Cмена эпох

ХОЛМОГОРОВ Егор
Выступление президента России с посланием Федеральному Собранию 1 марта 2018 года оказалось чем-то гораздо большим, чем отчет о проделанной работе, разметка ориентиров на будущее или эффектная предвыборная речь. В оборонном разделе своей речи Путин провозгласил не программу, не доктрину, но смену эпох в истории развития вооружений. Российское оружие, о котором рассказал Путин, принципиально отличается от существовавших до сих пор образцов ядерных вооружений и, по сути, знаменует переход от раннего к позднему атомному веку.
Путин назвал главнейшей угрозой для нашей страны отставание в научно-техническом развитии и, в то же время, провозгласил, что на решающем направлении развития мы не только не в числе отстающих, но и, напротив, являемся лидерами, оставляя в прошлом американские миражи «звездных войн», провозглашенных Рональдом Рейганом в 1980-х годах. Оснащенные ядерной силовой установкой, движущиеся на гиперзвуковых скоростях по баллистически непредсказуемой траектории, подобные пылающему как огненный шар, но, при этом, надежно управляемому метеориту ядерные боеголовки — это, конечно, уже совсем не то ядерное оружие, каким мы его знали в былые дни и с которым американцы попытались покончить развернув системы ПРО.
Переход ядерного оружия в формат «гиперзвук на ядерном движке» означает смену военно-технологических эпох в истории человечества. И тем показательней то, что провозглашает этот переход к «позднему атомному веку», выступает в этой сфере технологическим лидером, именно Россия.
Чтобы оценить историческое значение этого перехода нам придется сделать экскурс в прошлое. Как отмечал еще в 1992 году один из крупнейших отечественных историков И. М. Дьяконов в своей книге «Пути истории»: «Есть лишь одна область технологии, где прогресс — конечно, не безвозмездный — оказывает непосредственное влияние на смену производственных отношений. Это прогресс в производстве оружия».
Строго говоря, прогресс в производстве вооружений — единственная область человеческой деятельности, к которой понятие прогресса вообще применимо. В отличие от демографии, экономики, других технологических сфер, где эпохальные прорывы могут сменяться эпохальными же регрессами, мы наблюдаем в сфере вооружений непрерывное совершенствование технологий.
Военно-технический прогресс подчинен простой формуле: «возрастание возможности уничтожить максимальное количество противников при сокращении угрозы ответного уничтожения со стороны того, кто аналогичными технологиями не обладает».
Разрыв между уровнями военно-технического прогресса — это разрыв между силой и бессилием, господством и подчинением, свободой и рабством. Народы, обладающие более примитивными технологиями, иногда на годы и десятилетия, а иногда и на столетия становятся игрушкой в руках тех, чей уровень военного прогресса значительно выше. Эту реальность английский поэт Хиллари Бэллок гениально выразил в своем сатирическом стихотворении, отражавшим отношения британских колонизаторов с воевавшими против них «The modern traveler»: «Whatever happens we have got / The Maxim Gun, and they have not». «И что бы ни стряслось, у нас есть „Максим“, а у них его нет».
Разумеется, по настоящему длительное военное доминирование одной страны за счет новых вооружений невозможно, поскольку военные технологии являются не только самой прогрессивной, но и самой интенсивно перенимаемой областью человеческой деятельности. Стремящиеся к успеху на исторической арене народы находятся в непрерывной «погоне за мощью», как назвал этот процесс исследовавший влияние военных технологий на историю американский историк Уильям Мак-Нил.
Другое дело, что для создания современных видов вооружений требуется всё более изощренный научно-технический и производственный потенциал, который многие отстающие страны не могут себе обеспечить. Но и даже с учетом этого фактора ядерное оружие, к примеру, смогли освоить многие страны, не только официальные члены ядерного клуба, но и те, кто остановился на его пороге, владеет таким оружием тайно или, как Северная Корея, получил его несмотря на международные запреты.
Тем не менее, в первые годы и десятилетия после военно-технологического прорыва сделавшая его держава находится в принципиально выигрышном положении, которое может конвертировать в свои внешнеполитические и экономические успехи, а также, что еще более существенно, в распространение своих ценностей.
Как отмечал Дьяконов: «Изменения и в военной технологии сами по себе не обуславливают смену общественных отношений. Их обуславливают только такие изменения, которые сопровождаются сменой ценностной ориентации. И наоборот, перемена ценностей не приводит к коренной смене общественных отношений, если она не подкреплена революцией в технологии производства оружия».
Некоторые из наиболее значимых шагов военно-технического прогресса перерастают в настоящие «военные революции» (термин М. Робертса). Например введение шведским королем Густавом Адольфом полевых пушек заставило европейские державы реформировать вооруженные силы, создать постоянные армии, требовавшие для своего содержания постоянных систем налогообложения и управления, что породило эпоху блестящего военного абсолютизма таких государей как Людовик XIV и Петр Великий.
Российский исследователь С. А. Нефедов исследовал влияние военно-технологических прорывов на историю восточных обществ от зари цивилизации до капитуляции Востока перед западным колониализмом (превосходство которого тоже было прежде всего военно-технологическим). Нефедов выделил в истории Востока следующие военно-технологические эпохи: эпоху пеших лучников, эпоху боевых колесниц, эпоху железного века, эпоху кавалерии, эпоху тяжелой пехоты, эпоху конных лучников, эпоху господства нематериальной военной технологии — асабии вызванной к жизни идеями ислама, эпоху тяжелой кавалерии, эпоху сабли, эпоху монгольского лука, эпоху пороховых империй.
Автор этих строк, десятилетие назад, готовясь выступать перед оружейниками Сарова, задался вопросом: можно ли построить глобальную схему военно-технического прогресса в истории, увязав его с ценностными и социальными изменениями, как в свое время предложил (но не довел схему до убедительности и ясности) Дьяконов? Сформулированная простенькая четырехчастная схема: архаическое оружие, железный век, век огнестрельного оружия, атомный век, оказалась работоспособна, но слишком банальна и не обозначала важных внутрифазовых переходов. Плодом работы стала значительно, на мой взгляд, более строгая и стройная восьмифазная схема эволюции вооружений. Причем восьмая фаза оставалась гипотетической и проективной до того самого момента, когда президент России не объявил во всеуслышание, что Россия обладает оружием, по тактико-техническим характеристикам соответствующим предполагаемой восьмой фазе эволюции вооружений — фазе позднего атомного века.
Какие принципы положены в основу выделения этапов военно-технологической истории? Для оценки четырех основных фаз берется соотношение двух основных действующих факторов оружия: первый — материальный поражающий фактор оружия то есть те свойства материи, которые приводят к поражению и уничтожению противника, второй — энергия приводящая оружие в действие, то есть, по формулировке крупного отечественного оружиеведа полковника В. А. Куликова «род энергии, который приводил, приводит и может привести в действие любое оружие».
Соотношением поражающего и движущего факторов и определяется особый облик четырех основных эпох в истории вооружений — архаической, железной, огнестрельной и атомной. Дополнительным фактором, делящим каждую эпоху на два этапа является фактор мобильности. Для каждого оружия важна не только его собственная поражающая мощь и движущая энергия, но мобильность и маневренность платформы, доставляющей его до точки применения. Еще один фактор, обозначающий разрыв ранних и поздних эпох — фактор, который мы можем назвать фактором контрзащищенности, то есть защищенность атакующей мобильной платформы от оборонительных атак противника.
Поэтому каждая из эпох в истории вооружений подразделяется на раннюю, эпоху сравнительно статичных платформ, и позднюю — эпоху мобильных платформ. Так формируется схема из восьми эпох в истории вооружений, из которых последняя до 1 марта 2018 года представлялась чисто гипотетической.
I. Ранняя архаика. Дубина, копье, топор, нож. В архаическую эпоху поражающим фактором служит естественный твердый предмет (камень, дерево, кость), подвергнутый минимальной искусственной обработке и технологическому усилению. Приводящей его в действие энергией выступает мускульная энергия человека. Воздействие этого оружия еще немногим отличается от воздействия одного человеческого тела на другое и единовременно способно поразить лишь одного противника. Полковник Куликов выделяет четыре вида такого архаического оружия, восходящих к орудиям труда и охоты древнего человека: дубина (палица и.т.д.), заостренная палка (копье, дротик, стрела), топор, нож (меч и т. д.).
II. Поздняя архаика. Колесница и всадник. Революцию в архаических вооружениях производит освоение в степях Северной Евразии использования мускульной энергии лошади. Именно тогда территория нашей страны впервые в истории становится источником великой военной революции. Распространение под влиянием древних индоевропейцев боевых колесниц и освоение скифами всадничества создало предпосылки для возникновения больших древних империй, подобных Египту Нового царства.
Насколько мобильная колесничная или всадническая платформа превосходила прежние арахические военные технологии доказали битва при Кадеше (древнейшая битва в мировой истории ход которой нам детально известен), где фараон Рамсес II на своей колеснице известное время в одиночку сражался против десятков хеттских пеших воинов. Эта битва демонстрирует и степень контрзащищенности, которую придавала колесница атаковавшему фараону. Об эффекте, произведенном всадничеством, свидетельствует описанная в Библии реакция на появление на Ближнем Востоке скифских всадников: «колчан его как отверстый гроб» (Иеремия 5:16).
III. Ранний железный век. Железное оружие и металлический доспех. Совершенствование металлургии с постепенным переходом от использования естественной мягкой меди к более прочному сплаву — бронзе привело к освоению технологии использования железа, что вызвало один из радикальных переворотов в человеческой истории. Металлическое, то есть, прежде всего, — железное (и, в особенности, стальное) оружие обладало принципиально новым поражающим фактором. Теперь искусственно закаленный металл имел твердость превосходящую твердость любых естественных предметов. Воин, обладающий железным оружием мог атаковать или защищаться от нескольких человек сразу поразив в короткий срок десяток противников, если у них не было металлического оружия.
Библейская книга Бытия приписывает изобретение металлургии Тувалкаину «который был ковачом всех орудий из меди и железа» (Быт. 4:22), а его отцу Ламеху — «песнь меча»: «Жены Ламеховы! внимайте словам моим: я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне; если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро» (Быт. 4: 23–24). Формулой «семьдесят раз всемеро» описывается степень превосходства убийственной стали над архаическим оружием.
Движущей энергией металлического оружия оставалась мускульная сила человека, эффект которой суммировался с прочностью металла и ранний железный век — это эпоха господства пехоты. Первой великой железной империей была Ассирия (не случайно именно с её легендарного царя Нина древние греки отсчитывали начало попыток имперского господства над народами). Мощь Персии, еще слишком зависимой от своих боевых колесниц и других технологий поздней архаики и именно поэтому персы потерпели поражение от древнегреческих гоплитов, вооруженных железными копьями и закрытых бронзовыми доспехами. В конечном счете в лице Александра Македонского эллинский мир нанес персам ответный удар и покорил Восток. Самой совершенной армией раннего железного века стала армия древнего Рима, вооруженные и защищенные железными доспехами легионеры довели до совершенства тактику железной пехоты.
Ранний железный век породил существенную смену ценностных ориентаций и социальных систем человеческих обществ. Началось «Осевое время» (термин немецкого философа Карла Ясперса существенно уточненный в понимании израильским социологом Ш. Эйзенштадтом), когда одновременно в нескольких цивилизациях, затронутых военной революцией, разработано было понятие ценности человеческой жизни, этической ответственности в рамках «золотого правила»: не поступай с другими так, как не хочешь, чтобы поступили с тобой. Это послужило своеобразной этической реакцией на разнузданность безнаказанного насилия, показанную древней Ассирией. Возникли социальные и политические системы, претендовавшие не на магическую, как в архаическую эпоху, а на нравственную связь между божеством и человеческим обществом.
IV. Поздний железный век. Тяжеловооруженные бронированные всадники. Ограничением мобильности железного оружия на первых порах было то, что его прочность невозможно было критически повысить за счет использования мускульной энергии лошади. Вынужденный держаться за коня коленями всадник мог использовать лишь часть животной энергии для удара, а конь был чрезвычайно уязвим для воздействия железного оружия противника. Поэтому эффективность даже лучших образцов античной кавалерии, таких как македонские гетайры, была несравнима с эффективностью пешей бронированной фаланги.
Эпохальную военную революцию, обеспечившую переход к позднему железному веку, совершило изобретение стремян. Надежно фиксируя положение всадника стремя позволяло ему свободно оперировать любым видом железного оружия, позволяло надевать тяжелую броню, не рискуя потерять равновесие. Поражающая сила металла теперь приводилось в действие мускульной силой животного многократно возрастая. Наряду с мобильностью существенно возрастала и защищенность всадников позднего железного века. Они были закованы в броню с головы до ног, защищены были броней и их кони. На пике расцвета рыцарства таранный удар тяжелого всадника опрокидывал 10 стоявших друг за другом человек.
Уровень контрзащищенности тяжелых всадников по сравнению со всадниками поздней архаики, показывает пример из эпохи Крестовых походов, приводимый византийским историком Никитой Хониатом: «Один аллеманин, чудовищного роста и необыкновенной силы, отстал однажды на большое расстояние от своих соплеменников и следовал за ними пешком, таща за узду утомившегося в дороге коня; между тем около него собралось более пятидесяти человек измаильтян, также самых лучших в своем роде и отборных наездников. Окруживши его со всех сторон, они принялись бросать в него стрелы, но он, прикрывшись широким щитом и полагаясь на прочность лат, со спокойною улыбкою продолжал идти по своей дороге, представляя из себя (и составляя на самом деле) для стрел сего варварского скопища как бы несокрушимую скалу или непотрясаемый утес».
Этапы эволюции тяжелого всадничества — персидские савараны, византийские клибанарии, западноевропейские рыцари, обозначали этапы военно-технической и социальной эволюции эпохи, известной нам как средневековье. Мыслители последующего времени создали ему репутацию «темных времен», что не соответствует истине. Это была эпоха значительно большей свободы, исключавшей рабство как серьезный экономический фактор. Если античная община коллективно господствовала над группой рабов, то индивидуальный рыцарь мог и господствовать и защищать сообщество зависимых крестьян.
Отметим, впрочем, что тяжелое всадничество не было единственной формой мобилизации железного оружия. Существовали и альтернативы — варяжская альтернатива северных народов, где-фактором мобилизации был корабль (чаще всего называемый «драккаром») с большой дальностью и автономностью плавания, благодаря чему стали возможны походы викингов, и монгольская альтернатива — разработка исключительно метких и дальнобойных составных луков, благодаря которым монголы господствовали на просторах Евразии. Для русской истории эти альтернативы имели, пожалуй, не меньшее значение, чем тяжелое всадничество, хотя и оно в средневековой Руси было развито.
V. Ранний век огня. Ружьё, пушка, корабль. Новая военная революция была связана с тем, что при сохранении металла как поражающего фактора принципиально измененилась энергия, приводящая в действие оружие. Отныне это была не мускульная сила, а физико-химический процесс, связанный со взрывом пороха, придававший чудовищное ускорение поражающему металлу. Человек обладающий огнестрельным оружием уже попросту несоизмерим по своим возможностям с теми, кто таким оружием не обладает.
Энергия порохового взрыва освобождает сражающегося индивида от обязательного соответствия былым признакам воинской мощи — сила, мышечная масса, ловкость движений. «Господь Бог создал людей, а полковник Кольт сделал их равными» не без остроумия начали шутить американцы. Новый род оружия, с одной стороны, резко увеличивал социальную роль непривелегированного индивида, им владеющего, а с другой — требовал развития новых экономических и технических систем, связанных с капитализмом, сперва мануфактурным, а затем индустриальным.
В ранний век огня выработалась классическая триада огнестрельных вооружений — ружье, пушка, вооруженный пушками корабль как ограниченно мобильная платформа, позволявшая осуществлять глобальную проекцию мощи и создавать великие морские империи (её вариантом был русский струг, несущий стрельцов и казаков, позволивший русским в короткий срок пройти всю Сибирь).
VI. Поздний век огня. Танк, самолет, линкор. Разумеется, степень мобильности и эффективности огнестрельного оружия в течение раннего века огня непрерывно возрастала, — всё более скорострельными становились ружья, всё более мобильными — пушки, всё более быстроходными каравеллы и фрегаты. Но порох оставался по прежнему единственным «неестественным» действующим фактором — ружье приводилось в действие человеком, пушку тащили лошади, парусник двигала сила ветра.
Однако развитие индустрии позволило придать огнестрельному оружию новый уровень мобильности и породило шестую эпоху в истории вооружений. Вслед за энергией приводящей в действие оружие удалось вывести из зависимости естественных сил энергию, движущую мобильные платформы. Нарезное оружие «денатуриализировало» полет пули. Сперва пар, а затем процесс внутреннего сгорания (наиболее аналогичный действию пороха процесс в сфере движения) поставили мобильность оружия на совершенно новую высоту, а новые индустриальные марки стали создали совершенно новый уровень контрзащищенности для атакующих платформ.
Так появились пулемет — независимое от манипуляций по перезарядке ружье, бронеавтомобиль — пулемет с двигателем внутреннего сгорания и прочной контрзащитой, танк — пушка с двигателем внутреннего сгорания и мощной контрзащитой. Далее, бронированные корабли — линкоры с мощной артиллерией и контрзащитой, перешедшие от угля на двигатели внутреннего сгорания (отметим важную альтернативу, своеобразную гостью из будущего, — подводный флот с превосходной ударной мощью и защитой, создаваемой фактором скрытности). Наконец, — возникшая сразу на внутреннем сгорании авиация — скоростные воздушные мобильные платформы с пушками, пулеметами и мощными бомбами, и авианосцы — плавающая платформа для летающих мобильных платформ.
VII. Ранний атомный век. Ядерное оружие. Создание атомного и термоядерного оружия привело к окончательной дематериализации поражающего фактора оружия. Теперь убивает противника и разрушает материальные объекты не приведенные в действие энергией металл, а приведенная в действие энергией энергия. Металл сохраняет свое значение только как материальная оболочка носителя поражающих факторов. Это оружие способно уничтожать врагов не единицами, не десятками, а десятками тысяч. Для тех, кто им не обладает, оно равносильно полному уничтожению.
Обладание ядерным оружием возможно только для стран обладающих высокоразвитой экономикой, высокоорганизованным обществом, способным на тех или иных началах поддерживать самую передовую науку. При этом ядерный феномен доказал, что не существует одного единственного типа общества, гарантирующего получение такого оружия и пользование его преимуществами — страны совершенно разных идеологий и социальных систем создали ядерное оружие или были близки к такому созданию.
Ядерный феномен вызвал к жизни своеобразный стратегический тупик в глобальной военной политике. Довольно быстро достигнутый порог гарантированного взаимного уничтожения привел к обессмысливанию большей части военных конфликтов, поскольку в них стало практически невозможно достичь изменения границ или однозначной победы — всюду конфликт довольно быстро приводил к столкновению интересов ядерных сверхдержав, которые, сталкиваясь с угрозой гарантированного взаимоуничтожения восстанавливали относительный паритет.

Этот паритет отнюдь не означал исчезновения из жизни человеческих обществ войны. Она смещалась на периферию планеты и приобретала неклассический характер — партизанские, информационные, экономические, психологические, гибридные войны стали повседневностью, в то время как сами сверхдержавы воевали только в локальных конфликтах и планировали скрестить оружие в последней битве лишь в своих планах. Подобное существование в режиме стратегического тупика и получило название «Холодной войны».
Такая парадоксальная ситуация складывалась благодаря тому, что ядерное оружие, в силу своей природы, высочайшей опасности и требуемых особых условий хранения, оказалось чрезвычайно статичным. Боезаряды сосредотачивались на надежно охраняемых складах. Ракеты размещались в статичных шахтах, бомбардировщики на известных противнику как свои пять пальцев авиабазах. Лишь атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (дальность и мошность боезаряда которых из-за особенностей мобильной платформы ограничены) создавали некоторые ресурс мобильности и скрытности ядерного оружия. Но и по этой компоненте ядерной триады обе стороны Холодной войны вполне уравновешивали друг друга. Наибольшую взаимную обеспокоенность вызывали ракеты средней дальности, подлетное время которых слишком незначительно для того, чтобы успеть на него среагировать, но в конечном счете стороны сумели договориться о полном отказе от них.
Энергетическое по своей сути ядерное оружие стало, до известной степени, заложником своей материальной оболочки, которая оставалась уязвима — ракеты двигаются по легко просчитываемой баллистической траектории, бомбардировщики могут быть уничтожены ПВО и даже подводные лодки, хоть и не без значительных усилий, могут быть найдены и уничтожены. Статичность ядерных вооружений этой фазы была залогом классического паритета.
Ситуация стала меняться только с крахом Советского Союза, как в результате неуспехов в Холодной войне, так и, в несоизмеримо большей степени, под грузом внутренних противоречий между нацией и коммунистической системой. Безграмотный катастрофичный выход из этого противоречия привел к значительному ослаблению России и позволил США попытаться уйти от ситуации гарантированного взаимного уничтожения, развернув системы противоракетной обороны. То, что целью этих систем была не страховка от спорадических ракетных атак «стран-изгоев», а именно глобальное изменение стратегического баланса, доказывает неклонное расширение НАТО на восток, целесообразное прежде всего как приближение противоракетных районов к стартовым площадкам российских ядерных комплексов. Используя низкую контрзащищенность ядерного оружия можно было поставить вопрос о возможности «обезоруживающего удара», который смог бы критически снизить вероятность полноценного ответного удара со стороны России.
Опираясь на экономическое превосходство, совокупную мощь Союза НАТО, и используя уязвимость традиционных носителей ядерного оружия США вполне могли рассчитывать добиться морального устаревания ядерного потенциала России, после чего можно было перейти к её полноценному ядерному шантажу. Мало кто мог предположить, что «региональная держава» (выражение Барака Обамы) сможет в короткий срок мобилизовать научно-технические и индустриальные ресурсы, перейдя к восьмой фазе военно-технического прогресса.
VIII. Поздний атомный век. Высокомобильные ядерные комплексы и энергетическое оружие. Выше мы отметили закономерности развития военно-технического прогресса с неизбежностью предопределявшие рано или поздно наступление восьмой фазы.
Во-первых, это закономерность дематериализации поражающего фактора и движущей энергии оружия. Для раннего атомного века было характерно отставание реактивной движущей энергии внутреннего сгорания и тяжеловесной материальной оболочки ядерного оружия от продвинутой энергии физической реакции, выступающей как поражающий фактор. Логично было предположить, что встанет вопрос о приведении движущей энергии в соответствие с поражающим фактором.
Во-вторых, это закономерность возрастания мобильности/контрзащищенности оружия на поздней ступени каждой эпохи вооружений. Логично было бы предположить, что ядерные заряды будут хорошо защищены от контратак со стороны ПРО и получат возможность для широкого маневра, который сделает их для своей эпохи столь же мобильным и труднопредсказуемым оружием для своей эпохи, как колесница, тяжелый всадник, танк или самолет для своей.
1 марта 2018 года президент России заявил стране и миру, что наша страна обладает именно таким ядерным оружием. Самой сенсационной и в наибольшей степени выражающей суть новой фазы военно-технического прогресса стала новость о создании в России ракетного комплекса стратегического назначения с гиперзвуковым планирующим крылатым блоком «Авангард».
«При движении к цели планирующий крылатый блок осуществляет глубокое маневрирование, как боковое (причем на несколько тысяч километров), так и по высоте. Это делает его абсолютно неуязвимым для любых средств противовоздушной и противоракетной обороны.
Использование новых композитных материалов позволило решить проблему длительного управляемого полета планирующего крылатого блока практически в условиях плазмообразования. Он идет к цели как метеорит, как горящий шар, как огненный шар. Температура на поверхности изделия достигает 1600–2000 градусов по Цельсию, крылатый блок при этом надежно управляется» — описал президент новое оружие в почти поэтических выражениях.
Оснащенный ядерным ракетным двигателем, то есть не только поражающий, но и движущий факторы теперь — физический процесс использования ядерной энергии, обладающий неограниченной дальностью полета, то есть абсолютной мобильностью, крылатый блок будет своей гиперзвуковой скоростью защищен от любых существующих и могущих быть разработанными в ближайшие годы противоракет.
То есть перед нами мобильное ядерное оружие обладающее пренебрежимо малой уязвимостью со стороны противника — только при выведении на орбиту, чем можно пренебречь, с учетом глубины нашей территории, позволяющей производить запуск из районов, подлет к которым противоракет будет очень длительным. С развитием другой представленной Путиным разработки — крылатой ракеты с ядерным двигателем и ядерной боеголовкой — и эта минимальная уязвимость по сути исчезнет.
Анонсировал президент России и еще одну, казавшуюся еще недавно предельно далекой, перспективу — развитие лазерных вооружений, которое будет, в некотором смысле, пределом развития вооружений вообще, так как подобное оружие будет представлять собой чистую самотранспортирующуюся энергию, впрочем связанную первоначально с её массивным генератором, что обозначает для нас перспективы мыслимой девятой фазы военно-технического прогресса — фазы статичного энергетического оружия, которому на смену однажды придет высокомобильное. Но это всё пока слишком дальние перспективы, хотя переворотом в ядерном оружии Россия доказала, что далекое внезапно может стать близким.
Можно долго обсуждать ближайшие внешнеполитические, геостратегические и военные последствия сделанного Путиным объявления. Ни один военно-технологический прорыв не имеет автоматических военно-политических последствий и не дает обладающей им стране «чудо-оружия». Превратить достигнутый военно-технический прорыв во внешнеполитическую победу задача следующих десятилетий. Но одно несомненно, — на сей раз эпохальная смена военно-технических парадигм происходит из России, причем тогда, когда никто в мире от нас этого никто не ожидал (даже, кажется) мы сами.
Последний раз сопоставимый военно-технологический прорыв делался на территории нашей страны в бронзовом веке. С тех пор мы быстро или медленно, с трудом или уверенно догоняли, иногда, впрочем, перегоняя соперников. На этот раз догонять всем остальным придется нас. Уже по одному по этому день 1 марта 2018 года войдет в число значительнейших дат в мировой истории.

Источник