лютый) об этом даже песню в свое время выпустил. В прошлом году он, правда, и сам эмигрировал с Украины. После мытарств по разным странам недавно заявил, что решил осесть в турецкой Анталии.
Остается только пожалеть людей, которые, приспосабливаясь к изменяющемуся вокруг них миру, пытаются неестественным путем изменить свою идентичность. За границей я не раз встречал «бывших наших», которые пытаются демонстративно выдавить из себя русское/российское/советское прошлое, чтобы сойти у соседей за своего.
Своими они там, как правило, все равно не становятся (как называли их русскими, какой бы национальности они ни были и какой бы постсоветской республикой ни идентифицировались, так и называют). А вот себя в итоге теряют.
Читайте также: Настоящая элита — это люди, готовые в любой момент к войне с Западом
Владимир Корнилов
Источник - Русская весна
